Мартышка для чемпиона
Шрифт:
— Прям-таки “без”? — щурюсь подозрительно.
— Грешен. Лапал, — даже не думает отпираться наглец. — Хоть какая-то же должна была быть компенсация моей психике после увиденного и услышанного?
— Услышанного? — переспрашиваю испуганно. — Что я наговорила?
— Из самого невинного? Что-то типа: у меня есть крутой парень и он тебя побьет.
Я краснею. Краснею так, как не краснела даже перед родителями в самые постыдные этапы своего “взросления”! А они, между прочим, в восемнадцать лет меня дома с мальчиком застукали, в самый компрометирующий мою
Господи, надеюсь хоть не Глеба я своим “парнем” назвала?
Тот побьет, ага…
— Это… все, надеюсь?
— М, не-е-ет.
— Что еще? — закрываю глаза ладонью.
— Боженька женских оргазмов, значит? — веселится Арсений. — Но больше всего мне понравилось: ты серьезно гуглила и искала статистику среднего размера мужского полового органа? — ржет.
Только мне вот не смешно.
Надо же было так! Все сдала, как на духу!
— Боже, — шепчу, — клянусь, если ты сотрешь ему память, я больше никогда не буду пить ничего крепче кефира!
— Хорошая попытка, но такое не забывается. Я тут подумал, набью-ка “большой член” и “бог оргазмов” на спине. Вдоль позвоночника. Большими буквами. Как думаешь, классно будет смотреться?
Одариваю негодяя злым взглядом из-под бровей.
— Я тоже так подумал, — щелкает пальцами. — Лучше на латинице, чтобы была в этом какая-то загадка. Ладно, — тут же переключается, — ты в душ собиралась. Завтрак стынет. А я адски голоден, Царица.
— Честно говоря, я не думаю, что это хорошая идея… — бурчу.
— Что?
— Совместный завтрак.
— Окей, отвергая — предлагай.
— Вызови мне такси, я поеду домой?
— Хреновое предложение. Еще варианты?
— Слушай, я не в том состоянии, чтобы перебирать варианты! — начинаю злиться.
— Отлично, тогда я буду перебирать. Не хочешь завтрак, как насчет пойти вместе в душ? Начнем день с твоей благодарности мне, хорошему?
— Тебе, наверное, надо напомнить, что вообще-то мы поругались вчера? И, вроде как, даже расстались? Тебе не кажется, что все это теперь несколько неуместно? Спасибо, конечно, за заботу и за возню со мной, — выдаю, как на духу, — но и это ты делать был не обязан. Правда. Я просто… — развожу руками, — просто…
Просто?
Ха-ха!
Ничего у меня не просто!
Я сложная!
Я ужасная!
Я язвительная, саркастичная женщина, которую никто и никогда не полюбит!
К глазам подступают слезы.
Я устремляю взгляд в потолок, активно кусая губы, чтобы не поплыть окончательно.
— Ты же не будешь реветь, да? — настороженно спрашивает Арсений, чутко улавливая момент в перемене моего настроения.
— Буду, — “хлюп” носом. — Я плохая, — шиплю дрожащими губами. — Я все испортила! Я всегда все порчу-у-у!
— Ну, знаешь ли, это очень эгоистично приписывать все “заслуги” только себе.
Опускаю взгляд. Голубые глаза Бессонова смеются, тогда как выражение лица предельно суровое.
Шмыг.
Арсений делает шаг ко мне и замирает. В нерешительности ерошит пятерней волосы у себя на макушке и, выдыхает:
— Ладно, я хотел устроить романтичный завтрак и потом плавно подвести к разговору. Но, окей, давай все сразу проясним, да?
— Что проясним?
— Я тоже хорош. Повел себя импульсивно и неразумно, как подросток. Меня временами “кроет”, если я на чем-то повернут. А на тебе я, блять, повернут, Марта! С самого вечера нашего знакомства меня зациклило. Я ничего не вижу и ничего не слышу. Я превращаюсь в лютого собственника и могу дико бесить. Я над этим работаю, честно! Просто прошу быть со мной чуточку терпеливей в такие моменты. Вот.
Я носом: шмыг-шмыг. И ресницами: хлоп-хлоп. Уши, как у слоника Дамбо. И впитываю-впитываю. Как дурочка, ей богу, каждой клеточкой! Это что? Он сейчас так мне в чувствах признался? После всего, что я натворила и наговорила? После всей моей бескомпромиссности? Мне с вагоном тараканов?
Мое сердечко начинает лететь быстрее.
Насекомые в голове бросаются врассыпную.
— Так что, я тоже временами все порчу, — тянет кулак Арсений. — Один-один, Обезьянка?
Я не сразу соображаю, что нужно сделать. С заминкой бью по его кулаку своим. Все еще пребывая в легком замешательстве и борясь с собственной нерешительностью. Ладошки буквально зудят, как хочется его обнять и щекой к щеке прижаться. Ну, за что он мне такой понимающий достался, а?
— Поругались и поругались, — продолжает Арс. — Все ругаются, что мы, не люди, что ли? Давай теперь мириться?
— К-как?
— Ну, способов много. Но есть один стопроцентный. Страстный утренний секс!
— Ха-ха. Посмотри на меня! Разбитая коленка, гнездо на голове, размазанная тушь и опухший нос. В данный момент я воплощение всего антисексуального в этой галактике, Бессонов! Такой способ примирения нам точно не подходит.
Арсений смеется. Так соблазнительно низко, что каждое мое нервное окончание считает своим долгом на этот смех отреагировать, распуская по рукам цыпки.
— Еще варианты есть? — бубню себе под нос. — Или наши отношения безнадежны?
— Эти? Безнадежны, — кивает Арс, соглашаясь. — Абсолютно безнадежны! — делает еще один шаг ко мне. Обхватывает своими широкими ладонями мое лицо. Медленно стирает подушечками черные дорожки от слез и туши со щек.
Я обхватываю пальцами его крепкие запястья. Прохожусь подушечками больших там, где прощупывается пульс. Он у него, как и у меня, зашкаливает, словно мы не разговариваем на кухне, а рука об руку бежим. В какой-то степени так оно и есть.
Слышу вкрадчивое:
— Тот формат отношений, который мы выбрали, изначально был провальный.
— Не получилось, — соглашаюсь тихо. — Пора это признать.
— Я не хочу быть только твоим другом с привилегиями, Обезьянка. На хер это все! Староват я для такого.
— А кем… хочешь?
— Парнем? Например. Для начала.
— Ну, тогда ты просто сумасшедший, — улыбаюсь.
— Да, мне говорили. Но ты тоже, знаешь ли, не самый адекватный человечек. По-моему, этот союз обречен на успех, как думаешь?