Маша и её медведи
Шрифт:
Слёзы всё-таки сорвались, но медведь наклонился, поднявшись, и собрал их губами..
– Значит, ведьмы и правда ни при чём, - протянул он, и я вдруг ощутила, как пальцы сменились другой твёрдостью, а так как сидела я достаточно высоко, мужчине ничего не стоило подтянуть меня к себе ближе, и я едва не задохнулась от соприкосновения наших тел.
– Ты просто прошла через туман?
– Да… Меня привёл светлячок, - бормотала, почти охрипнув, когда Натан дразняще задвигал бёдрами вверх-вниз, и его член тёрся между складочек в одном темпе с тем, что задал Рад, тяжело дыша мне в шею, явно сдерживаясь чудом. В тот момент я уже перестала думать
– Хочешь кончить?
– полностью чувствуя мои потребности, спросил Нат, убыстряя темп, и я могла только кивать.
– Тогда попроси!
Да у меня слов вообще не осталось, чего он ещё хочет, изувер?
– Пожалуйста… - всхлипнула я, не способная на большее, и, удерживая меня под бедра, мужчина плавно начал плавно пробираться внутрь.
– Какая она узкая, Рад, - поделился с братом оборотень.
– Наверное, нам стоит поблагодарить её бывшего, - довольно хмыкнул, а потом резко вошёл до упора под мой вскрик. В тот миг меня пронзила вспышка острой боли, напоминая, что вообще-то у меня совсем нет опыта в этом деле, да только было уже поздно. Теперь уже, кажется, был.
– Маша?! Какого хрена?
– только и услышала я, медленно проваливаясь в темноту.
– Почему не сказала?
– А как мы могли не понять?
– прозвучал ещё один голос, а потом я уже ничего не слышала.
Больше никогда не буду ходить в баню!
10.
Радомир
Только когда с губ крохи сорвался вскрик, я очнулся, оглушённый её внезапной болью, и странный туман в голове, появившийся после ужина, начал развеиваться, принося с собой осознание. Ситуация была яснее некуда – я только что поучаствовал в преступлении, пойдя на поводу у брата, и даже ухом не повёл. Небывалая животная похоть затопила разум, как только я увидел обнажённую, мокрую девушку, и больше не мог думать ни о чём, кроме её тела в моих руках.
Маша казалась такой маленькой, такой хрупкой, когда я усадил её на колени, что единственным желанием, взорвавшимся в мозгу, стало унести кроху как можно дальше, спрятать, в одиночестве наслаждаясь ей, и эту жажду с трудом удавалось подавлять. С трудом я терпел адское возбуждение, глядя, как Нат изводит её, мучая вопросами и своими ласками, но хуже всего было слушать признания о прежней жизни малышки. Зверь не мог усидеть внутри, желая отыскать подонка, что так поступал с Машей, а после показать ей, как должны вести себя настоящие мужчины… Но мы с братом оказались ещё страшнее, чем любой насильник.
Из нас троих я всегда отличался недюжинной сдержанностью, холодным разумом, в конце концов, потому-то моё поведение показалось крайне странным, но это случилось уже после злополучной ошибки, совершённой с моего позволения. Глядя на потерявшую сознание девушку, что сломанной куклой повисла в моих руках, я не мог перестать казнить себя за содеянное, уже предвидя её ненависть.
– Что мы наделали… Она же этого не заслужила, Нат, - укутывая Машу в полотенце, бормотал, как одержимый, стараясь не вдыхать глубоко её аромат, ставший только насыщеннее после… Чёрт, это невыносимо! Никто ещё не пах настолько сладко…
– Думаешь, мне легче? Это не ты сделал, а я! И если ты не понял, то зелье
– Старуха точно знала! Эта престарелая недоведьма со своими бубнами…
– А ты, разумеется, не мог уточнить?
– Что-то мне подсказывает, она бы не сказала всю правду, - огрызнулся он, пока мы несли девушку в дом.
– Я должен за ней съездить, а ты позаботься о Маше. Младшенькому мне на глаза лучше вообще не показываться.
Кроха не собиралась приходить в сознание, и я согласился с решением Натана, тем более, от её тела стал исходить совсем нездоровый жар.
– У неё пульс слишком сильный, - заметил я, прислушавшись.
– Поторопись. Изобью тебя потом!
На это Нат лишь хмыкнул, и, оперативно разжившись штанами, прыгнул в мой джип, мигнув напоследок фарами. Я же поспешил уложить малышку, чьё тело покрылось испариной, так что поспешил, и именно в этот момент из комнаты нужно было выползти Мирославу, обычно занятому только своими играми, но стоило ему нас увидеть, вся сонная расслабленность покинула брата.
– Это что ещё за хрень?! Почему она пахнет кровью? Вы что сделали…
Таким яростным мне ещё не доводилось его видеть – тело его превратилось в одну сплошную мышцу, и если бы не ноша на моих руках, Мир точно бросился бы.
– Я всё тебе объясню, и можешь даже поколотить меня после, но сейчас мне нужна твоя помощь, - стараясь говорить максимально спокойно, произнёс я, видя как непросто ему сдерживать себя.
– Объясни хотя бы в двух словах!
– Если в двух, то мы идиоты, - вздохнул я, заметив, как сверкнули его глаза, но Мир подавил порыв мне врезать, глянув на Машу, а я хоть и не был гадалкой, точно знал, что творится у него на душе, и если сейчас он засунул гнев подальше, потом будет в два раза хуже. Нам с Натом.
– Отнесём её к ней в спальню, - решил брат, и я умолк, собираясь с мыслями, воронами клюющими мозг.
Когда уложили кроху, Мирослав не позволил больше к ней прикоснуться – отправил меня за мокрым полотенцем, а после сам осторожно вытер начавшую метаться в лихорадке девушку. Смотреть на неё такую было выше моих сил. Хотелось крушить всё, бежать в лес, ломая деревья, сцепиться с кем-нибудь в поединке, но вину свою этим не облегчишь.
– Стыдно?
– мрачно поинтересовался брат, улавливая мои эмоции.
– Конечно, тебе наверняка сейчас паршиво, - кивнул он сам себе, - но только я вам двоим больше не позволю с ней так обращаться. Выбили из неё правду, значит? Испугались, что снова оба влюбитесь, а она вам сердечко ваше хрупкое разобьёт? Даже не верю, что мы родственники…
Воспоминания о той ведьме мерзким жаром прошлись по коже, возрождая все самые ненужные сейчас образы. Обжёгшись на молоке, дуешь на воду, и любой бы на нашем месте перестал доверять женщинам после того, что нам устроили, но с Машей всё вышло поистине хреново, а как это исправить, у меня не имелось ответа.
– Я всё сделаю, чтобы она нас простила, Мир.
– Это единственное, что я мог пообещать, солидарный с медведем, что просто разрывался внутри от желания защитить девушку, и Мирослав, отвлекая от нужды зверя, потребовал подробностей. Пришлось рассказать обо всём, как на духу, но что удивило меня до глубины души, так это чёткие, без лишних эмоций вопросы, кажется, единственного рассудительного здесь парня. Когда это он успел вырасти, а я не заметил?