Маша из дикого леса
Шрифт:
– Лес тебя не обидит. Ни один зверь тебя не тронет. Ты веришь мне?
Маша кивнула. Да, она действительно верила, но это слабо утешало. Ох, как же не хотелось покидать дом. Мечтала ведь долго-долго прожить в нём. И продуктов в ящике ещё было достаточно, и в погребе целая куча неоткрытых банок и бутылей. Нечестно. Словно бы только пустила корешки в почву, а теперь её с корнями и выдирают, бросают в неизвестность. Ну почему проклятая Грыжа всегда всё портит? Почему не оставит в покое?
– Не раскисай, слышишь? – сердито заявила Аглая. – Ишь губы надула… Боязно? А ты страх-то побори, сделай над собой усилие.
Маша расправила плечи. Слова Аглаи подействовали ободряюще.
– Луна любит меня, – повторила она.
– Вот-вот. Именно так. Ты пей чаёк-то, пей. И булочки кушай.
Кивнув, Маша послушно взяла кружку. Аглая откинулась на спинку стула, ветер трепал её седые, выбивающиеся из-под косынки, пряди волос.
– Помнишь, я тебе сказала, что однажды мы снова встретимся и поможем друг другу? А ты ведь в это и верить перестала, когда узнала, что я мертва. Верно? Да что уж говорить, многие перестали бы… Но мы всё же встретились. И сидим теперь себе, чаёк попиваем… Мёртвая старуха и маленькая девочка. Это доказывает, что в хорошее нужно верить всегда, несмотря ни на что. Иначе край, уныние.
В противоположной от луны стороне небо светящейся полосой расчертила падающая звезда. Затем ещё одна. И ещё… Будто бы волшебные стрелы пронзали космический мрак. Маша залюбовалась этим зрелищем. А Аглая, сделав глоток чая, продолжила:
– Будем считать, дорогая, что я сдержала своё слово, помогла тебе, указала путь. А теперь пообещай, что поможешь мне.
– Конечно! – выпалила Маша. – Конечно, я обещаю. Но как помочь-то?
– Да всё просто. Ты должна похоронить меня. Закопаешь в землю ту высохшую оболочку, что лежит в доме на койке. Негоже быть не похороненной. Сейчас и в ближайшее время ты этого сделать не сможешь. Но когда-нибудь. В будущем… В том месте, где ты скоро окажешься, есть старое кладбище. Это чистая территория, без скверны. Похоронишь моё тело там.
Маша кивнула.
– Похороню. Обещаю.
Аглая вздохнула, на её лице отразилась печаль.
– А теперь ты должна идти. Припасов с собой много не бери, голодать тебе не придётся. И, прежде чем покинуть дом, разбей зеркало, в нём больше нет надобности, – она на секунду задумалась. – Ах да, ещё кое-что… У меня под койкой стоит бутыль. Уже когда будешь из дома выходить, расколоти её. Просто грохни со всей силы об пол и сразу же уматывай. Запомни: сразу же! Не медли ни секунды, а то пожалеешь. Всё уяснила?
– Угу, – буркнула Маша. – Но как же я дорогу-то найду к этому вашему безопасному месту?
Аглая усмехнулась, подмигнула.
– Не бойся, не заблудишься. Мотыльки укажут тебе путь.
Маша уже собиралась поинтересоваться, что за мотыльки такие, как в воздухе над столом вдруг что-то засияло, затрепетало. Излучающие голубоватый свет мотыльки появились словно бы из ниоткуда. Только что не было, и вот они. Крупные, суетливые. Целая стайка.
– Ну всё, – подвела итог Аглая. – Прощай, девочка. Скоро у тебя начнётся иная жизнь. Ты заслужила перемены.
– Постойте! – разволновалась Маша. – Можно мне побыть здесь ещё немного? Ну, совсем чуть-чуть. Тут так красиво…
– Увы, нет, – отрезала Аглая. – Время – безжалостная штука. Часы тикают, а нынешней ночью тебе предстоит пройти длинный путь. Ты должна добраться до безопасного места до утра, ведь на рассвете мотыльки исчезнут, и ты останешься без поводырей.
Маша хотела спросить, увидятся ли они снова, но не успела: вокруг всё закружилось – громадный шар луны, созвездия. Звуки музыки унеслись вдаль. А потом пространство словно бы скомкалось, будто лист бумаги.
И Маша оказалась в доме, рядом со столешницей, на которой стояло зеркало. В зазеркалье вместо дымного вихря была темнота.
Чудеса закончились.
Пора собираться в путь.
Послышался сухой шелест. Маша насторожилась, заозиралась. Взгляд остановился на покойнице на кровати. Губы мёртвой старухи шевелились. Мгновение – и из её рта выбрался светящийся мотылёк. За ним протиснулся следующий. Зрелище это было не из приятных, однако Маша не отвела взгляда. Скоро в комнате, шелестя крыльями, летало уже с десяток мотыльков. Стайка метнулась к потолку, к стенке, к окну, затем суетливым потоком вылетела в гостиную. Маша отправилась следом. Она увидела, что мотыльки устремились к выходу. Один за другим они уселись на дверь и застыли, очевидно, в ожидании, что их выпустят.
Выпускать поводырей Маша пока не спешила. Стараясь больше не подпускать печальные мысли, она положила в холщовую сумку пакеты с сухарями, тыквенными семечками и сушёными яблоками. Хотелось взять побольше продуктов, но Маша благоразумно от этого воздержалась – тяжело нести будет, а как сказала Аглая, путь предстоял неблизкий.
Как ни старалась, а грусть всё же усиливалась с каждой минутой. Тяжело было покидать дом. Даже комок к горлу подкатил. Маша то и дело вздыхала, вспоминая, как обнаружила кучу припасов на кухне и в погребе, как ела варенье, как любовалась картинками в книгах. Здесь она испытала радость, почувствовала, что такое свобода, самостоятельность. А теперь этот коротенький отрезок жизни закончился. Впереди ждала пугающая неизвестность и какой-то таинственный «он», о котором упоминала Аглая.
Маша прошла в спальню. Чуть поколебавшись, взяла зеркало и швырнула его об стенку. Отражая лунный свет, осколки со звоном посыпались на пол. Была загадочная вещица, и нету. Жалко. Но что поделать, указания Аглаи нужно выполнять.
А значит, настал черёд сделать следующий шаг.
Вытащив объёмную стеклянную бутыль из-под кровати, Маша проследовала к входной двери, где её дожидались сумка с припасами и мотыльки. У порога замялась, стушевалась. Нужно было что-то сказать на прощание – дому, покойной хозяйке, – но в голову ничего не приходило. Да и чувствовала: если сейчас хоть слово произнести, слёзы из глаз хлынут. Пускай уж прощание будет молчаливым.
Тяжело вздохнув, Маша приоткрыла дверь. Мотыльки тут же сорвались с места, выпорхнули наружу и собрались стайкой у подножья крыльца. Маша решительно разбила бутыль об пол: бах! Воздух в доме сразу же наполнился густой вонью. Это был запах разлагающейся плоти – мощный, невыносимый. Охнув, Маша схватила сумку, выскочила на крыльцо и поспешно закрыла за собой дверь. Сделала глубокий вдох. Свежий воздух. После той вони он казался чудом.
Ну а теперь – в путь.
«Нужно верить в хорошее», – мысленно произнесла Маша, вспомнив поучения Аглаи. И спустилась с крыльца. Мотыльки, описав в воздухе круг, полетели к калитке.