Машенька и опер Медведев
Шрифт:
Мишины руки закрывают меня снова крест-накрест. Я парадоксально успокаиваюсь.
– Видишь, Иван, готов!...
– продолжает дядя Леша.
– А Никите жениться рано. Никита завтра пойдет у меня в армию. Во флот. Мужика в себе искать...
– Пап!...
– поднимает шокированный взгляд Никита.
– Заткнись...
– цедит Зайцев старший.
– Готов он!
– шипит разъяренно отец.
– Конечно, готов! Ты что думаешь, Медведев, я тебя продвигать буду за то, что дочке моей голову вскружил?!..
– теряет голос от возмущения.
– Про заявление своё забудь! И кореш твой пусть надежд по карьере не питает!
– бросает гневный взгляд Мише за спину.
Там Лев, я знаю... Мне так стыдно за то, что папа говорит это всё. Но хотя бы уже посадить не грозится!
– Я на своем месте, товарищ полковник. Ваши протекции мне не нужны, - с нотой пренебрежения отвечает Миша.
– А кого ты будешь продвигать Иван?
– вздыхает Зайцев.
– У тебя на весь город шесть толковых оперов, включая этого и того... Ты перед генералом чем отчитываться будешь? Не горячись... переоцени. А мы с тобой и так тридцать лет как братья. С детьми не получилось, может внуками породнимся. Лучше я кумом твоим останусь, чем крестницу свою обижу.
Наливает себе и папе в рюмки еще водки. Доставляет еще две рюмки. Наливает и туда. Двигает к Мише. Кивает Льву.
– Ну давайте, мужики, за помолвку. Марья - благословляю.
Поднимает рюмку. Миша и Лев тоже поднимают. Они чокаются. Папа что-то недовольно бубнит и рюмки не касается. Стукнувшись об его стоящую рюмку своей, дядя Леша залпом выпивает. Следом - Миша и Лев.
Шмыгая носом, дотягиваюсь через стол к дяде Леше, в эмоциях обнимая его и целуя в щеку.
– Все, молодёжь, смойтесь, - взмахивает нам рукой.
– Нам поговорить надо...
И мы смываемся!
Лев, открывает нам дверь заднего сиденья. Вжавшись лицом в плечо Миши, я чувствую, что подкатывает истерика. Слишком много сегодня событий для моей чувствительной психики.
– Маш... ну что ты? Все хорошо.
Киваю, смущенно пряча глаза от смотрящего на меня с улыбкой Льва.
– Крёсный у тебя, нормальный мужик оказался. А батя... ну он всегда же только с третьей итерации в адекват приходит.
Они, переглядываясь, смеются.
– Мы ж с ним не первый год знакомы, - философски ухмыляется Миша.
– Разберемся!
Эпилог
– Китайский новый год...
– с предвкушением щёлкает суставами Крольков.
– А не отчалить бы нам к обеду по домам, опера?
– Не помешало бы... Мы и обычного-то толком не отметили, - достает из стола Лёва коньяк и пачку кем-то презентованных конфет.
– Никто же не косячил?
– обвожу взглядом коллег.
– В нагибательное дежурство не залетим?
– Ой, не тебе, Медведь, жаловаться, ты ж не дежурил, - разливает Лев по чайным кружкам.
– Я еще жёстче всех вас дежурил! Даже на утренний отчет к Тихонову попал.
– Попал, так попал!
– ржут опера.
– Но я не жалуюсь. С новым годом, мужики!
Чокаемся. И только делаю глоток...
– Медведев!
– открыв дверь, рявкает Брагин.
Давясь, проглатываю, ощущая, что коньяк встает поперёк горла и спирт сжигает слизистую в носу.
– Да, мля...
– психую я.
– Что ж под руку то?!
– Тихонов тебя вызывает...
Переглядываемся с операми. Тихонов меня показательно игнорировал все это время. И даже в публичном отчете по поимке похитителя не упомянул моё имя, ограничившись отделом.
– Залёт?
– обводит нас пытливым взглядом майор.
– Почему я не в курсе?
– Какой залёт? - усмехается Айдаров.
– Марье рано еще...
– Э!..
– припечатываю кулаком в плечо. Разговорился...
– Молчу...
– проводит пальцами вдоль губ, как будто застегивает молнию.
– Где накосячили?
– Медведев при задержании на блат хате нос одному рецидивисту сломал, - задумчиво вспоминает Айдаров.
– Вроде всё...
Брагин цокает языком.
– Надо бить добрее, Медведев.
– Быть?
– уточняет Крольков.
– Бить!
– поправляет обратно Брагин.
Мы тихо угораем.
– Чего встал, капитан?
– делает мне руками приглашающий жест на дверь Брагин.
– Вперед.
Подхватываю куртку и морально готовясь к любому исходу этого вызова, иду на ковёр к Тихонову.
По дороге набираю Машу.
– Привет, Малыш.
– Миша...
– расстроено.
– Я пыталась запечь гуся.
– Он ущипнул тебя и сбежал?
– Ну Миш! Он уже практически сгорел снаружи, а внутри все еще сырой.
– А я то думаю, за что бы тебя сегодня выпороть!..
Хихикает...
– Вытащи его. Я его расчленю и дожарим.
– Но я же хотела красиво!...
– вздыхает.
– Подашь топлес, я буду в эстетическом экстазе!
– Аха-ха... обещаешь?
– Клянусь! А с коньячком будет вообще шедевр. Мой лучший новогодний ужин! Детка, а наш батюшка не звонил?
Машу Тихонов игнорировал точно так же, как и меня. Хотя, надо признаться, она и не пыталась ему звонить. Вот с Эльвирой созванивались систематически. В обиде наш батюшка.
– Звонил... а откуда ты знаешь?
– Догадался. Что говорил?
– Ругался, - с досадой вздыхает она.
– По поводу?
– останавливаюсь у дверей в кабинет его секретаря.
– Ну я же по рукам пошла!..
– фыркает она.
– По моим?
– смеюсь я.
– Ходи с удовольствием! Скоро буду... Снимай маечку!..
Секретаря на месте нет. Стучусь в кабинет, приоткрываю дверь.
– Разрешите? Вызывали...
– Зайди.
Не поворачиваясь ко мне, смотрит в окно. Поза агрессивная, руки в карманах...