Машина для убийства
Шрифт:
– Не волнуйтесь, Богдан Николаевич, я им займусь, - успокаиваю шефа и обращаюсь к Василию: - Ты хоть знаешь, какой стороной держать ружье?
– Да вроде прикладом к себе, - смеется мой коллега.
– Вот видите, он не такой уже и дилетант, - поворачиваюсь я к Богдану.
– А если вы дадите ему ещё и незаряженное, то он вообще не будет представлять для вас никакой опасности.
– Если ты имеешь в виду мои достоинства как охотника, то ты тоже был не слишком большой опасностью для них, - слегка иронизирует Богдан.
– Но относительно всего другого я в твоем лице теряю много...
– Уверяю вас, что я его слегка подкую в этой области. По крайней мере теоретически. Василий, как ты смотришь на то, чтобы я в субботу вечером провел с тобой долгую инструктивную беседу?
– Положительно, - отвечает Василий, - тем более накануне: больше шансов, что я ничего не забуду.
– Ну, тогда я к тебе заеду.
Итак, охота - в воскресенье, а сейчас - лишь начало пятницы, и у меня ещё достаточно времени, чтобы детально продумать план операции. Без отрыва, конечно, от основной работы. Удивительным образом я отчуждаюсь, дистанциируюсь от Богдана, и уже не воспринимаю его ни как своего шефа, ни как человека, которого я уважаю и люблю, ни даже как того, кто почти полдня сидит возле меня, на соседнем сидении. Он превращается в какую-то абстрактную фигуру, в объект, лишенный сознания, ощущений, эмоций, всех положительных и отрицательных человеческих черт, и я размышляю над тем, как этот объект уничтожить. Уже вечером, дома, я пробую зафиксировать на бумаге результаты напряженного умственного труда, долго смотрю на написанное, потом рву его, сжигаю на блюдце и окончательно уничтожаю следы в унитазе. Ночью долго не могу заснуть, но зато сплю крепко, без сновидений и пробуждений, и проклятый Голос, к счастью, не беспокоит меня.
Господи, какой же это тяжелый труд - планирование убийства! Ясное дело, невозможно было бы с ним справиться, если бы я не накопил каких-то предварительных заготовок, но и так слишком ограниченное время оказалось одним из злейший и коварнейших врагов. Сколько раз я обливался холодным потом, обнаружив в своих планах неучтенную деталь, которая могла бы легко провалить операцию или сразу же разоблачить меня. Правда, я довольно быстро находил ответы на все вопросы, которые возникали при этом, и иногда даже поддавался эйфории от осознания собственной гениальности, но потом все начиналось сначала. Будь я нормальным человеком, то отказался бы от задуманного уже из-за одного только страха чего-то не учесть. Но я, к сожалению, не нормальный человек. Больше того, сейчас мне кажется, что я вообще не человек. Я - машина, машина для убийства. И поэтому не могу отступить.
Постоянная напряженная работа мысли, конечно, совсем не означает, что я все время сижу за столом, обхватив голову руками, или лежу на диване, направив взгляд в одну точку. В субботу утром я объезжаю несколько кинотеатров и приобретаю в них билеты на завтрашние сеансы. Фильм, который сможет послужить мне прикрытием, просмотрю позже. Потом покупаю в киоске пачку "Кэмела", в машине её раскрываю, высыпаю все сигареты в бумажный пакетик и при первом же случае выбрасываю этот мусор. Затем, соблюдая необходимые предосторожности, наведываюсь к одному знакомому, который, существенно облегчив содержимое моего кошелька, компенсирует мне потерю сигарет тремя другими. Две из них я кладу в коробку "Кэмела", очищенную таким варварским способом, а последнюю - в ту, которую всегда ношу с собою. И в завершение звоню по телефону одной своей подруге и договариваюсь о встрече на воскресенье после обеда.
На дворе уже темнеет, когда я подъезжаю к дому, где живет Василий. Дверь открывает его мать, и это неприятно поражает меня: я почему-то считал, что он также живет один. Но делать нечего. Выходит Василий, мы идем в его комнату и начинаем обсуждать завтрашнюю охоту. Я делюсь с коллегой опытом своих общих с Богданом вылазок на природу, акцентирую внимание на некоторых важных деталях, объясняю, в чем будут состоять его обязанности. Потом мы осматриваем его снаряжение, и здесь я осуществляю первую часть своего сегодняшнего плана: незаметно запихиваю пачку с двумя спецсигаретами в карман его куртки. Дальше выходим на балкон перекурить, и судьба улыбается мне: Василий кладет свой настоящий "Кэмел" на поручни, и одного показательно-неуклюжего жеста достаточно, чтобы пачка вместе из зажигалкой полетела вниз. Даже не приходится отсылать его на кухню за водой для себя.
– Вот скотина!
– восклицает мой приятель, следя за полетом пачки.
– А у меня больше нет!
Его слова - будто бальзам на душу.
– Извини, Василий, я не нарочно, - вяло оправдываюсь перед ним, завтра купишь по дороге.
– К утру ещё уши вспухнут, - досадливо отмахивается Василий.
– Ничего, потерпишь. Тем более, что Богдан не любит, когда при нем слишком дымят. Вот и будет тебе небольшая тренировка.
Мы возвращаемся в комнату, и вскоре я начинаю собираться.
– Вот ещё что, - говорю напоследок, - не хочу тебе навязывать и этого, но я всегда, прежде чем выезжать с Богданом, наведывался в избушку сам. Мало ли там чего... Наверно, нам нужно было съездить туда сегодня. Хотя, можешь завтра и сам...
– Хорошо, я, так и сделаю, - кивает головой Василий.
– Если выехать где-то в четыре, то в самый раз успеваешь.
– Понятно, понятно...
– Ну, тогда я плыву, а ты побыстрее ложись. Завтра у тебя будет хороший денек, - жму Василию руку.
– Ты как настоящий заботливый папаша, - смеется мой коллега.
– Когда нет своих детей, начинаешь заботиться о чужих, - улыбаюсь и я.
Стремясь немедленно уложить в кровать Василия, я не забываю, что и мне понадобится немного поспать, и поэтому стараюсь как можно быстрее добраться домой. Немалыми усилиями воли мне удается достаточно быстро уснуть, однако судьба уже не проявляет своей благосклонности: из мрака ночи выплывает мой давний мучитель - Голос.
– Ты ещё помнишь о своем задании?
– сердито спрашивает он.
– Я его убью... завтра...
– выдавливаю из себя, не дожидаясь приглашения говорить вслух.
– Ты должен, должен это сделать, - напоминает печальную истину Голос и, кажется, даже стает немного ласковее.
Он больше ничего не говорит, и я терпеливо жду его ухода, однако время идет, а мой непрошеный гость все ещё здесь. Нервы вдруг не выдерживают, я прыгаю за руль автомобиля и под визжание колес срываюсь с места. На безумной скорости мчусь по автостраде, но все равно ощущаю незримое присутствие Голоса. Тогда включаю шестую, а потом седьмую и даже восьмую передачу, и мой замечательный BMW поднимается в воздух. "Ну что, выкусил?!" - хохочу я, но в ответ доносится хохот ещё громче. Я медленно оборачиваюсь, охваченный невыразимым ужасом, и вижу позади человеческий силуэт с мишенью на груди. Неизвестно откуда в руке появляется пистолет, я тщательно прицеливаюсь и выпускаю пять пуль точнехонько в десятку. Силуэт начинает расплываться, и я неожиданно узнаю в нем Василия. "Что ты здесь делаешь?!" - кричу в отчаянии. "Неужели ты до сих пор не понял, что Голос - это я?" печально отвечает он. Здесь начинает звучать что до боли знакомая мелодия, и Василий добавляет: "Похоронишь меня под эту музыку...".
Лишь на третий раз до меня доходит, что играет не кто иной, как мой собственный будильник. Первой мыслью проносится в голове такое: "Господи, как же я не хочу этого делать!", однако она не имеет никакого влияния на мои дальнейшие действия. Я быстро собираюсь, в последний раз проверяю, не забыл ли чего-нибудь, и тихо выскальзываю из квартиры. На собственном опыте уже не раз убеждался, что даже в эту пору тебя может заметить какая-нибудь бессонная бабушка, и потому с соблюдением всех известных мне правил конспирации выбираюсь на пожарную лестницу и спускаюсь по ней на землю. За полчаса я уже стою возле въезда во двор нужного дома. Вокруг - тишина, не слышен ни один подозрительный звук, но сердце уже начинает стучать. Одинокий фонарь тускло освещает небольшую детскую площадку, клумбу, лавочки и с десяток автомобилей - едва достаточно, чтобы рассмотреть то, что меня интересует.