Машина порядка
Шрифт:
Сегодняшние российские «демократы» говорят о необходимости отделиться от «путинской тирании» и создать основанную на правах и свободах народа «свободную федерацию конфедераций», а «путинские республиканцы» хвалят железную вертикаль власти и вводят в школах «Основы православной культуры».
Понятно также, что оппозиция при таком раскладе будет апеллировать к правам человека, а правительство — к религиозным ценностям и их эрзацам — «имперству», «византийству», «евразийству», прочей чепухе и демагогии. Таким образом, идеологический расклад в России, несмотря на бегающих по поверхности в великом множестве ряженых «имперцев» и столь же ряженых «фашистов», становится похож на общемировой.
Больше того, само противостояние «имперцы» — «националисты», которого так боится мой друг Борис Межуев, вписывается в вышеизложенную схему.
Ибо если для «имперца» (то есть очень тяжеловесного и кондового аналога республиканца) важны религиозные ценности (из которых он по глупости выводит необходимость «тягла» для русского народа), то для «националиста» важны права. Права нации, права каждого конкретного человека. Недаром крайне правые наши националисты избрали в качестве образца для подражания Господин Великий Новгород. Эту средневековую купеческую демократию при всем желании не назовешь фашистским государством.
Выходит, те, кого правительство называет «фашистами», — аналог демократов? Странно звучит, но в наших условиях — да. Ведь эти люди готовы основать множество мелких этнических «штатов», основанных на правах человека — лишь бы жил русский народ. Вообще, они не пугаются, если им говорят о целой сети «русских государств». Ибо они взывают к иным ценностям буржуазно-свободного мира. «Фашисты» — наши протестанты, проще говоря. «Имперцы», «православные мракобесы» — наши католики. Именно так и никак иначе.
Когда чуткий, как сейсмограф, Дмитрий Быков пишет в своем романе «ЖД» о противостоянии между «варягами» и «хазарами», он пишет об этом. И высмеивая под именем «Плоскорылова» одного из видных лидеров наших «республиканцев», он интуитивно ничуть не ошибается, ибо сам принадлежит к другой партии. Но тогда, тогда выходит, не так уж неправ молодогвардеец, обозвавший Быкова «фашистом» в недавней статье? С точки зрения словарного значения слова «фашист» — безусловно, неправ. Но с точки зрения понимания этого слова в рамках нашей статьи молодогвардеец, пожалуй, не ошибался. Как причудливо тасуется колода: «фашист»=националист=сторонник буржуазных прав и свобод=сторонник прав человека. Нет, дорогой читатель, я понимаю, эти слова сложно читать подряд и странно видеть рядом, но в нашей реальности все по сути, так и есть, у нас «фашисты» — главные защитники прав народа, и «фашист» Белов — главный правозащитник.
Я понимаю, дорогой читатель, что наговорил сейчас много нового и странного. Пожалуй, это трудно уложить в голове с одного раза. Но, тем не менее, возможно. Итак, я утверждаю, что в России неявно, в неоформленном и непонятном еще для самих людей виде сложилась общемировая двухпартийная система. Сторонники прав человека (по американским политическим меркам — «демократы», обзываемые у нас также «фашистами» и «оранжистами», часто называющие себя националистами), сторонники обязанностей человека, легитимирующие свои воззрения через религию (они же — «имперцы», обзываемые также «православными мракобесами» и «охранителями»).
Вернемся, однако, к теме гражданской войны. Власть отдавать никто не любит. Между тем «республиканская» администрация Путина явно находится в идеологическом кризисе. Удивительное дело, введение ОПК в школах, всего пару лет назад вызывавшее в обществе горячее одобрение, сегодня встречает лишь скепсис. Маятник явно пошел в сторону оппозиции. Хотя оппозиция сама не понимает, что она такое, как не понимает это и действующее правительство.
Наша власть привыкла менять идеологические векторы, не слишком меняя собственный кадровый состав. Для того чтобы правящая корпорация могла спокойной перекраситься, ничуть не меняясь, и нужны маленькие (и не очень маленькие) гражданские войны.
Однако сегодня механизм войны практически исчерпан. Россия слишком слаба, чтобы развязать войну за пределами своей территории (например, в Грузии). А война на собственной земле чревата созданием таких угроз безопасности страны, что лучше даже и не пытаться «играть со спичками»…
Двухпартийная система, как мы уже сказали выше, сложилась. Единственное, что ей требуется — это легализация. Российская политическая система — это система фиктивных партий, которые, по сути, плохо понимают, зачем они нужны, а собственных избирателей видят в лучшем случае только на картинках — в презентациях, предъявляемых партийным вождям политтехнологами. Потому — долой ее.
Все ищут Путину место в истории. Объявляют его то Дэн Сяопином, то аятоллой Хаменеи. Так вот, лучше бы ему стать Хуаном Карлосом. Нынешний испанский монарх обеспечил переход своей страны к демократии. Недавно Путин встречался с ним, и испанский король наверняка мог бы рассказать ему много полезного на этот счет.
Ибо альтернатив, видимо, две.
Первая — переход к реальной демократии.
Вторая — та или иная форма гражданской войны с целью продления бытия нынешнего режима, его перекрашивания в новые идеологические цвета в соответствии с требованиями времени.
Второй альтернативы даже в «мягкой», выборнополицейской форме, хотелось бы избежать.
Коль скоро у нас есть уже два идеологических фланга, разделенных между собой по ценностным основаниям (а спор о ценностях — базовый спор в современном мире), российскую политику следует доверить им. Для действующего президента этот сценарий — максимально достойный. Для действующих политических элит — это шанс создать комфортным государство, из которого уже не надо будет сломя голову бежать на Запад. Конечно, путь к демократии не будет легким, но чем раньше мы его пройдем, тем лучше. И нам польза, и Путину — место в истории.
Империя и ее имперцы
«Империя — это нечто большое и тоталитарное». Так ответил мой однокурсник на вопрос преподавателя. После краха Советского Союза возник целый класс людей, ориентированных на имперскую идентичность. Многочисленные имперские проекты, сначала продиктованные просто ностальгией по СССР и стремлением воссоздать его на новой идеологической основе, постепенно выродились в банальную русофобию.
За что бы ни боролись имперцы — за построение в России Европы, отличной от натуральной, могучей Евразийской империи в союзе с Китаем (либо без союза с Китаем, но в союзе с Ираном или Казахстаном — варианты многообразны), за «Третий Рим», нововизантийскую империю и завоевание Константинополя (и тут вариантов масса), они едины в одном.