Машина пробуждения
Шрифт:
Сознание Купера возвращалось по частям, семя в пространстве его сна выпустило первый росточек с семядольными листьями – это еще не был полностью он сам, но Купер уже начинал осознавать себя заново, ощущать подушку у себя под щекой, прикосновение льняной ткани к обнаженной коже. Звуки, подобные знаменам, развевающимся на ветру, превратились в мягкую музыку; плакали струны, и робкое пение услаждало его слух нежнейшим образом – этакая противоположность колыбельной, побудка, исполняемая тонким голоском в такт движению пальцев, разминавших его виски, смазывавших елеем его губы, брови
– Проснись, проснись, маленькая змейка, – почти шептала она свою песню, и всякая нота, всякий перелив голоса переполняло ее лукавое тепло. Даже жар ее дыхания казался благословенным даром богов. – Проснись, проснись же, согрейся на моей груди, пусть солнечной негой станет тебе тепло моей крови, о Змей, о Мужчина. Светила сияют, и все миры ожидают тебя, моя змейка; так проснись и утро приветствуй, в кольца свернувшись в ладонях моих.
Купер почувствовал, как матрас под ним качнулся и пальцы перестали массировать его виски. Звуки песни и ароматы отдалились, и он поднял голову, чтобы проследить взглядом за своей похитительницей.
В ее движениях было больше благородства, чем могло уместиться во всем Куполе.
Строго говоря, разбудившая его женщина не была красавицей – в предрассветном полумраке ее силуэт кутался в вуаль черных волос, и изгибы кудрей обрамляли два темных колодца ее глаз. В подбородке ее вовсе не было слабой женственности, а крючковатый нос скорее должен был бы принадлежать генералу, но не княгине. Она оказалась шире в кости, чем предписывали каноны красоты, и обладала тяжелыми грудями и полными бедрами, словно священная корова Хатор[17], некогда являвшаяся ее покровительницей.
Но те времена прошли.
Купер следил за тем, как крупицы постижения происходящего начинают связываться воедино в его сознании, словно бы его мысли думали себя сами. Все страннее и все глубже, все глубже и все страннее…
Леди заметила взгляд Купера и улыбнулась, будто бы в точности знала, каким путем следуют его думы. Что ж, этот путь был давно проторенным, ведь за прошедшие века она провела по нему многих мужчин и женщин. Даже в Неоглашенграде ей доводилось рождать легенды и обрывать династии.
– Приветствую пробудившегося, – промурлыкала она, – давно потерянное дитя Рима.
Если Леди являла воплощение цветов и песен, то мысли Купера – терна и шума. Он заставлял свое сознание возвратиться в тело вопреки инстинктам, призывавшим затаиться во тьме и остаться нерожденным для мира. Очередным мертворожденным ублюдком, о котором будет скорбеть мать.
– Ты гадаешь, где находишься, кто я такая и почему ты здесь. Ты даже не понимаешь, спишь ли еще или в конце концов сошел с ума, и теперь тебя примут в свои объятия луна и ее безумные дети.
– Я…
Купер прикусил язык и проследил за тем, как Леди подвязывает закрывавшие
Женщина прикрутила фитильки ламп и продолжила:
– Ты гостишь в Ля Джокондетт, и, хотя мои посетители относятся ко мне с чрезмерным благоговением, которого я более не заслуживаю, было бы очень приятно, если бы ты обращался ко мне по имени, что дал мне при рождении отец, и имя это – Тея. Я – Тея Филопатор[18], а ты – Купер-Омфал, знаешь ты о том или нет.
– Привет… – Его голос был глухим от долгого сна и хриплым, сорванным криком. Когда он вспомнил причину этого крика, в вены его устремился адреналин. Он как-то даже слишком резко сел на кровати. – На нас напали…
– …И мне это понятно. Бессмысленный акт жестокости, с моей точки зрения, но таковы уж пути людей во всех мирах. Здесь ты в безопасности, Купер. Просто знай это.
– Безопасность! – разразился он надрывным смехом. – Я слышу невысказанные страхи и голоса Умирающих, подобно лунатикам блуждающих по улицам. Меня бесцеремонно похитили и напали на моих друзей. О какой безопасности может идти речь?
– Ты так похож сейчас на Эшера, дитя Рима. – Она взбила его подушку и помогла вновь улечься. – Неужели на тебя так повлияло ваше знакомство? Или же это просто обычная уловка всех мужчин, когда их захлестывает непреодолимыми обстоятельствами, – притворная бравада?
– Я не бравирую и не притворствую… но меня и в самом деле захлестнуло и затопило. Уже раз этак десять. А откуда ты знаешь Эшера?
Стоило посмотреть на ее откровенный наряд и косметику, как ответ нашелся сам.
Леди прикрыла глаза.
– Учитывая обстоятельства, я бы скорее удивилась, если бы тебя не захлестнуло. Все еще молишься? И молился ли ты сегодня, Купер-Омфал?
– Прошу прощения?
Она открыла глаза, и в них сверкала сталь.
– Разрушил ли твою веру единственный день, проведенный на другой стороне жизни, или ты, как и прежде, почитаешь тех богов, которым поклоняются наши люди спустя века после того, как моя нога последний раз касалась песков Земли?
– Песков Земли? – переспросил Купер, но, произнося эти слова, осознал, что уже знает ответ.
– Мы оба, милый мальчик, когда-то гуляли по одному и тому же миру. – Леди подняла его подбородок пальцем так, чтобы их глаза встретились. – Минуло уже много лет с тех пор, как я правила им, но прочла пару свитков, описывавших мою первую жизнь, и посмотрела несколько театральных постановок. Я не столь прекрасна, как тот ясноглазый ангел, но ты, несомненно, знаешь про меня?
Купер явственно слышал женское тщеславие в ее словах. Ясноглазый ангел? Царица? Если бы он не был уверен в обратном, то решил бы, что все еще спит. Либо эта женщина была прибабахнутой шизофреничкой, либо же… К нему пришло понимание. От осознания этого факта у него закружилась голова. Такое было возможно лишь здесь, так как же он мог сомневаться? Мог ли Неоглашенград в действительности быть благословенным даром? Возможности просто зашкаливали.