Машина ужаса(Фантастические произведения)
Шрифт:
— Дайте ей корму и оставьте здесь, я займусь ею завтра утром.
Служитель молчал, словно прячась в затаенном углу лаборатории.
Штеккер поднялся по узким крутым ступенькам, зажег свет и задернул штору, закрывавшую плотными складками проем двери. Он подошел к столу, на котором стоял большой спектроскоп, плоский стеклянный сосуд, наполненный газом, катушка Румкорфа и еще несколько приборов. Здесь работа была спокойной, методической, в ней не замечалось бега времени. Сменяли друг друга цветные линии в поле спектроскопа, то яркие, то еле различимые, жужжал однообразно индуктор, в дальнем углу скреблась мышь. Часы внизу пробили девять, — Штеккер машинально сосчитал удары; где-то далеко хлопнула дверь.
Так прошел час, может быть, больше… И вдруг протяжный, полный смертельной боли и страха собачий вой ворвался в темную комнату и замер… Штеккер вскочил на ноги, вдруг охваченный внезапным ознобом. Минуту он прислушивался, — вой сменился визгом надрывным, пронзительным…
Он повернул выключатель и бросился к двери, но, отдернув штору, остановился как вкопанный, не смея ступить дальше. Узкая дыра внизу была заполнена багровой массой, которая тихонько колыхалась и медленно ползла вверх со ступеньки на ступеньку, подобная отвратительному, гниющему студню.
Глава III
Ужас сковал его неподвижностью. Он не смел верить своим глазам, он еще не отдавал себе отчета в том, что случилось, но где- то в глубине шевелилось уже сознание непоправимой беды и душу захлестывал неодолимый страх.
Газ вырвался из баллонов, — это было несомненно. К тому, что он видел, присоединился и едва уловимый знакомый сладковатый запах, в значении которого ошибиться было невозможно. Но тогда… тогда конец. Ядовитое облако, двигаясь кверху, закупорило единственный выход и поднималось дальше, заполняя постепенно каменный мешок, в котором он оказался захлопнутым, как в ловушке.
Штеккер облокотился на стену, чтобы не упасть, — у него кружилась голова, и во рту вдруг стало отвратительно сухо. Он не знал, сколько времени прошло в этом оцепенении, но когда он пришел в себя и взглянул вниз, помимо воли жалкий, растерянный крик вырвался из его груди. Он помнил твердо, что при первом взгляде на лестницу верхние четыре были свободны от газа; теперь из-под багровой колыхавшейся массы поднимались только две, — все остальное было уже затоплено. Он закричал еще раз, но теперь уже умышленно, надеясь услышать какой-нибудь, отклик. Ответом был визг собачонки, бьющейся в железной клетке внизу.
Тогда Штеккер вспомнил о небольшом окошечке, бывшем в стене его западни, открывавшемся, правда, не на улицу, а внутрь лаборатории, откуда шла лестница. Он бросился к этой темной дыре, словно ожидая оттуда спасения… Но это, конечно, оказалось иллюзией. Из окна, приходившегося почти под потолком просторной высокой комнаты, ничего нельзя было рассмотреть. Свет был погашен, и в окно вливалось еле заметное мерцание звезд. В этом скудном освещении казалось, что черная масса колышется чуть не под самым окном.
Штеккер распахнул его и высунул голову, — тишина и мрак. Он вынул коробку спичек, зажег одну из них и попытался осветить темнеющий провал. На несколько секунд в трепетном мерцании огонька увидел он ближайший угол комнаты и откинулся назад: пола, столов, табуретов уже не было видно, — они скрывались под пеленой багрового тумана, очертания и границы которого трудно было уловить. На фоне чуть освещенного извне окна еле намечались контуры клетки, в которой металась и выла затравленная собака. Штеккер еще раз крикнул в темную бездну — новый жалобный вой ответил ему из глубины.
Снова он бросился к двери. Красноватые волны покрыли еще одну ступеньку, и приторный запах ощущался все сильнее.
Первым его движением было — спуститься вниз и захлопнуть дверь, закрывавшую узкую щель, но, сделав шаг, он остановился. Для того, чтобы добраться до двери, надо было чуть не до плеч погрузиться в ядовитое, жгучее облако, — Это было равносильно смерти.
Он задернул штору в надежде хоть сколько-нибудь задержать движение газа, отошел к столу и, опустившись в бессилии на табурет, сидел так некоторое время, не отрывая глаз от темных складок материи, из-за которых скоро должна была появиться отравленная волна.
Трудно было собрать мысли, метавшиеся в воспаленном мозгу. — Что делать? И как это случилось? Служитель ли по нечаянности или из любопытства отвернул кран баллона, или газ сам прорвался через неплотный затвор? И почему оказалась открытой дверь внизу? Неужели он сам забыл ее захлопнуть за собой? Но это все не то. Сейчас главное — что делать. Неужели конец… сегодня… в этом каменном мешке?
Собачонка внизу взвизгнула еще раз отчаянным голосом и замолкла.
Он вспомнил крысу, затравленную два часа назад… Неужели и он испытает через час, через два все то, что чувствовали эти животные, умирая в своих клетках?
Страшным усилием воли Штеккер взял себя в руки. Надо спокойно обсудить положение и поискать пути к спасению. Из комнаты выхода нет. Телефон? Он внизу, чтобы добраться до него, надо прорваться через узкую дыру, закупоренную газом… Да и все нижнее помещение полно им, он сам видел… Значит, что же? Долбить стену? На столе лежал маленький молоток с заостренным концом. Он ухватился за эту мысль. Сколько же времени потребуется, чтобы пробить таким орудием кирпичную кладку? Часа три — четыре? Он взял молоток и ударил им по стене.
Посыпались мелкие осколки штукатурки, известковая пыль. После нескольких минут обнажился кирпич, от которого самые сильные удары отбивали лишь незначительные обломки. Штеккер оглянулся назад: багровый туман выползал из-за складок шторы и змеился струйками у порога.
Он почувствовал, как давящий ком подкатил к горлу и захватил дыхание… Короткое рыдание вырвалось из груди надорванным звуком, в котором он не узнавал своего голоса. Все тело вдруг покрылось холодной испариной. Он машинально вытер платком лоб и продолжал смотреть на струйки тяжелого газа, расползавшиеся по направлению к его ногам. Еще минута, и стоять на этих холодных плитах будет немыслимо.