Маска Димитриоса
Шрифт:
— Давайте же, мистер Латимер, будем чуточку искреннее, пожалуйста. Поверьте, я не имел против вас ничего дурного. Я даже не стремился побеседовать с вами. Но раз уж вы застали меня здесь и мы теперь не имеем возможности разговаривать — я осмелюсь это сказать — с позиций бескорыстной дружбы, то давайте говорить хотя бы искренне. — Он слегка подался вперёд. — Почему вас так интересует Димитриос?
— Димитриос!
— Да, дорогой мистер Латимер. Димитриос. Вы ведь прибыли сюда из Малой Азии. Димитриос — тоже. В Афинах вы с немалым усердием занялись исследованием архивов комиссии по беженцам. В Софии тоже наняли агента, чтобы ознакомиться с архивом полиции. Зачем? Подождите, пока не отвечайте. Я, между прочим, ничего против вас не злоумышляю, да будет это вам раз и навсегда известно. Но так уж получилось, что Димитриос интересует и меня тоже. Поэтому скажите мне откровенно, мистер Латимер, какова ваша роль? Или, если позволите, я скажу иначе: какую игру вы ведёте?
Латимер на какое-то мгновение задумался. Ему очень хотелось дать быстрый ответ, но ничего не получалось, и он несколько смутился. Для него Димитриос стал уже своего рода собственностью, такой же академической задачей, как, скажем, проблема авторства какого-нибудь стихотворения XVI века. И вот, пожалуйста, появляется этот одиозный мистер Питерс со своей улыбочкой, со своими затасканными фразами о Всемогущем, со своим люгером, и получается, что он, Латимер, занимается контрабандой. Впрочем, тут нет ничего удивительного — Димитриоса могли знать многие. Странно, но ему казалось, что они умерли вместе с ним. Безусловно, нет ничего глупее.
— Ну, так как же, мистер Латимер? — Толстяк все так же выученно-сладко улыбался, но в его сипловатом голосе Латимер заметил садистские нотки: он теперь напоминал ему мальчишку, отрывавшего пойманной мухе крылья.
— Мне кажется, — медленно начал Латимер, — прежде чем я отвечу на ваши вопросы, вам следует сперва ответить на мои. Другими словами, мистер Питерс, если вы расскажете мне, какую игру ведёте вы, я расскажу о своей. Я не собираюсь ничего скрывать, единственное, к чему я стремлюсь, это удовлетворить своё любопытство. И не надо так страшно размахивать оружием. В конце концов оружие не такой уж сильный аргумент. Кстати, ваш пистолет большого калибра и будет много шума, если, не дай бог, он выстрелит. Кроме того, какая вам польза, если вы меня убьёте? И поскольку на вас никто не собирается нападать, я бы на вашем месте давно убрал пистолет в карман.
Мистер Питерс продолжал излучать свою радостно-горестную улыбку.
— Вы изложили свою точку зрения с удивительной краткостью и изумительным красноречием, мистер Латимер. И все-таки мне пока не хочется убирать оружие.
— Как вам будет угодно. Вас не затруднит объяснить мне, что вы искали в переплётах книг и в зубной пасте?
Он достал из кармана листок бумаги. Это была таблица, которую Латимер составил в Смирне. Кажется, она лежала в одной из книг.
— Что поделаешь, мистер Латимер, если что-то прячут между страниц, то, быть может, есть кое-что интересное и под переплётом.
— Я не собирался ничего прятать…
Мистер Питерс не обратил на эти слова внимания. Держа в левой руке листок, он походил на школьного учителя, который отдавал ученику его работу. Тряхнув головой, мистер Питерс спросил:
— И это все, что вам известно о Димитриосе, мистер Латимер?
— Нет.
— Ах, вот что! — Он с каким-то печальным недоумением стал рассматривать латимеровский галстук. — Интересно, кто такой этот полковник Хаки? Кажется, он неплохо информирован, но почему он так неосторожен? Фамилия у него турецкая. Вы ведь тоже прибыли из Стамбула, не так ли?
Совершенно непроизвольно Латимер кивнул, и тотчас пожалел об этой глупости. Улыбка на лице мистера Питерса засияла ещё ярче.
— Благодарю вас, мистер Латимер. Начинает казаться, что вы готовы помочь мне. Давайте разберёмся. Итак, вы были в Стамбуле, где одновременно оказались и Димитриос, и полковник Хаки. Здесь есть ещё заметка о паспорте на имя Талата. Опять какая-то турецкая фамилия. Потом упоминается Андрианополь и написано «попытка». Ну да, я понял: так вы перевели французское слово «покушение». Вы ничего не хотите мне сказать? Ну хорошо, хорошо, пусть будет по-вашему. У меня создалось впечатление, что вы, по-видимому, читали какое-то досье. Ну что, разве я не прав?
Латимеру было неприятно, что он попал в такое дурацкое положение. Подумав, он сказал:
— Мне кажется, так вы недалеко уйдёте. На каждый ваш вопрос у меня есть свой вопрос. Например, я вам буду очень признателен, если вы мне скажете, встречались ли вы с Димитриосом.
Мистер Питерс молча поглядел на него.
— Думаю, вы не очень-то уверены в себе, мистер Латимер, — медленно проговорил он. — Очевидно, я бы мог рассказать вам гораздо больше, чем вы мне. — Он сунул пистолет в карман пальто и встал. — Мне пора уходить.
Латимер не ожидал, что это произойдёт так скоро, однако, стараясь быть равнодушным, сказал:
— Спокойной ночи.
Толстяк пошёл к двери, но вдруг остановился.
— Стамбул. Смирна, 1922 год. Афины, тот же год. София, 1923 год. Андрианополь. Нет, ведь он приехал из Турции… — Обернулся и посмотрел на Латимера: — А что если… — Он замолчал, потом, подумав, продолжил: — Быть может, это и глупая мысль, но, мне кажется, вы в самое ближайшее время собираетесь посетить Белград. Ведь я угадал, мистер Латимер?
Как ни старался мистер Латимер скрыть своё удивление проницательностью мистера Питерса, ему это не удалось.
— Белград вам понравится, — сказал мистер Питерс самодовольно. — Это чудесный город. А какие с окрестных гор открываются виды! Как бы мне хотелось поехать вместе с вами! А какие там девушки, круглолицые красавицы, какие у них фигурки! Вы человек ещё молодой, и вам будет легко с ними договориться. Ну а меня эти вещи уже не привлекают. Я уже стар, и мне осталось только вспоминать. Но я не осуждаю молодых. Ни в коем случае. Каждому молодость даётся только раз, Всемогущий, несомненно, хотел, чтобы мы почувствовали себя счастливыми. Ведь жизнь должна продолжаться, не так ли?
Латимер стащил с кресла пододеяльник и сел. Он был очень зол и, быть может, поэтому его мозг начал лучше работать.
— Мистер Питерс, в Смирне мне удалось ознакомиться с материалами пятнадцатилетней давности. Я обнаружил, что за три месяца до меня те же самые материалы интересовали кое-кого ещё. Не вы ли это были?
Слезящиеся глаза толстяка, казалось, были устремлены куда-то в вечность. Он нахмурился, точно не понимая смысла слов.
— Вы не могли бы повторить ваш вопрос?
После того как Латимер повторил, мистер Питерс, подумав несколько секунд, тряхнул головой и сказал: