Маска: история Меллисы де Бриз
Шрифт:
— Так себе, — ответил синьор Клоун. — Ты видишь?
— Да. Но, по-моему, это в характере.
— Плевать на характер! — взъярился Гаррехас. — Если она с таким характером себе руки-ноги поломает, зачем вообще начинать? Мне в этом номере нужен другой человек, другой! И баста!
Кальяро, улыбаясь, покачал головой.
— Не так. Это ей нужен другой номер. Имею мысль, как превратить ей в бабочку.
— Выкладывай! — велел синьор Клоун, приложившись от души к плоской тёмной бутылке. — О-ой! Так она меня разозлила, что в горле пересохло. Мысль-то скажи.
— Сейчас. Меллиса! Подойди.
— Да?
— Только не злитесь оба, — предупредил директор. — Тебя, детка, тигр явно не научил хорошим манерам, а тебе, старику, грех злиться на девочку.
— Оставьте нотации до ужина, господин директор, — буркнул Клоун. — Мы превратились в слух и смиренно ждём ваших предложений.
И Кальяро выложил свои идеи, относительно постановки номера Меллисы. Во-первых, он предложил им выступать вместе с Никко. Девчонке нужен партнёр не менее резвый, чем она сама, иначе — сказал Кальяро, — никто и не поймёт, что Меллиса — девочка. И, к тому же, хорошенькая. Поэтому есть смысл хорошенькой девочке появляться эффектно и романтично.
Как с самого начала хотела Меллиса, ее выход запланировали после выхода мага Артоданти. В конце своего номера, Артоданти открывает огромную пустую корзину, показывая, что она и правда пуста. Потом, покрывает ее платком. Когда он сдёргивает платок, из корзины вылетают белые голуби. Всё дело в двойном дне волшебной корзины. Что если в другой раз после голубей из корзины выпрыгнет живая девочка?
— Нет, — сказала Меллиса. — Лучше, чтобы корзина висела под куполом… потом Артоданти стреляет в нее, корзина скользит вниз по верёвке, а потом оттуда появляюсь я!
— Неплохо, — одобрил синьор Клоун. — Но это вариант только для шапито. На рынке такого фокуса не покажешь.
— Стрелять можно в любом случае, — попросила Меллиса. Ей нравилось, как громко хлопает длинноствольный мушкет Артоданти. Это только дым и гром и совсем не опасно.
— Пусть, — согласился Кальяро. — Это достойный салют для появления Крошки Из Корзинки.
— Хорошее название для номера, — в раздумье сказал синьор Клоун. — Мне эта идея тоже кстати.
— О чём ты?
— После поймёшь, — отмахнулся синьор Клоун. — Меллиса, давай, работай! Никко, возьми вторую лошадь, попробуйте вместе.
В Безансоне, где цирк Кальяро долго стоял, собирая публику в шапито, Меллиса и Никко дебютировали со своим номером. Там же Меллисс усиленно репетировала и вторую часть, на трапеции. Совсем простую, но красивую. Тогда же, сразу по приезде в Безансон, номер подали на суд мамаше Кальяро. Посмотрев, она разрешила дебют.
— Ничего, девочка, неплохо, — сказала мамаша Кальяро. — Конечно, будь у нас слон, при твоих способностях к дрессировке ты бы сделала такой номер!.. Но так тоже можно смотреть. Можно. Но вторую часть показывать пока рано, я думаю. Выступайте с Никко.
Вторая часть… это номер для мужчин, честно тебе скажу. То есть, смотреть его будут мужчины. И во все глотки орать "браво!" Но это попозже. Сейчас не стоит. Тем более, трапеция только для шапито, а мы сейчас в основном на площадях. Мда… поёшь ты красиво. Красиво… Но этот номер покажем через годика полтора, хотя бы.
— Си, синьора, — Меллиса скромно сделала реверанс.
— Сегодня вечером ваш выход, — предупредила юных артистов мамаша Кальяро.
Никко потом всё время до вечернего представления только и знал, что уверять, будто он ничуть не волнуется. Меллиса молчала.
Мадам Жармон — старушка из четы музыкальных эксцентриков, еще раньше сшила Меллисе костюм. Весь в блёстках, с пышной газовой юбкой. Более красивого платья девчонка в жизни не надевала. Ей нравилось всё, и костюм, и балетные туфельки, и усыпанная блёстками алая шёлковая роза, которую Меллиса вколола в свою отросшую гриву. Вертясь перед зеркалом, Меллиса себе жутко нравилась и действительно почти не волновалась. До самого выхода на манеж.
Впрочем, никто в зале еще не знал, что девочка на манеже. Заканчивал свое выступление маг и волшебник Артоданти. Когда по цирку, шелестя крыльями, разлетелись белые голуби, на манеж верхом на ослике выехал синьор Клоун.
— Красота! — громко и с чувством заявил он, следя за птицами.
Артоданти скрестил руки на груди и принял крайне надменный вид.
Задрав голову и ничего не замечая, синьор Клоун слез с ослика и пошёл по кругу, пока не наткнулся на Артоданти.
Публика засмеялась.
Осёл громко заорал.
— Смеёшься? — опомнившись, возмущённо накинулся на ревущего осла синьор Клоун. — Что ты понимаешь в прекрасном, глупая скотина!
— Каков хозяин, таков и осёл, — заявил Артоданти. — Уйдите, любезнейший, вы мешаете моему волшебству.
Синьор Клоун насмешливо свистнул, как уличный мальчишка.
— Разве это называется волшебством? Вот я действительно мог бы показать нечто необычное, будь у меня такая же корзина, как у вас!
— Возьмите ее, — великодушно разрешил Артоданти, небрежно поведя рукой. — Но я уверяю, что без особого заклинания…
— Чур меня! — воскликнул синьор Клоун. — Это уже не фокусы, а нечто неподобающее получится! Я знаю только одно заклинание, которым владеют все великие люди нашего времени!
Гордо выпятив живот, синьор Клоун прохаживался по арене. Ослик трусил за ним, словно тень. Корзину тем временем подняли под купол цирка на жуткую высоту. Сквозь щели Меллиса видела полный зал и множество блестящих глаз.
— Где же то, что вы называете красотой и изяществом? — с пафосом вопрошал Артоданти. — Где оно, самое лучшее и сильное заклинание нашего времени, покажите мне!
— Извольте, — ответил синьор Клоун, вытаскивая из-за пазухи огромный мушкет. — Вот оно. Посторонись!