Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По
Шрифт:
— Спасибо, но нам с парнем пора домой.
— Жаль, — вздохнул Барнум. — Но помни, коль надоест там с бизонами да бандитами воевать, тропы в Калифорнию нашаривать, то жду! Сразу ко мне! И мастер Иеремия тоже желанный гость, — Барнум наклонился к ребенку, протягивая ему извлеченный из внутреннего кармана бумажный прямоугольничек. — Вот тебе на память.
Я сразу узнал один из купонов, вручаемых потенциальным посетителям. Надпись на купоне обещала при покупке билета в музей бесплатный кулечек арахиса. Иеремия, чтению еще не обученный, надписи не понял, но силуэт музейного здания, венчавший бумажонку, ему пришелся по душе. Он бережно сложил купон и засунул в кожаную сумку, висевшую на его поясе и служившую чем-то вроде кошеля.
Вскоре мы попрощались с Барнумом и отправились домой в той же карете. Через двадцать минут мы распрощались с Понтером возле дома на Эмити-стрит.
Вечер выдался ясный, прозрачный. Залитый лунным светом тротуар отливал серебром. Сестричка, держа за руку Иеремию, возглавляла нашу маленькую процессию. За ними следовала тетушка; замыкали шествие мы с Карсоном.
В этот момент я предавался печальным размышлениям. Хотя познакомился я с Карсоном лишь совсем недавно, бурные события и совместные переживания связали нас прочными узами товарищеских отношений. На следующее утро мне предстояло распрощаться с одним из интереснейших индивидов, когда-либо встреченных мною. Сочувствовал я и дорогой своей супруге, которая успела привязаться к Иеремии.
Я перевел взгляд на Сестричку и увидел, что она выпустила руку мальчика и поднимается по ступенькам к двери дома.
Внезапно от кустов палисадника отделилась большая тень и метнулась к крыльцу.
Над Сестричкой взметнулась рука, в которой блеснул нож.
— Берегись! — крикнул чей-то незнакомый голос.
Поздно! Клинок опустился на грудь моей дорогой жены.
Она упала; воздух разорвал еще один крик — это завопила Путаница.
Я тоже попытался издать вопль, но шок сдавил горло и лишил меня способности издавать звуки. Парализованный ужасом, я застыл на месте.
Рядом со мной что-то шевельнулось, и раздались громкие хлопки, сопровождаемые яркими оранжевыми вспышками.
Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! — они слились в один громкий взрыв.
От дома донесся дикий рев, и тень рухнула наземь возле крыльца.
Падение чудовища как будто освободило меня от зачарованного сна. С воплем я бросился к крыльцу и мгновенно оказался рядом с тетушкой, уже стоявшей рядом с дочерью на коленях.
— Сестричка! — горестно воскликнул я, нежно приподнимая ее голову.
К моей невыразимой радости, глаза ее тут же открылись.
— Ч-что случилось? — пробормотала она.
— Это Джонсон! — воскликнул я, теряясь в догадках, как это чудовище смогло сбежать из тюрьмы. В том, что нападавший — Джонсон, я не сомневался — я узнал мерзавца по гигантской фигуре и по чертам лица, освещенного луной.
— Он пытался тебя убить. Не могу понять, как ты осталась жива.
— Вот, — Сестричка потрогала что-то на груди.
Я перевел взгляд и увидел, что она ласкает пальцами амулет, подарок Иеремии. Нож Джонсона ударил в центр костяного диска, оставив в нем глубокую выщербину.
— Вот что меня защитило.
— Он спасает жизнь, — подтвердил Иеремия, заставив онеметь от удивления меня и Путаницу.
— Иеремия! — воскликнула Сестричка. — Ты разговариваешь!
— Да. Мой голос вернулся, чтобы я крикнул тебе об опасности.
Сестричка крепко обняла мальчика.
— Ты подняться сможешь, дорогая? — озабоченно спросила Путаница.
— Да, конечно, я совершенно невредима, — заверила моя дорогая жена.
Я поднялся на ноги и помог встать Сестричке. Она, конечно же, едва держалась на ногах после такого переживания. Сыграли роль также сильный удар в верхнюю часть грудной клетки и падение на крыльцо.
— Пожалуйста, отведите ее наверх, — попросил я Путаницу. — Я сию минуту вернусь.
Мои близкие направились в дом, а я бросился обратно, к Карсону. На улице между тем показались люди, привлеченные выстрелами, послышался стук подков: прискакал наряд конной полиции.
Скоро мы узнали, что Джонсон внезапно пожаловался на острую боль в желудке, и капитан Даннеган, неизвестно из каких побуждений, отправился показать его врачу, не взяв с собой никакого сопровождения. За свою бесшабашность высокопоставленный полицейский поплатился жизнью: Джонсон сломал ему позвоночник.
— Вождь-то оказался прав, — пробормотал нерадостно Карсон.
Я не сразу вспомнил многозначительный жест Медвежьего Волка в кабинете Барнума, после разгона погромщиков. Жест означал гибель Даннегана от рук «Красной Смерти» — так кроу называли Джонсона.
— Ладно, пошли, Эдди, — сказал Карсон. — Пора домой.
— Но он… он умер, наконец? — недоверчиво указал я на тушу, распростертую в траве.
— Умер, умер. Покойник. Мертвее не бывает, — заверил меня скаут.
Я бросил еще один взгляд на мертвое чудовище. Пули Карсона, однако, так изрешетили лицо убитого, что кровавая масса не позволяла различить его черт. Страшная маска чернела в лучах луны, подобно темной вуали.
Эпилог
Путаница, Сестричка и Иеремия ждали нас в гостиной. Несмотря на настояния матери, жена моя отказалась лечь, зная, что она проводит с мальчиком последний вечер. Упражняясь во вновь приобретенном навыке речи, Иеремия, сидя на кушетке рядом с моею дорогою женой, рассказывал ей сказки и легенды, которые узнал от покойной матери.
Одна из таких легенд задержалась в памяти моей по сей день. Впечатление на меня произвела тогда весомая осознанность человеческой преходящести, недолговечности, казалось бы несовместимая с нежным возрастом Иеремии. Называлась эта басня «Паук, Заяц и Луна» и, почти дословно, звучала она так:
Опечалилась Луна. Много лет смотрела она на землю и видела, что люди все время боятся. Они боятся смерти. Позвала Луна друга Паука и поручила ему отнести людям весточку.
— Паук, — сказала Луна. — Люди земли боятся умирать. Я печалюсь. Скажи им, Паук, что, хотя они все умрут, но бояться не надо.
И Паук медленно пополз вниз, на землю, по лучам лунного света. Недалеко он уполз, и тут встретился ему Заяц.
— Куда ты, Паук? — спросил Заяц.
— Я несу людям земли весть от Луны, — ответил Заяц.
— О, Паук, ты так медленно ползешь, когда доберешься! — сказал Заяц. — Давай, я сбегаю вместо тебя.
— Хорошо, — согласился Паук. — Луна хочет, чтобы люди земли знали, что они все умрут…
— Понял! — крикнул нетерпеливый Заяц. — Скажу людям земли, что они все умрут! — И прежде чем Паук успел снова открыть рот, Заяц ускакал прочь.
Паук расстроился и пополз обратно к Луне. Все рассказал ей. Луна очень рассердилась и, когда вернулся Заяц, чтобы сообщить, что он выполнил поручение, ударила его по носу. Потому-то у всех зайцев губа расщеплена.
— А тебе надо было сделать так, как я сказала, и самому отнести людям весть, — строго сказала она Пауку.
И по сей день пауки несут людям послание Луны. Оно записано на паутине, которую плетут пауки. Кто умеет, тот прочтет.