Маска майя

Марторель Хуан

Лаланд снова пожал плечами.

— То, что вы говорите, просто замечательно, и мы могли бы потратить часы, ходя по кругу, но я предлагаю вам спокойно обсудить это позже, когда все будет кончено. Сейчас для нас важно завладеть маской.

— Если мы ее найдем. Но прежде чем продолжить, я бы хотела иметь уверенность, что мы будем заодно. До сего момента было необходимо, чтобы мы работали в команде, так и должно продолжаться.

Николь и Фабрисио посмотрели на французского археолога, а тот сделал двусмысленный жест.

— Все это звучит несколько мелодраматично,

тебе не кажется, Николь? С тех пор как мы вылетели из Парижа, мы все делали вместе, и я не вижу причины что-либо менять. — Повернувшись, он вошел в коридор, вытянув вперед руку с лампой, чтобы она освещала ему путь.

Девушка и гватемалец посмотрели друг на друга, и Николь нахмурила брови. Ей очень хотелось сказать своему соотечественнику, что вот уже несколько дней как он действует по своему усмотрению, но она промолчала. Потом они с Фабрисио вошли в коридор, не желая оставаться в темноте.

Она была там. Все еще вдалеке, но, несомненно, это была она. Коридор привел их в зал, похожий на тот, который они недавно покинули, и в нем, как в главном помещении святилища, находилась маска. Несмотря на то что ее окутывала слабая дымка, зеленое сияние притягивало к себе их взгляды. Она лежала на каменном выступе, напомнившем Николь алтарь маленького храма, в котором началось их приключение. Увидев ее, девушка почувствовала, что нет ничего более важного в мире и она должна сделать все, чтобы завладеть ею. Ее спутников посетила та же самая мысль, и девушке даже не нужно было смотреть на них, чтобы убедиться в этом. Хотя маска была еще далеко, она увидела, что ее глаза и рот были всего лишь темными дырами, придававшими ей зловещий вид. Но все равно она казалась невероятно прекрасной, и Николь поняла, что должна завоевать ее только для себя, что она не намерена ни с кем ее делить.

Ги Лаланд первым рванулся к ней. Николь лишь упрекнула себя за то, что не опередила его. Она и Аугусто Фабрисио двинулись вслед за французом, хотя и знали, что не смогут догнать его.

Но он сам внезапно остановился, глядя сначала вниз, а потом по сторонам, как человек, лихорадочно ищущий спасения.

Девушка поняла, почему он так себя вел, подойдя поближе: глубокая пропасть с гладкими стенами пересекала комнату от одной стены до другой, преграждая им путь. Маска оставалась недостижимой.

Француз посмотрел на Николь, и она увидела глаза грабителя, готового на все. Но ей хватило здравого смысла признать, что ее взгляд, скорее всего, выражает те же чувства.

— Это безумие. — Голос Аугусто Фабрисио показался им далеким, словно доносившимся из другого измерения, но ему удалось на мгновение отвлечь их от борьбы. — Полагаю, маска влечет вас точно так же, как и меня, но мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы она заставила нас утратить разум.

Николь посмотрела на него с удивлением: как мог этот человек говорить о разуме, если ему предоставлялась возможность стать богом? Если в нескольких метрах от него находился предмет, способный наделить его такой властью, о которой до сих пор никто и не мечтал? Ибо с момента, когда она увидела

маску, войдя в этот подземный зал, Николь знала, что ее обладатель будет держать мир в своих руках. Она не смогла бы объяснить, почему она в этом уверена, но не сомневалась, что так оно и есть.

— Прошу вас, давайте вместе подойдем к ней и признаем, что ее находка стала успехом всей команды, — продолжил археолог. — Чтобы никто не подумал, что маска принадлежит только ему, как бы она нас не очаровывала…

Ги Лаланд презрительно усмехнулся, прежде чем ответить.

— Пока что она ничья и останется таковой, если мы не найдем способ добраться до нее. Есть идеи?

Николь вдруг поняла, что этот маленький человек с большими усами был прав и что она сама чуть было не поддалась безумному порыву, овладевшему Лаландом и вызвавшему у нее отвращение. Она с нежностью посмотрела на гватемальца.

— Я согласна с тобой, Аугусто. — Она включила фонарь, чтобы осмотреться.

Зал был очень похож на тот, который они недавно миновали, за исключением того, что здесь не могла проложить свое русло река, чтобы указать им дальнейший путь. Потому что ее воды упали бы в пропасть, открывшуюся перед ними. Луч фонаря нащупал дно, но спуск ничего бы им не дал, поскольку стенка с противоположной стороны была совершенно гладкой. Таким образом, только мостик или полная экипировка скалолаза позволили бы им перебраться на другую сторону.

— Здесь на полу есть плита с глифом Чан К’у! — Аугусто Фабрисио отошел в сторону, рассматривая пол в свете своего фонаря.

Его спутники подбежали к нему, чтобы увидеть лик бога, который, казалось, смотрел на них с пола. Глиф был довольно большим и находился в центре плиты, выделявшейся среди остальных.

— Значит, если здесь есть Чан К’у, — пробормотала Николь, направляя луч своего фонаря на высеченное изображение, — остальные двое вряд ли ушли от него далеко…

36

Город майя Наранхо, 628 год н. э.

К’ан II выглядел великолепно в своем королевском наряде: высокий, могучий, величественный. На нем была мантия из разноцветных перьев, а на голову он водрузил атрибут королевской власти — диадему бога У’уналя с тремя остриями в форме цветка, напоминавшую всем, что монарх наделен сверхъестественной природой богов.

Король восседал на троне, стоявшем на возвышении — просторном помосте, который выстроили в цитадели Наранхо на Большой площади, где совсем недавно защитники города капитулировали перед войском Караколя.

Площадь была забита до отказа, как и улицы, прилегающие к ней, потому что на этой публичной церемонии монарх собирался сообщить о своих замыслах относительно завоеванного города, и ожидалось также, что назовут имя того, кто сменит низложенного короля, Большого Скорпиона.

Большинство горожан не испытывали ничего к своему бывшему правителю, потому что их жизнь проходила вдалеке от дворцовых интриг, однако их влекли сюда естественное любопытство и желание, чтобы новый король стал гарантом мира, которого все желали.