Маска Владигора
Шрифт:
Кухонные запахи привели Краса туда, где он надеялся найти нужного ему человека.
— Послушай-ка, приятель, — обратился он к одному из поваров, — где бы мне найти Солодуху?
— Солодуху? Да вот он, потрошит курей! — указал повар деревянной ложкой в сторону копошащегося над куриными тушками неказистого поваренка.
Крас подошел к Солодухе, перед которым на столе уже лежала дюжина ощипанных кур. Колдун, не говоря ни слова и даже не касаясь куриных животов, прочертил пальцем над ними короткие линии, и птицы оказались разрезанными от шеи до гузки. Солодуха в изумлении поднял глаза на стоявшего перед ним Краса, а колдун дружелюбно сказал:
— Видишь, я помог тебе в твоей работе. Помоги и ты мне, Солодуха. Когда-то ты клялся, что не откажешь в помощи посланнику Грунлафа…
Солодуха заморгал бесцветными ресницами и поднялся с табурета.
Они прошли в темный угол кухни, где их никто не мог не только слышать, но и видеть, и Крас, резко изменив тон речи — у Владигора он подобострастно мямлил, теперь же говорил жестко и властно, — заговорил:
— Пришло время, кухонный таракан, проверить, сколь справедливы твои слова о том, что синегорский князь владеет каким-то диковинным оружием. Не ты ли говорил об этом?
Солодуха торопливо закивал:
— Я, господин, я! Сущая правда, владеет!
— Знай же, что Грунлаф не потерпит лжи, и я послан им затем, чтобы удостовериться, сколь справедливы твои речи. Ну, покажи мне, как и где мог ты наблюдать за княжеской стрельбой.
Солодуха, весь покрывшийся потом, потянул Краса за мантию, увлекая за собой.
— Вот здесь! — прошептал он, когда его рука дотронулась до досок стены.
— Где здесь? Я ничего не вижу! — недовольным голосом сказал Крас, ощупывая стену. — Ты что же, задумал обмануть самого Грунлафа?
Солодуха трепещущей рукой ощупывал стену, сквозь доски которой не проникало в каморку и малой толики света, и бормотал:
— Верьте мне, господин, там, за стеной, стоят глиняные болваны! По ним-то и стреляет князь Владигор из своего оружия! Я это видел! И слышал, что он собирался ополчиться против Бореи!
Крас приложил ладонь к дощатой стене:
— Здесь, говоришь?!
— Да, здесь, здесь, я не вру!
— Не врешь? Ну а что ты хочешь за то, что показал мне эту стену?
Глаза Солодухи замаслились, он уже ничего и никого не боялся, надежда на щедрое вознаграждение заставила его сердце забиться еще быстрее.
— Что? О, это так просто будет для вас! — прошептал он, заискивающе дергая край мантии колдуна. — Я хочу быть вечно сытым, проворным и сильным — никогда я прежде не был таким.
— Ну, продолжай, что еще? — торопил его Крас.
— Хочу быть тепло одетым, иметь свой дом. Хочу быть богатым! Хочу, чтобы мне подчинялись такие… как я!
Солодуха не видел зловещей улыбки колдуна, но едва поваренок закончил, Крас серьезно сказал:
— Все желания твои будут немедленно удовлетворены.
— Неужели?! — захлебнулся от восторга поваренок.
— Без всякого сомнения. Но только скажи мне, кто там пищит и скребется в углу?
Солодуха хмыкнул:
— Да это же крыса!
— Ах, крыса! — Колдун повернулся в сторону, откуда раздавался крысиный писк. — Крыса — это чудесно!
Нагнувшись, он взял в руку крысу, тотчас присмиревшую, едва его пальцы коснулись ее шерстки. Вернулся с ней к Солодухе, резким движением прижал зверька к груди поваренка и сказал голосом повелителя, жестко и громко:
— Пусть две твари станут одной! Две шкуры пусть срастутся! Двигайся, плоть, ты живешь уже, проворная, сытая, довольная всем!
Тотчас крик ужаса раздался в каморке. Боль пронзила все члены Солодухи, будто кто-то сотнями зубов вгрызался в его грудь, лицо, руки и ноги. Он помимо воли встал на четвереньки, вытянул шею, хотел было закричать, но изо рта вырвался жуткий вой, который странным образом становился все тоньше и тоньше, покуда не превратился в писк. И тело его, чувствовал Солодуха, становится каким-то чужим и удивительно маленьким. Вдруг он увидел перед собой огромные сапоги. Тогда только ему стало понятно, что с ним сотворил незнакомец. Он хотел что-то произнести, но вместо привычных слов услышал писк, вырвавшийся изо рта.
— Ну, ты доволен? — раздался над ним человеческий голос. — Ты хотел быть сытым? На кухне ты будешь сытым до смерти! Хотел быть тепло одетым? Я подарил тебе шубу! Хотел повелевать подобными себе? Ну так ты будешь крысиным князем, ибо я оставил нетронутым твой ум, довольно слабый для человека, но достаточно сильный, чтобы позволить тебе считаться самой умной крысой! Прощай, я ухожу! Помни, что сделал тебя счастливейшей из крыс вечноживущий Крас.
Колдун, шагнув к стене, приложил ладонь к щели, через которую Солодуха наблюдал за стрельбой Владигора, и щель широко раздвинулась. Крас беспрепятственно прошел в зал, где, как говорил поваренок, князь испытывал свое оружие.
Темнота прятала от взора колдуна все, что находилось в зале, но это его ничуть не смутило. Приподняв край мантии, он вынул из кожаного мешочка горсть светляков и, держа их на раскрытой ладони, осветил себе дорогу. Да, Солодуха не солгал — рядом со стеной выстроились в ряд десять глиняных болванов. После каждого испытания самострела Владигор приказывал менять фигуры, поэтому Крас, пройдя мимо каждой из них и хорошенько рассмотрев их, к своей досаде, не увидел на глине никаких следов от наконечников стрел и подумал было: «А не соврала ли крыса? Где же здесь снесенные глиняные головы? Задушить, что ли, сребролюбивого лгуна?» Присмотревшись к деревянной стене, что находилась за фигурами, Крас увидел, однако, в толстых досках глубокие отверстия, как будто железный бурав просверлил их с неизвестной целью.
«Интересно! — с любопытством ощупывал Крас эти дырки в тусклом мерцании светляков. — Лук не способен придать стреле такую силу удара. Из чего же стрелял Владигор?»
Но размышлять об этом долго Красу не хотелось. Ему не было дела до нового оружия Владигора. «Пусть Грунлаф выясняет, чем правитель Синегорья может грозить его стране, мне же необходимо лишь одно — посрамить Белуна, унизив, растоптав, уничтожив его ученика. Что до вмешательства в дела людей, то такими безделками Крас не занимается уже давно!»