Маска, я вас…
Шрифт:
– Тожно всех под галочку оприходовают… – хныкая, пророчила Лидка Карамышева.
– А ты не кукуй!
– Што ись, милисыю вызвать.
– И не только милицию, тут и до органов недалеко, – с гневным прищуром примазалась учителка Марья Петровна.
Особенно нервничал Егор Ершов, причитал:
– Мне, бляха, на него бы живьем посмотреть (на кого – было не особенно понятно)… И потом – «Голос Америки», это Сенька слухал. Мне только пересказывал.
Там уж и совсем сюрреалистическое мелькнуло, бабка Куманиха безапелляционно тесанула:
– Антей-от… вот так с анфасу (Куманиха ладонью перекрыла нос и ниже)… глаза, лоб и
– Не сбирай, ково звоняшь! У того волосы русые, а наш совсем рыжой, – прекословила вечный антагонист тетя Паня. Куманиха взвешенно урезонила:
– А послушай-кя зоотехника – быка-т из Франсыи добыли.
Все хмуро сморгнули – это была чистая истина. Возмущенный Данилович пресек:
– Ну, вы… того! Рассуждаете тут глупости, договоритесь до несусветного… Взыграло ретивое, со скотины каков спрос! Машка девка баская, вот и…
***
Теперь, надо быть, доложим. Среди прочих находился Миша Семенов, неказистый, угреватый парень в третьем десятке как по годам, так и остальной иерархии… Какие реакции возбудило в товарище байковое неглиже Маши, не станем разоблачать, однако осветим следующее. «Вот уж точно, час пробил», – пронеслась отчетливая мысль. Он разберется в этом темном деле.
Дело в том, что Миша после армии работал в милиции, причем в городе. Правда, через год его оттуда нагнали «за превышение полномочий» да еще и по пьяни, но кое-какие методы, будучи въедливым, гражданин усвоил. Кроме того, Михаил обладал не хилой детективной библиотекой, которой позавидовал бы и другой городской. Ну и главное – персонаж страдальчески и втихую имел личный вид на Марию Бокову.
Ночью, сами понимаете, Мишель не спал: он рассматривал версии. Таковых сложилось три.
Первая: после Сени осталась превосходная рыболовная снасть, на которую Миша давно положил глаз, и будет несправедливо, если кто-либо иной завладеет имуществом, ибо именно он был самым ярым напарником Уха по рыбалке. Вторая. Всегда надо начинать с имени, оно что-нибудь да означает и прилежно оформляет мотивацию, это еще Рекс Стаут надоумил, который про сыщика Ниро Вульфа шпарит гораздо, и надобно покопать, что за фрукт такой Фантомас, и ненавязчиво перетереть на сей счет с Карлычем, как он относительно словарей большой дока. Третья: следует внимательней присмотреться к быку Антею. Миша селезенкой чует, тут дело непростое. Да сами возьмите, фразка Даниловича: «Машка девка баская, вот и…» И верно, какова ненаглядная Мария на быков взгляд и как могло случиться, что именно она? Тут же азартно сверкнуло: Бокова – от Быкова очень недалеко.
С третьей гипотезы Миша заход и сделал. Загадку доморощенный Ниро решал вполне эффективным способом визуального наблюдения. То есть на другой день уполномоченного можно было видеть в пределах досягаемости совхозного стада. Как то: на поскотине, затем рядом с выгоном подле фермы, куда загоняли животных в предвечерье. Когда наш аристократ припер по уже описанной методе очередную пегую и холеную телочку в угол ограждения, Миша сказал себе: «Ага!» Более того, состоялось выпито с пастухом Герой, мужиком без возраста, вечно пришибленным на вид, – неукоснительные чёботы, обкусанная с обвислыми полями шляпа на затылке, щетина – лоб его был разрезан на три равные части в молчаливой позиции, но когда дядя соображал говорить, доли оживленно менялись и мерещилось, будто экземпляр говорит не то что думает. Довелось проведение аккуратного дознания.
Устроились в неказистой пристройке к ферме, что служила складом для нехитрого скарба, которым, собственно, Гера заведовал, и где в летние периоды ютился. Топчан, стол вполне справный, множество мух по окладу грязного, в радужных размывах окна.
– Хороша, – дипломатично крякнул Михаил после порции предусмотрительно принесенной белой и хрустнул огурцом.
– А какую, Михо, я брагу пил, – мечтательно опроверг Герасим. – Заморского звания. Дух важный, мухи только так дохнут.
– Где добыл?
– Вито Куманин, я ему цепь на мотоцикл спроворил.
Миша коротко хохотнул. Подобный рецепт был известен, Витька угощал за рыбу. Самогонку он гнал из затейливого настоя плодов и аниса (отсюда и называл «ананасовая»), и доказывал, что вещь на иностранный манер не требует закуски, и действительно, жидкость распространяла отчетливый смрад, хоть на употребление была довольно сносна. В соответствии леску пошевелил:
– Да Куманин же подкузьмит без оглядки.
– Вито? – расстроился хозяин. – Ни в жисть! Я доверенностью к нему обладаю отнюдь.
Михаил смолчал кратко и продолжил тонкое плетение допроса:
– У Куманиных коровенка знатная. Ярославская?
– Ёптыть, кака ярославская, обыкновенно холмогорка!
Пауза. Миша:
– На покосе даве литовку ухлопал – трава добрая.
– Ага, и комбикорма богатые.
Михаил применил глубокий ход:
– Ручаюсь, хранилище так и не починили. Видит бог, латать обратно только по дождям начнете.
Потребно пояснение. «Ручаюсь… видит бог» – это было из арсенала излюбленного толстяка и еще более язвящего Арчи Гудвина, его помощника – как последний сложился особью завидной наружности и боевитости. Применять эти и штучки типа «чертовски приятно», «как вам это понравится» сложилось назойливым пунктиком Михаила. В особенности хотелось запустить как-нибудь в присутствии Маши Боковой: «Я не из пугливых… не советую шутить». Между прочим, Миша даже пытался выращивать… нет, не орхидеи (финт из быта Вульфыча), раздобыть таковые не представлялось реальным – герань, тогда цветок был самым доступным. Словом, применить оружие Миша не преминул.
Отдадим должное, замёт впечатление на Геру произвел: мужик угукнул и с размаху хряпнул налитую меру, предварив: «Выпьем по всей, чтоб повеселей». Собственно, теперь можно было приступать к насущному:
– Ну а как у тебя в хозяйстве – есть какие… (Миша повилял ладошкой) события из ряда вон. – Налил вдогонку.
– Нок неуж! – незамедлительно обхватил резервуар Гера. – Два бидона сперли… Да хрен с имя. А соляру на генератор опять вовремя не поставили, насос мимо, говно от коров пришлось самим лопатить. Механики не дают, шкуляли соляру по деревне – за телочку у Данилыча наробили.
– Дела… – квело согласился Миша. Поморгал. – Нет, я про стадо, – виновато хихикнул, – про Матильд (всякую корову Гера отчего-то величал Матильдою) – тут книженция попалась, оказывается, организованная жизнь.
– Ты насчет Антея ли-чо-ли?.. – сходу осознал подследственный, у Мишки смущенно ерзнула щека. Гера выплеснул дозу из стакана точнехонько себе в горло, сунул в нос замурзанный конец рукава, шумно втянул воздух. Грубо отодрав зубами кусок хлеба, забубнил: – Лешая скотина. Ночью, слышь-ко, зашуршит, затрется о тёс, и вся ферма пошла ходуном. А этот замолкнёт и ушами лупат.