Маска
Шрифт:
Глашатай подул в трубу, и из толпы вышел глава городского совета, Иоганн Ремзер. Мужчина хмурился, тяжелая золотая цепь на груди раскачивалась из стороны в сторону, будто подчеркивая его возмущение.
Глашатай расправил плечи.
— Граждане Эсслингена! Послушайте, что вам скажет глава городского совета! — Поклонившись, парень отступил на шаг.
— Граждане Эсслингена! — Слова Ремзера эхом отразились от стен домов.
Такой бас можно было услышать от настоящего громилы, а не от толстенького коротышки с пухлыми щечками и свиными глазками.
— Свершилось страшное злодейство. В истории нашего почтенного города еще не случалось ничего подобного. Убита семья всеми уважаемого горожанина Эсслингена, торговца тканями Конрада Вильгельмиса. Убиты все, кто сопровождал их в пути. Караван подстерегли в ущелье у Фильдерна и перебили людей, точно скот.
Ремзер подождал, пока шум в толпе утихнет. Когда воцарилась тишина, он продолжил:
— Я приказал провести расследование, чтобы выяснить, кто же покрыл наш город таким позором. Все мужчины в городе, у которых есть лошади и оружие, готовьтесь. Мы выезжаем через час.
Крики в толпе стали громче.
— Это вюртембержцы! Они же в прошлом году у нас хутора грабили!
Кто-то уже начал потрясать кулаками:
— Нужно идти войной на Вюртемберг! Зададим им жару! Разве нам не хватит сил, чтобы раз и навсегда отстоять свои границы?
Толпа, ликуя, поддержала его, но Ремзер вскинул руки.
— Поверьте, мне тоже этого хотелось бы. Может быть, когда-нибудь мы и одолеем вюртембержцев. Но пока что мы не уверены, что это они совершили сие чудовищное преступление. Рано объявлять войну. На наших землях царит мир, и мы не имеем права нарушать мирный договор без уважительной причины. Не сомневайтесь, если выяснится, что вюртембержцы как-то связаны с убийством Вильгельмисов, мы немедленно выступим против них. И если будет доказана их вина, никто не придет Вюртембергу на помощь.
Раймунд невольно почувствовал уважение к Ремзеру. Это был умный и решительный человек, умевший управлять толпой. Конечно, горожане не обнаружат в ущелье ничего, что свидетельствовало бы против их заклятых врагов. В результате расследования выяснится, что на Вильгельмисов напали банды раубриттера Фридриха фон Кроненбурга. Кроненбург, родовое имение рыцаря-разбойника, сожгут, и спустя какое-то время уже никому не будет дела до этого убийства.
Вновь послышался сигнал трубы. Все слова были сказаны, настало время действовать. И только Раймунду было нечего делать. Обозленные горожане установят дозорных возле ущелья, соберут трупы, зашьют их в полотняные мешки. На следующее утро за телами приедут повозки. Мертвых преступников тут же и повесят — их не предадут погребению, и тела будут висеть в петлях, пока не разложатся.
В память о жертвах проведут поминальную службу и похоронят их в тени церкви Священномученика Дионисия. Сумеют ли стражники прочитать следы? Дойдут ли до поляны? Сделают ли правильные выводы? Едва ли. Они даже не заметили, что одного трупа не хватает.
Опьянение от пива развеялось, и Раймунд почувствовал, как его охватывает страх. Ничего подобного он уже давно не ощущал. Особый страх — страх за другого человека. Он боялся за Мелисанду. Нужно будет поскорее увезти ее из города.
***
Оттмар де Брюс, поднявшись на вершину башни, думал об истории брата Евсевия. Ему она нравилась, ведь этот случай подтверждал его правоту: все монахи были лицемерами. После мессы бегают к шлюхам, развлекаются с ними, а потом проповедуют воздержание и богобоязнь.
Осушив бокал, граф швырнул его вниз. Стекло разлетелось на мелкие осколки, испугав стражников. Оттмар сжал кулаки. Даже вино не помогало унять боль в его душе. Де Брюс и сам не знал, откуда эта боль взялась. Понимал лишь, что она медленно, но верно сводит его с ума. Только в битве, в бою эта боль отступала, умолкала на некоторое время. Но в такие вечера, теплые, будто созданные для того, чтобы наслаждаться жизнью, боль переполняла душу де Брюса.
Мужчина достал кинжал, закатил рукав котты и провел на коже очередную линию. Из раны выступила кровь, капли покатились по старым и свежим шрамам. Оттмар глубоко вздохнул, почувствовав облегчение, которое пульсировало в его жилах. Боль утихла на несколько часов.
— Где же ты? — спросил он.
Но никто ему не ответил. Он и не ждал этого. Никто не ответит, была ли девчонка, привезенная его капитаном, Мелисандой Вильгельмис. Оттмар не сомневался в честности фон Закингена. Капитан был истинным рыцарем и солгал бы только в том случае, если бы его жизнь висела на волоске. Он нашел девочку, похожую на Мелисанду Вильгельмис. Она была в то время в том месте. Она вполне могла быть Мелисандой Вильгельмис. А могла и не быть.
Де Брюс прислушался к своим ощущениям. Боль угасла, но тревога осталась. Мелисанда Вильгельмис не умерла. Она была жива и находилась где-то там, за стенами замка. Оттмар достал из кармана серебряную заколку. Нельзя терять бдительность. Никогда. Пока он собственными руками не отправит проклятую мерзавку в ад.
***
Вот уже несколько часов Мелисанда не спала. Она не задернула занавеску, заменявшую дверь в спальню, и смотрела на меч. Лезвие поблескивало в лунном свете. Девочка вслушивалась в тишину. Раньше она не задумывалась о том, что на расстоянии выстрела [18] от ее дома все пахло, выглядело и звучало как-то иначе.
18
Расстояние выстрела: выпущенная из лука стрела могла пролететь до ста пятидесяти метров.
В их доме витали запахи свежего хлеба, дорогой ткани, которой торговал отец, пряностей, хранившихся в каморке. Но больше всего Мелисанде нравился запах розового масла, которым мама натиралась на ночь.
В доме палача тоже приятно пахло: травами, подвешенными под потолком, сваренным Раймундом супом, копченым мясом и сухими дровами. Мелисанда глубоко вдохнула, и у нее возникло странное ощущение, которому вначале она не смогла подобрать название. Утешение. Да, она ощущала утешение.
Сквозь щели в ставнях пробивались лучики лунного света, игравшие на стальном лезвии меча. Мелисанда попыталась закрыть глаза и уснуть, но перед ее внутренним взором тут же предстало ущелье: кровь, раненые, печаль в глазах матери, стрела в сердечке Гертруды. Осторожно встав с кровати, девочка налила себе вина и залпом выпила его. Мысли тут же спутались. Она вернулась в спальню, забралась под одеяло и вдохнула аромат свежего сена. Но сон все не шел.
Раймунд был таким чистюлей. Почти как ее мама. Она сводила с ума всех слуг, заставляя их постоянно убирать, подметать, мыть.
Луна медленно катилась по небу, меч все поблескивал.
Мелисанда услышала, как ключ проворачивается в замке, и поспешно перевернулась на бок. Раймунд старался войти в дом тихо, но наделал столько шума, будто по комнате проскакал табун лошадей. Шаркая, он вошел в спальню девочки. Погладил Мелисанду по голове, поправил одеяло.
Мелисанда уловила исходивший от него запах пива.