Маска
Шрифт:
Если бы этот алкоголик предложил мне стать его замом, когда еще было не поздно, я бы с удовольствием согласилась. Мы вообще-то хорошо сработались. И вовсе он не был тираном! Ну да-да, немного странноватенький. Все мы не без изюминки… Но теперь я не могла порадоваться этому предложению.
— Александр Вадимович, спасибо вам большое. Но… Не нужно, правда.
Я даже не успела объяснить…
Со сцены уже зазвучал припев.
— Как "не нужно"? Вы хоть подумайте! А то мне и некого больше рекомендовать. Вы такая умница! Спортсменка, комсомолка и просто красавица! — старик по-отечески улыбнулся
В этот момент мой подбородок дрогнул. Я скукожилась, не желая расплакаться. Услышать такое оказалось приятно, но настолько неожиданно больно…
Вилка стала полной размазнёй!
— Спасибо. Но я не… Знаете, я хочу вернуться домой.
— В смысле, вам нужен выходной? — оживился Александр Вадимович. — Конечно-конечно! Вы, наверное, устали, Виолетта Сергеевна! А хотите? Прямо сейчас, идите домой, отоспитесь. Я приглашу вам на помощь…
Он не понял…
— Да нет же. Нет. Я имела в виду, что хочу вернуться… В Томск, к родителям, — мы с деканом осторожно переглянулись.
Эти две недели будут последними в ВУЗе не только у него.
Ведь Александр Вадимович был прав, я устала. Я давно не студентка.
Я одинокая двадцативосьмилетняя женщина с гигантскими мешками под глазами от слёз и недосыпа, живущая в промозглой хрущевке и разводящая плесень в сковородках. Чтобы вычеркнуть из своей жизни Лёню, мне не требовалось менять город. Но за прошедший год я постарела, как и седоволосый Александр Вадимович, любуясь студентами со стороны. Вот, для кого наступило самое лучшее время строить свою судьбу. А я своё сердце уже безвозвратно подарила юному амбициозному музыканту и сходила с ума в этих стенах. Мне было так жаль… Искренне жаль, что я доверилась Муратову.
Люди строили семьи, рождали детей. А я — страдала по мальчишке с ветром в кудрявой голове. Чтобы мне удалось хотя бы посмотреть в сторону кого-то другого, нужно было валить отсюда к чёртовой матери!
— Вам… Здесь не понравилось? — декан сочувствующе сморщился. — Может, я чего сделал не так? Вы уж простите, если…
Ох! Александр Вадимович! Остановитесь.
Может, только благодаря вам я обратила на Лексу внимание.
— Нет, что вы! Понравилось! Город замечательный! И Вуз, и студенты, и вы тоже! Просто… — я погибаю здесь! Я не могу смыть с себя его запах! Мне слышится ночами чёртова гитара! Я НЕНОРМАЛЬНАЯ! Я вспоминаю наши поцелуи, захлебываясь слезами… — Так нужно. Мне очень жаль.
Несколько минут мы молча слушали Лизу с её учеником по вокалу. Теперь каждый вспоминал своё под трогательную песню. Мне не стоило загоняться сейчас… Ну же, Вилка, подумай о чём-то, кроме его мерзких нежных губ!
Первокурсник на сцене поступил на специальность "релейная защита", открытия которой всё-таки добился декан. На Лизе была надета красная, раздражающая глаза кофта. Нужно купить дорожную сумку…
Может, две недели дают не только работодателям? Но и сотрудникам. Чтобы они смогли попрощаться с местом и людьми. Мне жаль!
— И что же, заявление уже написали? Я всегда говорю, сначала напишите, пускай полежит немного. Может, оно зря?
— Написала. В ящике храню уже месяц. Просто нужно было устроить им бал, — я сурово кивнула на сцену, не отрываясь от студентов, и кисло улыбнулась.
Иришка проработала в МПТУ совсем мало, но всё-таки умудрилась подарить людям целую традицию.
— Значит, всё решили…
Получается, так!
Столько раз обдумывала, и всё равно озвучивать оказалось страшно до холодка. Я провела здесь своё студенчество и с тех пор задержалась на лишних семь лет. Мне довелось пережить дважды полное обесточивание корпуса, десяток ложных пожарных тревог, смену ректората. Сотню пересдач и тонны крокодильих слёз, осушив которые, можно было снабдить столовую солью на несколько лет вперёд. Я успешно пережила предательство одного говнюка. Но так и не смогла понять, как из добродушного Лексы получился такой размалеванный отменный ублюдок, прыгающий по сцене в кожаных штанах.
Больше ни слова не сказав, декан дождался финала песни, похлопал молодым людям и заковылял к выходу.
— Виолетта Сергеевна, как вам? — я очнулась от проклятий, что фантазировала высказать в лицо Муратову, и показала студентам большой палец.
— Очень красиво.
***
История повторялась, как и моё гордое одиночество на прошлом зимнем балу. Это событие стало огромной безобразной мозолью, беспрестанно напоминающей мне о Муратове. Всё началось здесь, а теперь и заканчивалось…
С наступлением вечера горела гигантская жёлтая люстра, а маленькие людишки ходили мимо меня, переговариваясь. Сорганизованные студенты украшали зал. В актовый заглядывали наряженные девицы в тугих корсетах, трясли юбками, с которых сыпалась блестящая пыль, а уборщица с вонючей половой тряпкой на деревянной швабре ворчала возле меня. Парни со стремянкой развешивали гирлянды, громко ржали. На улыбающихся лицах всё чаще начинали мелькать паршивые маски. Друзья моей команды поддержки тоже нетерпеливо заглядывали внутрь, поджидая начало. "Ну когда уже"?
Я облокотилась горячим затылком о каменную стену и прикрыла глаза. Голоса слились в неразборчивый гул, слегка усыпляя. Оставалось ждать совсем не долго.
У меня было не так много времени, чтобы попрощаться с политехом. Со своими никчемными, как рудимент, чувствами. Нужно было перерубить это здесь, как можно безжалостнее и хладнокровнее. Как умела Вилка. Я бы давно это сделала, только…
Однажды холода Привели меня В замок изо льда. И осколки слез, Что слетали вновь, Впились в рукава.
Я прятался, но ты нашла. Кай и Снежная Королева…
Я ненавидела его. Всё самое непривычное и нежное, что я узнала с Муратовым вдруг обнаруживалось в самый ответственный момент… Всплывало, как надоедливое говно.
Я с трудом сглотнула, не открывая глаза. Пускай дурацкая песня останется навсегда в этих стенах, вместе со скверной памятью об их авторе! Объявляю этот день твоими похоронами!
Оставь меня, лживое чудовище.
— Виолетта Сергеевна, а давайте мы вам тоже сделаем грим? — чтобы разлепить дрожащие, напряженные веки пришлось постараться.