Маски Черного Арлекина

Яковлев Олег

Ильдиар кивнул и вышел из открытых дверей дворца.

Близ фонтана Основателей, в некотором отдалении от парадного входа, в самом разгаре как раз был прелюбопытнейший разговор:

– ...и этого никак не могу понять. Я утверждаю, что вера ваша зыбка, словно последний лист на облетевшем ясене! – восклицал отец Мариус. – Должны же быть боги! Как может пустыня защитить своего сына от демонов, если нет богов?!

– Сразу видно, о светоч истины, – с любопытством оглядывая окружающие вязы дворцового парка, медленно и лениво отвечал житель песков, – что вы никогда не переступали порога Пустыни. Надеюсь, вы, о глас воинственных полуночных

богов, хоть не станете спорить, что жаркие безжалостные пески могут отравить любую, даже самую чистую душу, что знойные ветра готовы принести с собой всесжигающий жар и опалить бренное тело страждущего, а небо, коварный горизонт, в силах ввести в заблуждение даже самого святого и истинно верующего из пилигримов? Вы согласны, о оруженосец Бога-с-мечом? Наши учения гласят, что раз Пустыня может убить, то и защитить своего сына она также способна.

– Говорят, господин Сахид Альири, что маги ваши очень могущественны, – закрыл скучный для него вопрос веры Тиан.

Они стояли подле двух оседланных коней, на крупе одного из которых, принадлежавшего восточному торговцу, был накрепко привязан большой дорожный мешок. Только сейчас Ильдиар смог как следует присмотреться к своему компаньону.

Сахид Альири Рашид Махар, как звучало его имя до четвертого колена, был странствующим купцом восточного султаната Ан-Хар и за небольшую плату согласился предоставить услуги провожатого для посла-паладина. Видимого оружия при Пустыннике не было, но граф де Нот был абсолютно уверен, что в многочисленных складках мешков запрятан как минимум кинжал, а возможно, и кое-что посерьезнее – ладно сбитый негоциант выглядел отнюдь не тем, кто безропотно отдаст на темной дороге что-либо из своей собственности многочисленным представителям разбойной братии Ронстрада.

Сахид Альири являлся обладателем узкого смуглого лица, и на вид ему можно было дать не больше тридцати лет. Скулы его слегка выступали, подбородок был острым, а нос отличался ровностью и умеренной длиной. Из больших серо-зеленых глаз лилась задумчивость, а с точеных губ – глубокий голос, имеющий странное свойство заставлять окружающих сперва вслушиваться в тембр, а потом уже различать суть сказанного.

Подчас восточный купец странно косился в сторону дворца, и в эти мгновения взгляд его был наполнен то ли страхом, то ли негодованием. А может, и тем и другим...

– Вы совершенно правы, о Танцующий с Огнем, – в своей выспренней манере ответил Сахид Альири, – пустынные маги способны на многое.

– А это правда, достопочтенный Сахид, что некоторые из них смогли приручить диких пустынных духов, а затем заставили их служить себе и выполнять свои желания?

– Никогда о таком не слыхал, но мои низменные знания и их жалкое отсутствие – не есть истина, о многомудрый, – разочаровал Тиана житель востока. – Но доподлинно известно, что подобные духи существуют. Они живут в мертвых песках и питаются людским страхом. Вида они ужасного, а норов их злобен и коварен. Многие непобедимы.

Главный ронстрадский волшебник продолжал забрасывать бедного купца вопросами:

– Я слышал, что ваши колдуны в одиночку могут творить заклятия, способные раскрывать песчаные бездны. Так ли это?

– Я уже говорил вам, о любезнейший из собеседников, что наши волшебники способны на многое. – Сахид Альири не стал вдаваться в подробности, было видно, что тема пустынных магов ему не слишком-то приятна, словно один из их числа сумел крепко ему насолить. Зная нравы чародеев ронстрадских,

Ильдиар превосходно понимал Пустынника и сочувствовал ему, если, конечно, его выводы были верны.

– Да, но кто же самый могущественный колдун Ан-Хара? – спросил тщеславный старик.

Ильдиар про себя усмехнулся – сколько веков прожил, а все интересуется возможными соперниками...

– Я полагаю, что искуснейший из чудотворцев Пустыни – великий визирь Ан-Харский Алон-Ан-Салем, да продлит Пустыня его годы. – При упоминании великого визиря в глазах Сахида Альири блеснули искорки ярости.

До чего же странно...

«Алон-Ан-Салем», – вздрогнул Ильдиар.

Именно это имя только что назвал ему король...

– Великий визирь – это кто? – поинтересовался Первосвященник.

Граф де Нот решил не задумываться пока о тайнах своего будущего компаньона, а подошел ближе и ответил вместо купца:

– Это первый министр и ближайший советник султана. Прав ли я, достопочтенный Сахид Альири?

– Совершеннейше и непоколебимейше, благородный паладин, – ответил Пустынник. – Надеюсь, о светоч, вы готовы трогаться в путь?

– Да, готов, лишь прощусь... Ваше Преосвященство, – Ильдиар склонил голову, – я должен вас от всей души поблагодарить – именно ваше слово на суде решило мою судьбу, вы просто спасли мне жизнь. Вы преступили обет ради меня, я не в силах выразить вам свое признание...

– Не благодари, сын мой, – отец Мариус положил ладони на чело графу, – я не мог допустить казни рыцаря, привносящего столько добра на наши земли.

– И все же, примите мой обет отплатить вам за все.

– Принимаю, сын мой.

– Ильдиар, – просипел Тиан. Странно, но граф де Нот никогда не видел на этом старческом лице такого выражения. – Будь осторожен в пустыне...

– Буду, Тиан, помолись за меня Хранну. – Рыцарь сжал в крепких объятиях тщедушное тело самого могущественного чародея севера.

Граф де Нот закрепил на крупе коня дорожный мешок и сел в седло.

– Прощай, старик.

– Прощай, сын мой, – тихо проговорил Тиан.

Ильдиар тронул коня и направился следом за Сахидом Альири, который уже подъезжал к открытой гвардейцами парковой решетке. В последний раз граф оглянулся на Асхиитар – королевский дворец гордо стоял в лучах полуденного солнца и выглядел так, будто сошел с прекрасных панно лучших придворных мастеров. И множество резных колонн у фасада, поддерживающих высокие балкончики, и двадцать четыре беломраморные ступени, что ведут к парадному входу, и высокие башенки, и тонкие шпили, на которых развеваются стяги Ронстрада: золотые лилии на алом поле и серебряные львы на синем... Все это намертво запечатлелось в памяти графа Аландского и много раз снилось ему впоследствии на чужбине...

Но не будем забегать вперед.

Ильдиар опустил глаза вниз и увидел двух близких ему людей, единственных, которые вышли проститься с бывшим военным министром королевства. Один – старый маг с длинными седыми волосами. Ветер развевал знаменитый черный плащ, скрепленный сверху тремя золотыми крючками-застежками. Маг опирался на свой резной посох-змей, который, если верить сказкам и легендам, мог даже говорить. И второй – совсем еще не старик, облаченный в длинные белоснежные одежды с золотыми знаками Хранна – вьющимся узором цветов, переходящих в клинки мечей. Первосвященник Мариус Диран, самый добрый и благочестивый человек из всех, кого знал Ильдиар, осенял его благословляющим знаком, желая удачи в пути.