Маски Черного Арлекина
Шрифт:
– Что же это тогда? – поинтересовался Гшарг, приподнимая голову со своих носилок.
– Это какое-то облако, по форме похожее на полусферу, лежит над городом, закрывая нам солнечный свет, – думал вслух Слепень.
Он закончил манипуляции с прибором и спрятал странную штуковину обратно.
– Проклятие духов! – завопили суеверные зеленокожие, осеняя себя ритуальными знамениями и тыча в небо. – Это проклятие духов!
– Вовсе нет, всего лишь магия, – сказал один из тюремщиков, в его руках появился кусок белого, как кость, мела.
Черный Плащ склонился к самой земле и начал что-то вырисовывать на каменных плитах. Из-под
– Этого бы не случилось, если бы ты не привел нас сюда! – Человек с алым пером на шляпе сверлил злым взглядом Логнира. – Ты ведь прекрасно знаешь, что это такое! Самое время рассказать.
Логнир поразился, что Слепень еще смеет его обвинять! После того как бывший сотник Ронстрада пришел в себя, прошел целый день. Рана на плече затянулась, словно ее вообще никогда не было, а о недавнем ранении свидетельствовали лишь дыры в рубахе и кольчуге да бурые кровавые пятна. У Черных Плащей были свои средства для поддержания жизни в пленниках. Все спутники бывшего сотника были целы, разве что нога Гшарга почему-то так и не зажила. Пленников связали, вождя орков уложили на носилки. Странно, почему зеленокожего не прикончили, а стали с ним возиться: должно быть, он был важен не менее, чем сам Логнир. Капитана Арвеста заставили показать место, где должен был прятаться сбежавший гоблин. Слепень твердо решил избавиться от бедняги Гарка – такие люди, как он, привыкают не оставлять следов. Сотник, конечно же, не знал, где искать гоблина, и выдавать друга тоже не собирался, поэтому решил просто идти вперед, как можно дольше, чтобы выгадать время и придумать план побега. Но теперь все изменилось – описанный в старом послании покойного имперца ужас вновь воплощался в жизнь. Несмотря на появившуюся надежду выбраться из плена, Логнир уступил страху перед древней черной магией
– А ты как думаешь, Слепень? Это ведь по вашей части, господин охотник на ведьм, – Логнир выбросил козырь из рукава, образно выражаясь, конечно.
Он понял, с кем имеет дело, еще перед тем, как погрузиться в беспамятство, отравленный человеком с алым пером на шляпе. Когда Слепень склонился над ним, бывший сотник успел разглядеть, что под плащом манжеты на рукавах, оторочка черного камзола и высокий воротник были все сплошь исшиты вязью незнакомых алых букв и рун. Нитевые строки складывались в стихи на чужом языке, больше походя на разводы крови. Логнир слыхал о подобном: ведовские псалмы – очень сильное средство для защиты от различных темных тварей. Вывод из всего этого был такой: в плен его с друзьями взял отряд королевских охотников на ведьм.
– Браво, мой прозорливый друг. – Верхняя часть лица над повязкой исказилась. В глазах Слепня появился опасный блеск. – Но сейчас я повторю свой вопрос, раз ты его пропустил мимо ушей, Логнир Арвест. Третьего раза не будет, поэтому отвечай немедленно: что это такое?! – главный
– Это обелиск Темного Императора Люциуса Тринадцатого! – теряя терпение, воскликнул Логнир. – Да, я привел вас сюда, но я не думал, что случится такое! Единственное, что я знаю: здесь пересечение двух главных дорог. Я привел вас сюда, потому что больше тут идти некуда: все городские пути, все целые и свободные от завалов улицы ведут к этому месту, ведь оно находится в самом центре Тириахада! Площадь Страсти Синены – ключ от этого треклятого замка!
– Разберемся позже! – оборвал его охотник. – У нас гости.
Это была правда – мечи, упертые в плиты мостовой кругом, словно перья в свитки, начали издавать легкий, но довольно отчетливый звон. Охотники на ведьм поспешили схватить свое оружие и вернуть его в ножны. В их руках вновь появились арбалеты. Факелы не могли никого четко высветить за пределами бледного круга, но даже Логниру и его товарищам удалось различить, что тьма со всех сторон шевелится, будто это не тьма вовсе, а многоликий монстр, постоянно меняющий свои очертания.
– Нежить! – заревел самый догадливый из орков – порой они бывают очень сообразительными.
– Неужели? – усмехнулся Слепень. – Нет, Тревор, на «лучевую баллисту» нет времени! – Это уже адресовалось одному из помощников.
Черный Плащ кивнул и, развязав большой дорожный мешок, начал высыпать из него тонкой дорожкой нечто походящее на белый песок.
– Что это? – спросил Логнир.
– Это простая соль. Она не позволяет различной нечисти подойти и пожать тебе руку, если, конечно, все сделать геометрически правильно. Круг из соли никакой призрак или мертвяк не способен преодолеть.
– Так пусть высыпает всю вашу соль, если она помогает!
– Мы сами запрем себя в ловушке! Нельзя!
Все уже превосходно чувствовали тленный запах, вонь разложения и гнили. Ходячие мертвецы были повсюду. Мерной раскачивающейся походкой, волоча за собой ноги, какое-то оружие и полуразвалившиеся щиты, к людям и оркам нестройно приближались дерганые, согбенные, словно под непомерным грузом, фигуры. Кое-кто из бродячих покойников был облачен в истлевшие обрывки тог и туник, другие сохранили еще некоторое подобие лат. Каждый их шаг сопровождался шарканьем и утробным ворчанием.
– Откуда они взялись?! Откуда столько?! – испепелял взглядом подчиненных Слепень, словно это была целиком и полностью их вина. Словно они в ответе за то, что нежить здесь очень даже ходит и скалит на них свои клыки. – Их же еще пять минут назад вообще не было!
– Они всегда были здесь. – Логнир вдруг все понял. – Всегда! Это жители Тириахада! Это их город, они здесь были всегда! Солнце исчезло, и теперь они выбрались на волю!
– Да, вот сейчас я бы не отказался от помощи парочки профессиональных некромантов! – вздохнул Лэм, бывший сержант Логнира. – Кто упокоит лучше всех? Тот, кто пробудил ото сна!
– Что я слышу? – осклабился Слепень. – Ересь?
Нежить уже вошла в видимый контур света, распространяемого факелами охотников.
Ближайший мертвяк с полусгнившей головой тоскливо заревел.
Он шагнул вперед, к предводителю Черных Плащей, замахнулся рукой и... загорелся! Одной лишь ногой он ступил на начертанную на земле фигуру. Мертвец издал ужасающий крик боли и за несколько мгновений превратился в кучку пепла, контуры пентаграммы немного истончились – стало ясно: надолго ее не хватит.