Маскировкой седину не скроешь

Алтынов Сергей Евгеньевич

– Вход только по спецпропускам! – в тон Валере рявкнул тот.

– Вольно, сержант! – вновь почувствовал себя старшиной разведроты прапорщик Касаткин. – Я ж друган Гарика! – кивнул Валера на афишу. – Со школы вместе, он меня лично пригласил – послушать, посидеть, ну и это самое! – Касаткин выразительно щелкнул себя по шее.

– Ты, парень, уже это самое! – подал голос один из одетых в униформу. – Сходи малость протрезвей, потом получи пропуск и тогда приходи. А сейчас вали отсюда!

– Что?! – округлил глаза Валера и чуть качнулся влево и вбок.

Со стороны и в самом деле

могло показаться, что он пьян, и только тот, кто хорошо знал боевую манеру боксера-средневеса Касаткина, почуял бы опасность.

– Так, сержант! – продолжил Валера в том же духе. – Вот этот на меня тянет! Ну-ка иди сюда, хамло!

– Вам ясно сказано, сюда вход без спецпропуска воспрещен! – неожиданно перешел на «вы» сержант.

– Вот пусть этот сюда подойдет. – Касаткин сделал полшага назад и поднял к груди пока еще не сжатые в кулаки руки.

– Сержант, вышвырни его! – скомандовал «вишневый униформист», видимо, имевший над милиционером власть.

Сержант тут же бросился к Валере, заломил ему руку за спину и стал выталкивать из помещения, работая при этом еще и коленом.

– Козлы! – заорал Валера и исхитрился плюнуть милиционеру на брюки.

Тот вытолкал Касаткина на ступеньки, ударил ребром ладони по почкам и хотел было дать пинка под финал, но Валера исхитрился вырваться и схватить милиционера за погон, который тут же остался в его руках.

– Ах ты б…! – не сдержался на сей раз сержант и ударил Касаткина в физиономию.

Валера уклонился, кулак по касательной задел его лоб. При этом сам Касаткин мгновенно ответил сержанту ударом по печени. Не в полную силу, но милиционер охнул и согнулся. И тут же, совсем не профессиональным образом, Валера обхватил сержанта за шею, и оба они, потеряв равновесие, скатились со ступенек. Сержант уже без всяких стеснений матерился и пытался сбросить с себя Валеру, тот же, напротив, вцепился в милиционера мертвой хваткой, и оба они катались по асфальту. Таким образом, оба оказались в растущих рядом со служебным входом аккуратно подстриженных кустах.

– Так, б…, урод на…! – послышался крик выскочившего на ступеньки униформиста. – Кусты мнете, вашу мать!

Валера тут же вторично пробил сержанту в печень, но на сей раз чуть сильнее, поэтому милиционер тут же отпустил его. Вскочив, Касаткин сделал вид, что пропустил размашисто-пижонский каратистский удар ногой, который нанес ему униформист. Отступил чуть назад, зашатался… И вместо ответного удара плюнул униформисту в физиономию. Тот взревел и кинулся на Валеру, совсем забыв о защите, и тут же получил опрокидывающий удар в челюсть. Одновременно с этим Касаткин поддел носком ботинка милицейскую фуражку и забросил ее в дверь входа, за которой оставался третий охранник. Тот в мгновение ока показался на ступеньках, сжимая в руках резиновую дубинку-тонфу. Валера атаковал его ногами, но тот с помощью тонфу сумел отбиться, и тогда Касаткин в который раз вынужден был отступить, сминая при этом декоративный кустарник. Пришедшие в себя сержант и униформист-хам бросились на Валеру с двух сторон. Тому оставалось лишь отбиваться, в свою очередь, матеря противников, наносивших не слишком умелые, но яростные удары.

– Ну вот тебе, Румын,

и спарринг, – даже не шепотом, а одними губами произнес Ганс, в одно мгновение оказавшийся в помещении.

Вовлеченные в потасовку «стражи ворот» и не заметили, как он выбрался все из того же декоративного кустарника и прошел внутрь. Миновав коридор и по-начальственному осведомившись у какой-то девушки, где Игорь Борисович, Ганс решительно отстранил какого-то субтильного мальчика, вставшего у него на пути, а затем без стука оказался в комнате отдыха, в которой знаменитый саксофонист пил ароматный кофе. Охраны у Блюминга, на удачу Ганса, не было.

– Привет! – как ни в чем не бывало проговорил Ганс, точно он был давним школьным приятелем Игоря.

– Привет, – отозвался тот, несколько смутившись.

– Вы уж извините, – улыбаясь, развел руками Ганс. – Так получается, вынужден вам помешать. Но не больше минуты! – с этими словами Ганс продемонстрировал музыканту удостоверение.

– Да идите вы… – совсем не зло, как-то вяло произнес в ответ Блюминг, поднося ко рту дымящуюся чашку.

– Игорь Борисович! Не губите! – Ганс всплеснул руками, чуть не выронив при этом удостоверение. – Меньше минуты! Только договоримся о предстоящей съемке! Ну не хотите сегодня, в другой раз! Когда вам удобно будет…

– Вы же целиком все равно не покажете! – отмахнулся Блюминг. – У вас на канале вообще мудаки какие-то в музредакции. Вот показывают меня в прошлом месяце. Я только играть начинаю, и тут ваш этот педик-ведущий за кадром начинает свою кретинскую болтовню. А в кадре я с саксофоном, но музыки не слышно!

– Так это разве от меня зависит? Ну хотите, на колени встану?!

С этими словами Ганс и в самом деле опустился на колени.

– Перестаньте! – отставив кофе в сторону, махнул рукой Блюминг. – Сегодня я устал, и у меня еще два выступления. Послезавтра и… После послезавтра.

– Прекрасно, в любое удобное для вас время! – поднявшись в полный рост, произнес Ганс, весь светясь от испытываемой благодарности.

– Тогда послезавтра, подъезжайте к окончанию концерта.

– Да, да… И еще – вот наша девушка вам вопрос один задать должна. Не знаю, удобно или нет?

– Что за вопрос?

– Ну, Игорь Борисович… Что-то вроде – «как приятно видеть на вашем концерте почти всю российскую элиту, много ли у вас друзей среди известных политиков, бизнесменов…»

– Вопрос дурацкий, но задавайте, не возражаю. Кстати говоря, наверное, послезавтра на концерте будет Груздев Анатолий Львович, мой давний приятель. Если его охрана разрешит, то можете и с ним поговорить. Он, между прочим, неплохо разбирается в джазе.

– И он будет здесь, на вашем концерте? – спросил Ганс, сделав при этом глуповато-заинтересованное лицо.

– Не знаю, – пожал плечами Блюминг, отхлебнув остывший и переставший дымиться кофе. – Вообще-то я должен дать для Анатолия Львовича персональный концерт, так у нас заведено. Поедем в его резиденцию или в какой-нибудь клуб, который он арендует… Но вас туда точно не пустят, предупреждаю заранее.

– Да, да, конечно! Безмерно благодарен, отдыхайте на здоровье!

С этими словами Ганс покинул Игоря Борисовича.