Мастер-арфист
Шрифт:
— Да был ли ты когда-нибудь настоящим арфистом, Шнырок? — хмыкнул Робинтон.
— Ну, время от времени я им бываю, — сказал Шнырок, разминая пальцы на правой руке. — Хотя, конечно, во владениях Фэкса я бы об этом заявить не рискнул.
Он допил свой кла и встал.
— Мне нужно снова принять ванну. Предыдущая сняла с меня не все слои грязи. А потом я бы не отказался еще разок отведать стряпни Сильвины. Какая женщина, а!
— Единственная в своем роде, как и ее матушка, — невозмутимо ответил мастер-арфист.
Шнырок хихикнул, сдернул полотенце с крючка на двери и, насвистывая, направился в ванную.
Глава 18
Отбыл Шнырок несколько дней спустя, поутру, выбрав самого неприметного скакуна, что нашелся в конюшнях цеха.
— Надо же пощадить собственные ноги! — сказал он.
Кроме того, Шнырок обзавелся новой одеждой — Сильвина поделилась с ним старыми запасами. Очевидно, из тех, что сделались малы кому-то из подмастерьев. Шнырок просил ее «подобрать что-нибудь не особенно роскошное, но целое».
Сильвине с Робинтоном удалось уговорить его взять хорошее меховое одеяло — до тех пор, пока обстоятельства не вынудят с ним расстаться.
— Там, на севере, бездомных не меньше, чем холдеров, — сказал Шнырок, ощупывая одеяло. — Ну ничего: несколько ночевок на голой земле — и оно будет выглядеть не лучше, чем то, что я… потерял.
И он усмехнулся.
Несмотря на то, что Шнырок время от времени присылал сообщения через станцию скороходов в Форте, ощущение острой угрозы, исходящей от Фэкса, постепенно слабело: за пределами его шести холдов пока ничего не происходило.
Робинтон подозревал, что Фэкс не желает, чтобы слухи о его «подвигах» разошлись по всему континенту.
Непонятно, как Шнырку удавалось добывать эти сведения, но вскоре Робинтону стало известно, что у самозваного лорда шести холдов возникли некие таинственные проблемы с управлением. То шахта обрушилась — и очень богатая шахта. То несколько больших судов рыбацкой флотилии Плоскогорья пропали во время бури. Заготовленный лес то горел, то его разбивало в щепки во время сплава. На поля напала парша и загубила половину урожая. И люди Фэкса были вынуждены непрерывно разбираться с этими мелкими напастями. А между тем виновных вроде как и не было, даже виновных в недосмотре. Ходили слухи, что среди замученных непосильным трудом холдеров вспыхивают мелкие бунты, но эти мятежи стражники Фэкса подавляли быстро и беспощадно. «Смутьянов» отправляли в шахты, а семьи их выгоняли из дома — живи как знаешь. Впрочем, стражники и между собой грызлись нередко. Зачастую дело оборачивалось несколькими смертями. Как правило, убитыми оказывались наиболее жестокие командиры и надсмотрщики.
Оборот сменялся Оборотом, и постепенно даже Грож ослабил бдительность, хотя стражу на границах держал по-прежнему. Тарафел умер — своей смертью. Робинтон знал это точно — он расспросил целителя Телгар-холда.
— Естественной, совершенно естественной смертью, дорогой мой мастер-арфист, — сказал целитель. — Я за ним сам ухаживал. Больное сердце, знаете ли. И к тому же он так и не простил себе, что предводитель Вейра был убит в Телгар-холде, у него в гостях. Да и трудно ему было угнаться за теми, кто помоложе, такими, как Вендросс и юный Ларад… То есть лорд Ларад.
После часового обсуждения Конклав утвердил Ларада в правах владетеля холда. Лараду не было еще и шестнадцати, хотя он был высоким и крепким юношей, так что большую часть своего времени он посвящал ученью. Наставниками его были Вендросс и арфист Фалони, бывший однокашник Робинтона, очень хороший учитель. С утверждением возникла некоторая заминка: Фелла, старшая сводная сестра Ларада, заявила свои права на холд. Лорд Теснер из Айгена, старший из ныне здравствующих лордов, возмутился такой наглостью и потребовал, чтобы ее не пускали на заседание. Прочие лорды и главные мастера с радостью его поддержали. Робинтон разыскивал Феллу во время последовавшего празднества — ему хотелось взглянуть поближе на женщину, которой хватило отваги объявить себя старшей в роду, — но ее нигде не было. Вскоре после этого она вообще исчезла из Телгар-холда, и Робинтон не раз спрашивал себя, что с нею стало.
Обороты шли, размеченные обычными праздниками Солнцестояний и Равноденствий, Встречами и выполнением рутинных обязанностей мастера-арфиста. Робинтона часто навещал К'ган, и арфист всегда принимал его с радостью. Синий всадник обычно приносил какой-нибудь гостинец для Камо: игрушку или угощение, изготовленное в кухнях Вейра. Он даже пытался правильно расположить пальцы мальчика на ладах флейты и заставить дуть в нее, как надо.
— Какое все-таки утешение — потолковать с тобой! — говаривал К'ган. — Похоже, ты — единственный, кому не наплевать, что станет с Вейром.
Он частенько вспоминал «старые добрые времена», когда предводителем Вейра был Ф'лон, а Вейр пользовался всеобщим уважением и не сидел сложа руки. Р'гул же заставил Вейр замкнуться в себе и не позволял всадникам бывать на Встречах, кроме как в Бендене и Нерате.
— Он всего боится! — К'ган сделал паузу, чтобы показать Робинтону, как ему это неприятно. — Боится задеть лордов-холдеров. В особенности — Нератского и Бенденского, которые присылают Вейру десятину, как полагается. Битра тоже присылает — когда лорд Сайфер о ней вспоминает. Райд просто в восторге от нового предводителя!
Он закатил глаза.
— А как там мальчики?
Робинтон жалел, что не может чаще встречаться с Ф'ларом и Ф'нором. И не только потому, что это были сыновья Ф'лона. Он и сам хотел бы, чтобы у него были такие сыновья. Когда-то он мечтал, чтобы Камо не пережил своего первого Оборота — ведь многие дети умирают во младенчестве… Временами Робинтону было тяжело спрашивать других о том, как поживают их дети. Ему приходилось заставлять себя делать это — все равно что прикасаться к незажившей ране. Но на этот раз он твердо решил, что отправится на следующую Встречу в Нерат. Он надеялся уговорить отца оставить Полукруглый и тоже приехать. Если К'ган скажет об этом мальчикам, возможно, получится встретиться и с ними…
— Славные парни. И Ф'лар уже сейчас соображает куда лучше, чем покойный Ф'лон, — гордо ответил К'ган. — И они верят! Действительно верят! Я это вижу. Хотя они, конечно, в любом случае не посмели бы опозорить память отца, забыв обо всем, — добавил он. Потом вздохнул. — Мы несем все новые потери. Я никогда еще не видел столько опустевших вейров, а эта ленивая… — он прикусил язык и не решился произнести вслух то слово, которым хотел назвать Йору, госпожу Вейра. — Не понимаю, почему С'лонер думал, что она справится. Она, разумеется, и пальцем не желает пошевелить! Нити вот-вот появятся, а Вейр не готов к атаке.