Мастер клинков. Клинок заточен
Шрифт:
– Дело принимает серьёзный оборот, – нахмурился граф, – сможем ли мы вшестером отбиться от тридцати человек стражи и неизвестно скольких ещё участвующих в этом горожан?
– Не думаю, что жители будут защищать тех, кто их запугал. – Я в сомнении покачал головой. – Хотя полной уверенности, конечно, нет. Возможно, вы правы, граф, и в деле могут быть замешаны не только стражники и городская управа.
– Можно не предпринимать ничего и вернуться позже с подкреплением? – спросил один из паладинов.
– Если мы просто уедем сейчас, авторитет ордена пострадает, а мелкие жулики, которые насмехаются нам в спину, подумают, что могут запугать паладинов. –
– Дети могли вас обмануть, виконт? – неожиданно спросил он меня, после минуты раздумий.
– Они были очень грязны и так худы, что не думаю, будто можно забрать ребёнка из семьи и заставить его голодать. – Я с сомнением покачал головой. – Да и зачем им такое выдумывать? Какую они выгоду с этого поимеют?
Граф снова замолчал, видимо, прикидывая варианты дальнейших действий.
– В таком случае у нас всего один вариант, – тихо сказал он. – Ночью захватываем казарму стражи, тех, кто будет сопротивляться, мы убьём, тех, кто предпочтёт сдаться, привлечём к наведению порядка.
– А если они тоже причастны к грабежам? – поинтересовался я.
– Если наведём порядок, сможем устроить суд, горожане сами вынесут решение по каждому. – Граф не колебался с ответом ни секунды. – Так что проверяйте вооружение, друзья, спать нам сегодня не придётся.
Хотя я не спал, лишь дремал, всё время был начеку, но первое прикосновение к плечу пропустил, открыв глаза, когда до меня дотронулись ещё раз. Граф стоял рядом, приложив палец к губам. Стараясь не шуметь, я поднялся и увидел, что все в сборе, меня разбудили последним. Без лишнего шума мы спустились по лестнице и зашли в конюшню, где надели сбрую на лошадей и повесили на них пучки соломы, которые взяли тут же.
Я не понимал, зачем нам солома, пока мы не подъехали к городской управе, а точнее, к казарме. Граф велел подпереть дверь, а затем разложить солому вокруг деревянного барака. Когда всё было выполнено, поджёг её. Солома и сухое дерево строения, из-за стоявших тёплых дней, быстро занялись, и вскоре пламя стало разгораться всё ярче и ярче, охватывая казарму со всех сторон.
– А если там есть невиновные? – спросил я у паладина, на лице которого плясали отблески пламени.
– Учётные книги главы города пропали прямо перед нашим прибытием, – ответил он мне, – также необъяснимы дорогие оружие и доспехи у большинства стражников, не говоря о том, что об их гулянках в местных трактирах ходят легенды. Так что и без рассказа детей в городе много чего непонятного происходит, с ним же всё встало на свои места. Что касается тех, кто покрывает злодеяния против жителей королевства, то они виновны ничуть не меньше, чем те, кто эти злодеяния совершает.
Наш разговор прервали крики ужаса, которые раздались из запертой казармы, а дверь, подпёртая повозкой, которую паладины подогнали впритык к ней, затряслась от ударов. В небольших окнах строения то и дело появлялись обезумевшие от страха лица, но огонь и жар быстро заставляли их отойти от единственных источников воздуха. Вскоре здание окуталось огнём и дымом, так ярко озаряя ночное небо, что из соседних домов стали слышаться крики: «Пожар! Горим!»
Люди, в чём были, выбегали на улицу и наталкивались на молчаливых паладинов, которые стояли и смотрели, как заживо сгорает городская стража. Они тут же разворачивались и возвращались домой, не спрашивая о причине пожара, она и так была
Ветер был слабый, но огонь вскоре перекинулся на здание управы, которая стояла рядом с казармой. Я обеспокоенно посмотрел на графа, но тот лишь пожал плечами.
– Если даже весь город сгорит дотла, значит, на то есть Божья воля и справедливость.
У меня волосы зашевелились на голове от таких слов, и я бросился по ближайшим домам и стал требовать всех выйти, чтобы начать тушение. Люди неохотно открывали двери, и то лишь когда я почти выбивал их из петель, и собирая вёдра и лопаты, стали стягиваться на пожар. Тушить казарму паладины нам не дали, поэтому все силы я и местные кинули на то, чтобы огонь с управы не перекинулся на соседние жилые дома. Всю ночь я, словно ужаленный в одно место, бегал и организовывал спасательные работы. Чем ближе к утру было время, тем больше просыпалось населения и выходило на улицы и тем больше помощников у меня появлялось. Все прекрасно осознавали, что, если огонь перекинется на их дома, весь город сгорит, квартал за кварталом.
За беготнёй и суетой я краем глаза увидел несколько сцен, резанувших меня своей жестокостью. Появившегося на площади главу города паладины молча скрутили и кинули в пылающие угли казармы на виду у всех. Его крики стояли у меня в ушах, хотя кричал он и не так уж долго. Этой же судьбы удостоились ещё несколько бедолаг, на которых паладинам указали местные, понявшие наконец до конца, что происходит и почему горят казарма и управа. Глядя на паладинов, люди, ещё вчера утверждавшие, что в городе всё в порядке, сейчас старались выгородить себя от всего, что творилось раньше, и сдавали направо и налево всех, кто участвовал в ограблении купцов и в продаже членов их семей в рабство. Дело дошло до того, что горожане сами притаскивали и швыряли в огонь торговцев—скупщиков краденого и тех стражников, которые ночевали не в казарме. Паладины смотрели, но не вмешивались. Только под утро, когда людей, что называется, понесло и начались разборки между соседями за все старые обиды, граф прилюдно зарубил двух крикунов, и сначала жители города хотели кинуться на инквизиторов, чтобы и их швырнуть в огонь, как делали это всю ночь, вот только пятёрка воинов применила оружие сразу и так жестоко, что толпа мигом отхлынула от них, оставив на земле несколько бездыханных тел.
– Расходитесь! – с угрозой приказал горожанам граф. – С сегодняшнего дня в городе снова власть короля и церкви. Неповиновение им – смерть.
Кровь и обнажённое оружие оказали на людей нужное воздействие, так что все стали расходиться, с облегчением косясь на догорающие здания.
– Наше третье задание провалилось, – старший паладин подозвал отряд к себе, – мы не сможем оставить город в том виде, в каком он сейчас, и уехать. Поэтому завтра я и виконт поедем в обратный путь, по дороге оповещая орден, чтобы прислали сюда братьев для наведения порядка. Дрейк, ты остаёшься с остальными за старшего, чтобы вычистил всех, кто был замешан в преступлениях против короля!
– Да, брат! – ответил паладин, склонив голову.
– Пусть горожане позаботятся о детях, которые из-за всеобщего молчания умирают от голода, – попросил я у графа, на что он согласно кивнул.
– Я оставлю им денег, но проследи, пожалуйста, чтобы их не отняли у ребятишек и поселили их в каком-нибудь доме, – попросил я у Дрейка.
Он снова кивнул, получив подтверждение от графа.
– Всё, тогда в гостиницу! – приказал тот, оглядевшись по сторонам. – Мы с Максимильяном выдвинемся утром, так что нам всем нужен отдых.