Мастер клинков. Клинок заточен
Шрифт:
Когда я вышел во двор, граф стал опрашивать свидетелей «бесчинств ведьмы», начав со старосты. Тот рассказал, что Велеса (так звали девушку) пошла не в мать, поскольку та была знахаркой, и весьма сильной, но никогда не причиняла людям вреда. Деревня при ней даже стала местом паломничества соседей, поскольку мать Велесы помогала всем всего лишь за еду. К концу жизни она старалась передать дочери своё умение, а когда умерла, деревня осталась без единственного лекаря. Велеса отказалась лечить всех подряд бесплатно и теперь изредка принимает страждущих, но за очень большие деньги.
«Конечно, народ лишился халявы, – хмыкнул я, выслушав речь старосты, – мамуля
Один из паладинов всё старательно записывал, граф лишь задавал вопросы и вызывал нового человека.
– Может, её покормить? – когда они сделали перерыв, спросил я у старшего паладина. – Девушка в холодном подполе без еды сидит.
Он удивлённо пожал плечами и нехотя приказал одному из своих товарищей:
– Дрейк, посторожи, чтобы ведьма не сбежала, пока виконт будет её кормить.
Тот кивнул и присоединился ко мне. Видимо, в их планы не входила кормёжка пленницы, так что мне пришлось доставать свои запасы и, открыв подпол, спускаться вниз.
Там было темно, пришлось попросить спустить мне лампадку и поставить её на полке, рядом с лежавшей на тряпье девушкой.
– Милорд, развяжите меня, прошу вас, – слабо произнесла она, когда я опустился рядом. – Я вижу, вы не такой жестокий, как прочие, пожалуйста, у меня затекли руки и ноги.
«Не очень хорошая идея, – подумал я. – Граф, если разозлится на моё самоуправство, так вообще не даст разрешения навещать бедняжку».
– Пожалуй, покормлю тебя сам, – принял я решение и, усадив девушку, стал разламывать хлеб, чистить яйца и кормить её.
Вскоре оказалось, что это не лучший выход: когда она прикасалась своими пухлыми и чуть влажными губами к моим пальцам, у меня мурашки начинали бродить по телу строевым шагом, к горлу подкатывала истома, и трудно было сосредоточиться на процессе кормления. Если бы я не был женат, то не устоял бы перед её заигрыванием, а сейчас я лишь собрал в кулак силу воли и скормил всё, что у меня было с собой. Девушка была заметно разочарована отсутствием моей реакции, стала пытаться меня разговорить, узнать, откуда, кто я, чем занимаюсь, при этом всё время смотрела прямо на меня, и я просто тонул в её взгляде, таких зелёных и проникновенных глаз, я ещё никогда не встречал.
– Мне пора. – Я закончил с едой и поднялся на ноги, чтобы забрать лампадку.
– Милорд, оставьте хотя бы свет, – она умоляюще взглянула на меня, – такая малость для вас, а я так сильно боюсь темноты.
Против такого я не смог устоять и, кивнув, стал подниматься, запирая за собой люк подпола. Выйдя на улицу, я подметил, как много людей уже успели опросить, – стопка бумаги всё пухла и пухла на столе у графа. Поскольку мне никто ничего не запрещал, я подошёл поближе и полюбопытствовал, что там написано. Некая Гули из семьи Нар обвиняла Велесу, что колдовством и приворотом увела у неё парня, с которым порочно сожительствовала, а потом бросила его, тот, не выдержав расставания, пошёл и утопился.
«Бабы! – Я пожал плечами, вспомнив с содроганием, как меня касались губы девушки. – Да тут любой за ней пойдёт, только она рукой поманит. Пожалуй, только паладины смогут устоять против такой красоты».
…Весь день я маялся от безделья, пока паладины были заняты, поэтому пару раз навещал пленную, кормил её, разговаривал, и с каждым разом в сердце разгоралась злость на то, что на неё наговаривает вся деревня только из-за того,
– Странно, что она тебя ещё не соблазнила, – ухмыльнулся граф, когда я поднялся и сел на свой топчан, тяжело дыша, – мы тут поспорили, что ты и дня не продержишься. Я дал тебе целых два!
– Я женат, – буркнул я и, стараясь не смотреть на их ухмылки, поплёлся к колодцу, чтобы холодной водой успокоить себя. После посещений Велесы было тяжело, сердце бухало в груди, едва не выпрыгивая оттуда, взгляд был затуманен, а запах трав и каких-то притираний, который исходил от неё, не выветривался из моей одежды, даже когда я полностью ополоснулся холодной водой. Казалось, что она всё время находится рядом со мной.
Когда спустя два дня граф закончил с деревенскими, я был удивлён, сколько людей, узнав о том, что по душу Велесы прибыли паладины, заявились нажаловаться на неё. Ей вменялись сглазы, рухнувшее на ногу бревно, отравление скота, даже выкидыши и те записались в актив псевдоведьмы. Я читал бумаги и поражался, насколько же гнусны люди, обвиняющие эту прелестную девушку, виноватую лишь в том, что родилась красивой и умной, они были готовы на любую подлость.
Я поучаствовал в двух беседах графа с девушкой, когда он стал предъявлять ей доказательства её занятия колдовством. Но больше меня во время этих разговоров в дом не пускали, поскольку я парой фраз разбивал все обвинения в её адрес. К любому доносу из той горы, что лежала перед графом, можно было найти контраргументы, я лишь высказывал самые очевидные, руша всю нить его беседы. К тому же взгляд Велесы, с которой мы сдружились за эти дни, был такой горячий и благодарный, что в конце концов граф не выдержал и выгнал меня на улицу, запретив появляться, пока они беседуют.
– Ты такой хороший, Максимильян. – Её пальцы касались моей руки, заставляя вздрагивать. – Кормишь, ухаживаешь за мной, даже пытался отстаивать перед этими ужасными людьми.
– Я лишь их гость, – хмуро прошептал я, – если тебя обвинят, я ничего не смогу сделать.
– Ты лукавишь. – Головка с чудно пахнущими волосами легла мне на плечо. – Можешь ведь развязать меня и выпустить утром, пока все спят.
Сердце моё и так билось в груди со скоростью мотора машины, поскольку её руки, даже связанные, касались то моих пальцев, то бедра, забираясь всё выше с каждым разом.
Не выдержав прикосновений, я достал кинжал.
– О, не сейчас, Максимильян. – Она улыбнулась и посмотрела мне в глаза. Сердце ухнуло куда-то вниз от её взгляда. – Приходи рано утром, когда все будут спать.
Я судорожно кивнул и поднялся наверх, не замечая ничего вокруг себя, даже того, что при моём появлении все схватились за мечи. Слабо соображая, я пошёл на улицу, чтобы проветриться. Образ Никки в голове и сердце как-то стремительно угасал, подчиняясь чарам простой деревенской девушки, взгляд и улыбка которой меня безумно манили к себе.