Мастер клинков. Начало пути
Шрифт:
Я вежливо кивнул ростовщику. Невзирая на все его улыбки, я видел, как тот на нас смотрит, его взгляд, в полную противоположность мягкому, добродушному выражению лица, оставался холодным и прикидывающим. Было полное ощущение, что глаза Торима, пробежавшись по мне, оставили царапины, подобно двум иглам. «Двуличный человек», — заключил я про себя.
— Вы по делу или в гости к старому Ториму? — по-прежнему улыбался толстяк.
— По делу, — ответил я, — хотелось бы получить у вас оценку моим камням. Если цена меня устроит, то могу вам же и продать. Рон порекомендовал вас как честного торговца.
— Да-да,
— Вот, взгляните. — Я протянул ему мешочек с тремя камнями, найденными в тайнике камина.
Торим осторожно развязал его и, засунув внутрь толстые, как сардельки, пальцы, вытащил один из камней и подошёл к окну, в рамы которого были вставлены небольшие полупрозрачные квадраты стекла, говорившие о достатке хозяина. Приоткрыв раму, хозяин принялся рассматривать камень в свете солнца, поворачивая его под разными углами. Затем такому же изучению подверглись два оставшихся камня.
Длилось это довольно долго, но наконец завершилось, и Торим повернулся к нам:
— Дам за всё тридцать кесариев.
Я молча протянул руку за мешочком. Что бы Рон про него ни говорил, но почему-то этот тип не понравился мне с самого начала. Толстяк, не отдавая мешочек, сказал:
— Вы не сможете продать их никому другому, даю слово.
— Камни, — спокойно повторил я, не убирая руки. Толстяк чуть скривился, но мешочек отдал. — Мы уходим, — сказал я больше для Рона, чем для Торима, и пошёл к выходу. Рон молча последовал за мной. — Гнилой он какой-то, твой знакомый, — поделился я с ним, когда мы поехали к другому ювелиру. Этого Рон знал только понаслышке, просто часто проходил мимо его мастерской, когда шёл с друзьями веселиться в один из своих любимых кабаков. — Смотришь на него, вроде бы нормальный, а приглядишься… В общем, не понравился мне он, — постарался я оформить свои впечатления.
— Ничего не буду говорить, — нахмурился Рон, — пять лет назад был нормальный мужик, но я верю твоей интуиции, людей ты чаще всего правильно видишь.
Я улыбнулся:
— С чего ты так решил?
Рон тоже улыбнулся, когда отвечал:
— Лично я никогда бы не доверил свои деньги тому деревенскому старосте, а уж тем более не разрешил бы делить свою выручку трактирщику.
— Тут всё проще, — засмеялся я. — Мой метод убеждения прост, как всё вокруг: кнут и пряник. Кнут — их семья, сам же видел сына трактирщика, а пряник — это доверие, которое легко подорвать.
Рон рассмеялся:
— Да уж, с тобой никогда не соскучишься.
Мы немного поплутали по городу, так как Рон слегка подзабыл месторасположение мастерской, вернее, помнил её только как ориентир на пути к кабаку. Пришлось ему поспрашивать у прохожих, хотя, как оказалось, здешние прохожие делились на два типа: те, кто при первом же слове нубийца пугливо убегал, и те, кто на все вопросы отвечали, что ничего не знают.
Как ни странно, но дорогу нам помог найти сам ювелир. Как выяснилось по пути, он шёл от клиента, у которого получил заказ, и очень удивился, когда у него спросили, как пройти до его же мастерской.
— Камни необычные, весьма необычные… Простите мой вопрос, но где вы их взяли, господин? — поражённо вертел он их в руках, снова и снова рассматривая на свету в своей мастерской.
— В чём же их необычность? — удивился я. — Бриллианты, они и в Нубии бриллианты, чем больше, тем дороже.
— Сразу видно суждение непрофессионала, — улыбнулся мастер. — Размер, конечно, имеет значение, но не всегда. Если камень тусклый, с вкраплениями посторонних примесей, то, каков бы он ни был по размеру, по стоимости он проиграет чистому камню намного меньшей величины. Однако же здесь несколько другая ситуация. В данном случае просто камни такой величины стоили бы кесариев пятьдесят, если бы не одно но.
— Какое? — удивился я, с интересом слушая мастера.
— Огранка камней, — важно сообщил он, оглядывая камни ещё раз. — Она крайне необычна, так не гранят камни ни люди, ни гномы.
— Что же в ней удивительного? — опередил меня удивлённый нубиец.
— Я не знаю, как мастер, гранивший кристаллы, сумел это сделать, — натянуто улыбнулся нам ювелир. — У нас нет инструментов, способных сделать такие идеальные грани, под такими углами.
— И сколько тогда эти камни стоят? — поинтересовался я.
— Скорее всего, нисколько, — покачал головой ювелир.
— Почему это? — в один голос воскликнули мы с Роном.
— Потому что только очень глупый или очень смелый человек их купит, — ответил нам мастер, сбрасывая камни в мешочек и протягивая его мне. — Если вам интересно, я могу озвучить своё предположение, но уточню сразу — это всего лишь предположение и не более.
Мы с Роном превратились в статуи внимания.
— Я думаю, эти камни со времён войн с неназываемыми, — тихо сказал мастер. — Только это может объяснить их совершенную огранку.
После запретного слова в комнате настала тишина.
— Нам за них тридцать кесариев предлагали, — наконец тихо сказал я.
— Продайте их и никогда больше с такими не связывайтесь, иначе вами заинтересуется Священный Орден паладинов, — оглянувшись вокруг, тихо сказал мастер. — Говорю это вам только потому, что вижу — камни попали к вам случайно.
— Наследство от отца, — подтвердил я.
Тот облегчённо вздохнул:
— К счастью, я в вас не ошибся.
— Ладно, спасибо вам большое, мы подумаем, как поступить с камнями, — поблагодарил я ювелира, и мы с Роном, притихшие, вышли к своей повозке.
— Вляпались, — смачно ругнулся Рон, плюнув на мостовую.
— Ты про Торима подумал? — мрачно спросил я.
— Угу, он видел камни и не просто так сказал, что мы их никому не продадим.
— К сожалению, в тот момент мы смысл его слов не поняли, — огорчённо ответил я.
— Может, вернуться и продать их ему? — спросил меня Рон.
— Нет уж, ему я и снега зимой не продам, — сказал я, — но от камней надо как-то избавиться. Осталось придумать как, не паладинам же их отдавать, сразу в пыточную загребут.