Мастер теней
Шрифт:
«Свобода!» — вспыхнуло его счастье, обожгло, ослепило.
Шу не успела подумать, что же делает, как приказала:
— Сидеть!
Обездвижила Тигренка, не обращая внимания на волну его разочарования и боли, надела новый ошейник и… оказалась за порогом собственных покоев, тяжело дыша и смаргивая непонятно как попавший в глаза песок.
«Это для твоего же блага, — вертелось на языке. — Ты не проживешь на свободе и дня. Рональду уже доложили о тебе. Он поймает тебя сразу, как выйдешь за дверь, а как только увидит твой дар… Нет! Не позволю!»
Но вместо того, чтобы вернуться и сказать
Как Шу ни старалась сосредоточиться на застольных разговорах, какая-то заноза не давала ей сидеть спокойно. Даже Кей, сегодня на удивление серьезный и уверенный в себе, поинтересовался, все ли у сестры в порядке.
— Мое платье к Осеннему балу до сих пор не готово, — надув губы, пожаловалась Шу.
Брат лишь пожал плечами: не хочешь говорить, не надо. А присутствующие на обеде рыцари короля и полдюжины его старых друзей с удовольствием переключились на обсуждение главного события осени, недели Больших Гонок.
Вставить несколько намеков на нечто необыкновенное и загадочное, связанное с подарком одной из придворных дам, и пробудить любопытство придворных не представило никакого труда. Сегодня же по Суарду расползется слух о новом чудачестве принцессы, достигнет ушей девицы Свандер — и завтра благодарная публика скушает увлекательную историю. Единственное, неудобно сажать Тигренка за спинет.
«Вот оно! — обрадовалась Шу. — Гитара. Такие мозоли на подушечках пальцев бывают, только если играть на чем-то струнном».
Эта мысль так увлекла Шу, что она едва дождалась окончания обеда, распрощалась с братом и придворными, напустив на себя самый таинственный вид, и помчалась в город. Она не стала ни переодеваться, ни брать лошадь — проще и быстрее самой, через Фельта Сейе. Все равно ни одна лошадь не угонится за летящей на крыльях ветра колдуньей. А чтобы не пугать горожан, есть пелена невидимости.
Излюбленная тропинка вывела Шу прямо к цели. Улица Трубадуров одним концом упиралась в Королевский парк, а другим в площадь Единорога. Несмотря на то и дело сыплющийся с неба мелкий дождик, под вековыми вязами на опушке толпились менестрели, поэты и любители «вольного» искусства. Казалось, солнце иногда пробивается сквозь тучи и плотные кроны, касается золотыми лучами то флейтиста, то вдохновенно вещающего барда.
«Сделать бы для них беседки, раз уж Королевского Театра на всех не хватает», — в который раз подумала Шу, и в который раз забыла, едва миновав приют богемы.
Лавка лучшего в Суарде мастера-струнника выходила одной стороной на улицу Трубадуров, а другой на площадь Единорога. Двухэтажный особняк белого камня даже в дождь казался облитым солнцем: когда-то шерре Клайвер были магами искусства, и на стенах их родового гнезда до сих пор оставались отблески древнего дара. Увы, последний из Клайверов не был магом и не имел детей. Даже лавку свою он, по слухам, собирался оставить ученику.
На бессмысленные сожаления об упадке магии у Шуалейды не было времени. Сменив пелену невидимости на личину одной из виденных по дороге менестрелек, она толкнула дверь, украшенную бронзовыми завитушками. Дверь проскрипела первые ноты старой, как сам Суард, песенки про веселую вдову.
— Вернулся, негодник? — раздался из сумрачной глубины лавки радостно-ворчливый голос. — Хоть бы предупре… э… Светлого вам дня.
— Светлого, — поздоровалась Шу с высоким, чем-то похожим на ворона шером лет пятидесяти, вышедшим навстречу из-за прилавка.
— А его нет дома, почтенная.
— Кого? — не сразу поняла Шу, что маэстро говорит об ученике. — Я к вам. Мне нужна самая лучшая гитара.
Пока маэстро, скептически склонив голову на бок, оглядывал скромно одетую покупательницу, Шу принюхивалась и оглядывалась. В этой лавке пахло магией, с недавних пор очень знакомой магией! Янтарные блики то и дело мелькали то на одном инструменте, то на другом… сам Клайвер тоже слегка светился, совсем чуть — условная категория. Отчего же кажется, что где-то поблизости должен быть намного более сильный шер?.. Ощущение готовой вот-вот сложиться головоломки уже покалывало кожу, когда её прервал Клайвер:
— Думаю, эта вам подойдет. — Он вынул из застекленной витрины изящную гитару темно-медового цвета с почти черным грифом. — Десять империалов.
Так и не пойманная догадка ускользнула, а Шу досадливо встряхнула головой: что за ерунда, кругом Тигренок мерещится! Ведешь себя как влюбленная дурочка! Займись-ка делом.
Шу взяла гитару, попутно отметив, что мозоли на левой руке маэстро очень похожи на те, что у Тигренка. Да и сами руки похожи: тонкое запястье, длинные сухие пальцы. Только вот у Тигренка… Ширхаб, да что с тобой!
— Нет. — Она отдала инструмент обратно.
— Вам недостаточно хороша моя гитара? Или думаете, десять золотых это много? — И так не особо довольный Клайвер начал злиться. — Так пойдите к Валенсису! Он вам продаст расписные дрова по сходной цене.
— Маэстро, эта гитара хороша, но мне нужна самая лучшая.
— Вы во всем Суарде не найдете лучше, чем у меня.
Вместо ответа она еще раз оглядела развешанные по стенам и разложенные по витринам инструменты. Сильнее всего присутствие магии ощущалось в дальнем углу за прилавком. Шу в пять быстрых шагов достигла прилавка, обошла его и сняла с полки не совсем новую гитару черного дерева.
— Что вы себе позволяете? — Клайвер схватил её за руку и попытался отнять гитару. — Это не для вас.
Шу обернулась, смерила его коронным взглядом «колдунья сердится». Маэстро вздрогнул, отпустил её руку, но не отступил.
— Положите на место, почтенная.
— Я беру эту — Шу погладила черный бок. — Сколько?
Оглядев её с ног до головы, Клайвер фыркнул и назвал цену:
— Сто пятьдесят империалов наличными, и не дингом меньше.
Мгновенье полюбовавшись сверкающими черными глазами и торжествующей полуулыбкой — ох, не зря маэстро вот уже лет двадцать слывет первым героем-любовником Суарда — Шу сунула руку в иллюзорный карман и вытащила прямиком из собственного секретера в башне Заката кошель. Торжество Клайвера тут же сменилось растерянностью: выложить за гитару цену хорошего городского дома? Маэстро покачал головой и отступил на шаг.