Мастер теней
Шрифт:
Книжные шкафы, кресла, окна. Кушетка, стена с оружием. Вот оно! Теперь бы повезло.
— …не займет много времени, — звучит голос Шуалейды.
Шаги двух пар ног на лестнице, в такт. Шаги сбиваются, замедляются, останавливаются. Пауза. Легкие шаги приближаются. Тихо, на цыпочках. Замирают совсем рядом.
— Тигренок? — тихо, еле слышно.
Невесомое касание: проводит пальцами по щеке, поправляет рысью шкуру. Вздыхает, почти беззвучно шепчет:
— Основы спектральной, — делает паузу и продолжает чуть громче: — Пойдемте, дру Ульрих. Тише, не разбудите.
Шаги двух пар ног удаляются,
Стриж откинул край покрывала, в которое укутался с головой. Сверху, доносились знакомые мирные звуки: Ульрих что-то рассказывал, а Шуалейда ходила по лаборатории, чем-то стучала.
«Слава Хиссу, пронесло!» — выдохнул Стриж.
Но на душе было погано и холодно. И приготовленная дага — чтобы одним движением, через покрывало, всадить склонившейся колдунье в сердце — казалась змеей, готовой укусить его самого.
«Во что ты влип, Стриж?» — спросил он у даги.
«У тебя рискованная работа», — ответил холодный чистый блеск.
«Нет. Я должен вернуться. Я нужен брату».
Вскочив с кушетки, он отправил дагу обратно в ножны на стене. Расправил шкуры, положил «Основы» на подушку. Выглянул в окно на задний двор, где вчера стоял под прицелом арбалетов. Сегодня арбалетов не было — но была прекрасная принцесса, которая стоит десятка ткачей. И он был обязан переиграть ее и вернуться. А для этого надо перестать бояться. Вот так взять и перестать, превратиться во влюбленного менестреля и просто ждать шанса. Хисс не оставит своего слугу.
Стриж захлопнул окно. Наконец-то все стало просто и понятно.
«Какая тема для баллады, — усмехнулся он, стягивая камзол и бросая на кресло. — Маэстро Клайвер был бы доволен. Любить, так принцессу, умирать, так с фейерверком. Или с музыкой. Да, лучше с музыкой. И не сегодня!»
Глубоко, с наслаждением вдохнув сырой воздух, Стриж взял том «Основ»: давно почивший шер очень интересные вещи пишет про дар искусства. Так и хочется попробовать — чем ткач не артист? С книгой он и отправился в ванную. Вряд ли Шуалейда предложит Ульриху познакомиться с голым Тигренком. А если предложит… что ж, Ульрих знает кто такой Стриж, и знает — Хисс не любит тех, кто встает на пути его слуг.
С изготовлением кварцев Шу справилась быстро, наверное, потому что совершенно не способна была думать, что и как делает — мысли вертелись вокруг котенка, Таис и помолвки Кея. Она пока смутно понимала, как Тигренок поможет расстроить свадьбу, но упустить шанс не могла себе позволить. Вот если бы Дайм вернулся! Или хоть написал… Злые боги, зачем вы позволили ему поехать в Хмирну? Хоть бы с ним ничего там не случилось.
Пока Шу страдала и собирала из обрывков мыслей план, руки делали дело. Сначала кварцы: вручив их Ульриху, Шу глянула вниз, обнаружила Тигренка в ванной читающим все те ж «Основы» и успокоилась. Не время показывать его. Сначала продумать, что врать.
Вранью должен был способствовать ошейник. Прикрыть дар Тигренка, защитить от магических и физических атак, и специально для Бастерхази представить его послушной куклой.
«Покажи людям то, что они ожидают увидеть, — год назад объяснял Дайм принципы иллюзий. — Тогда реципиент обманет себя сам, а тебе останется только подтолкнуть его в нужную сторону. Минимум затрат и максимум эффекта — вот работа мастера».
Минимум затрат. Минимум узоров — алмазный резец выводил по матовому металлу простые руны подчинения, воля Шу вплеталась в них вторым слоем: подчинение стихий, зеркальная защита, единство сути и лжи — и полоска звездного серебра оживала, напитанная силой Источника.
Лишь когда солнце перевалило за полдень, Шу отняла резец, прикрыла слезящиеся глаза и потянулась.
«Светлая, не оставь!»
Она осенила лоб малым окружьем, взяла полоску металла в руки — теплая, чуть вибрирует — и открыла глаза. Ничего особенного. Скромный узор из штрихов, матовый металл. Легкий налет темноты. На вид — вроде заговоренного ошейника Балусты, только проще.
Положив ошейник на стол, Шу взяла с полки бутылочку с кислотой и осторожно капнула, тут же отдернув руку и вместо нее подставив кусок стекла. Вовремя — не долетев звездного серебра на волос, капля подскочила и ударилась в стекло, оставив на нем мутный след. Отбросив стекло, Шу рубанула по артефакту воздушным клинком — он отлетел с намерением пришибить хозяйку, но на полдороге передумал и растаял.
Шу улыбнулась: ни излучения, ни отметины на ошейнике. Словно он и не воздействует сам — идеальное зеркало. Почти идеальное: неопасные для жизни и рассудка воздействия он пропустит, так что Тигренка вполне можно погладить или ранить. Но не убить.
Похвалив себя за отлично сделанную работу, Шу оглянулась. Только теперь она заметила, что во время работы изолировала лабораторию от остального мира. Подивилась собственному уму — то есть умному инстинкту — и сняла сферу защиты. И замерла, забыв вздохнуть. Башня Заката пела. Сотня призрачных голосов вторила звукам спинета из гостиной, золотые и угольные нити сплетались с синими и лиловыми. Музыка волновалась морским прибоем, касалась волос ветром свободных просторов…
Шу глянула на ошейник и тяжело сглотнула, отгоняя несвоевременные угрызения совести. Да, это святотатство, надевать ошейник на того, кто заставляет петь стихии. Но какие возможности! Как их применить, Шу только начинала понимать, зато знала точно, что не расстанется с чудом. Никогда и ни за что!
Её появления в гостиной Тигренок не заметил. На миг она остановилась, любуясь словно выточенным из застывшей музыки юным шером. Острая потребность коснуться чуда толкнула её в спину.
— Тигренок! — позвала она.
Музыка оборвалась, и Шу еле подавила разочарованный вздох — нежные объятия фуги исчезли, заставив кожу покрыться мурашками холода. Тигренок медленно поднял невидящие глаза. Музыка продолжала звучать в синей глубине, полной золотых искр, и хотелось нырнуть туда, утонуть в прекрасных чарах.
«Потомки Золотых драконов не поют в неволе», — некстати вспомнился трактат «Перворожденные: дар крови». Артефакт-ошейник в руке показался скорпионом.
Послав наваждения к ширхабу и сжав зубы, чтобы не ляпнуть глупость, Шу преодолела последний шаг и сорвала с шера старый ошейник. Дешевый металл рассыпался, повинуясь желанию колдуньи, а сам Тигренок…