Мастер теней
Шрифт:
— Нет. Черная Шера не продается!
Шу лишь вздохнула, поняв, что добровольно маэстро с гитарой не расстанется. Но… она хочет эту! Золотому Тигренку подойдет только самая лучшая гитара с красивым именем Черная Шера.
— Надеюсь, у вас найдется подходящий чехол, — сказала она, сопроводив слова ментальным приказом.
— Конечно, — поклонился вмиг постаревший Клайвер и пошел в другой конец лавки.
«Что ты делаешь? — прошипела совесть. — Обязательно надо было ломать старика? Может, он эту гитару для любимой делал, а ты вот так запросто отобрала. Зря отказалась стать супругой Бастерхази, получилась
Послав совесть к ширхабу зеленому, Шу быстренько сотворила еще одно заклинание: пусть Клайверу кажется, что он отдает гитару именно тому, для кого она предназначена. Тут же спина маэстро распрямилась, движениям вернулась уверенность. Он достал с полки кожаный чехол и повернулся к Шу.
— Что ж вы сразу не сказали, что для Хилла? — Клайвер игриво подмигнул. — Эх, молодость… когда он вернется-то, кот мартовский?
Шу вместо ответа пожала плечами и протянула Черную Шеру маэстро, чтобы сам упаковал её в чехол.
— А это не надо, заберите. — Вместе с гитарой Клайвер отдал кошель. — Черная Шера и так его. И… пусть хоть заглянет, поганец. Сатифа места себе не находит.
— Непременно заглянет, — пообещала Шу, забирая кошель и бросая на прилавок: маэстро его заметит, только когда она покинет лавку.
«Надо еще зайти к маэстро. Что у него за ученик такой? — думала Шу, возвращаясь домой. — Только потом, потом… интересно, Тигренок обрадуется?»
К своим покоям она подлетела, полная радостного предвкушения.
— Тигренок! — позвала, едва переступив порог.
Ответа не последовало. Шу оглядела гостиную — пусто. На миг остановила взгляд на вазе с одиноким яблоком.
«А про обед забыла!»
— Мррау! — подтвердил белый котенок, спрыгнувший с кресла прямо под ноги.
Покачав головой, Шу потянулась на кухню, нашла приготовленные то ли для нее, то ли для Бастерхази подносы и отправила один из них на стол. Котенок справедливо решил, что для него, и устремился к еде, задрав хвост.
— Ну-ка кыш! Вот тебе. — Шу спустила тарелку с паштетом на пол. — И не смей лазить на стол!
Котенок ответил грозным рычанием, вздыбил шерсть и вцепился в паштет.
«Наверное, не дождался обеда и уснул. А может, снова в ванне. Надо было Гусем назвать».
Улыбнувшись, Шу положила гитару на диван и пошла наверх.
Ни в кабинете, ни в ванной Тигренка не было. Странно. Неужели в спальне? Но он не нашелся ни в спальне, ни в лаборатории.
«От такой-то заботливой хозяйки кто угодно сбежит!» — встряла совесть.
«Сбежал?! Да как он посмел! — вскипела Шу, и тут же замерла в ужасе: — Рональд! Ширхаб… только бы не попался!»
Поисковое заклинание активировалось само собой, и Шу рванулась прочь из тела, готовая обшарить весь Суард, лишь бы найти Тигренка и…
«И что ты собираешься сделать с ним, когда найдешь?» — осведомилась совесть.
Ответить Шу не успела.
Глава 17
Бедность не порок
436 год, 18 день Журавля. Суард.
Южные ворота миновали за два часа до заката: первый осенний ливень заставил кортеж Таис шеры Дарниш на полтора часа задержаться в придорожной таверне. Хорошо плиты Кардалонского тракта, построенного людьми и гномами еще до основания империи, поддерживались в идеальном состоянии, иначе пришлось бы оставлять карету и заканчивать путь верхом. Двухнедельное путешествие из дядиного поместья под Найриссой так утомило Таис, что она уже не силах была радоваться скорой встрече с отцом и братьями.
Вокруг гомонил Ирсидский квартал. Едва кончился дождь, потомки сбежавших три с половиной века назад от Школы Одноглазой Рыбы южан высыпали на улицы — гулять, пить горячий чай в маленьких чайханах, торговаться с лавочниками и обсуждать фаворитов на завтрашних собачьих бегах. Горожане расступались перед открытой каретой с герцогскими гербами, окруженной дюжиной верховых. Вместе с Таис в карете сидела вдовая троюродная тетушка-компаньонка, сухая и резкая пожилая дама, которую укачивало в дороге. Слева от кареты ехал полуседой северянин в военного покроя сером камзоле. Настороженный взгляд единственного глаза — вместо второго красовался длинный рваный шрам — и армейская выправка выдавали в нем того, кем он и был: ветерана гвардии в отставке. Сержанта Веля, потерявшего глаз на войне с орками, приставил к Таис еще покойный король Мардук.
Справа же от кареты красовался на тонконогом аштунце каурой масти шер лет так двадцати пяти, полная противоположность сержанту-северянину. Изящная кисть в вышитой перчатке покоилась на эфесе шпаги. Вороные локоны выбивались из-под берета с соколиным пером. Кружева манжет слепили белизной, сдержанно сияли финифтевые пуговицы на камзоле тончайшего черного сукна. Орлиный взор и правильный профиль буквально требовали запечатления на серебряных марках.
«Какой красавец! — читалось в глазах юных и не очень горожанок. — Настоящий рыцарь!»
С тем, что виконт Морис шер Туальграм — очень красивый мужчина, Таис была полностью согласна. Пожалуй, красивее всех её знакомых. И не только красив, еще и умён, начитан, смел, галантен — мечта любой дамы. К тому же встреча с виконтом вполне могла бы стать темой для рыцарского романа.
Началось все в маленьком городке Маретто, что трех днях пути от Суарда, на постоялом дворе с аппетитным названием «У жареного петуха». Таис вместе тетушкой и сержантом Велем кушали жаркое в полутемном зале, когда в дверях показался мужчина. Стряхивая с берета осеннюю морось, смутно знакомый шер потребовал овса коню и ужин ему самому. Подбежавший трактирщик что-то ему сказал, не забывая кланяться, и кивнул в сторону дам. Шер, держа берет в руках, подошел и отвесил изящный поклон.
— Сиятельные позволят присоединиться? — с открытой улыбкой спросил он.
Сиятельные позволили. Виконт, навещавший тетушку в поместье близ Маретто, оказался прекрасным собеседником, к тому же знакомым с последними столичными новостями. К несчастью, он сразу узнал дочь герцога Дарниша, и потому на все попытки выяснить, правда ли король объявил о помолвке с шерой Свандер, уводил разговор на другие темы.
Разумеется, наутро отправились в Суард вместе. Таис наскучила езда в карете, и она воспользовалась возможностью хоть немного проехаться верхом, благо, любимая кобылка следовала на длинном поводу за каретой.