Мастер третьего ранга

Коробкин Дмитрий

– Рана серьезная, он теряет кровь, а сквозь порезы на животе вообще кишки видны. Нужен лекарь. Моя травница не справится.

– Юра, бери мотоцикл и дуй в село, за Марьей!

– За кем? – не понял подмастерье.

– За лекаркой, что меня лечила. Быстро!

Парень прыгнул на мотоцикл, и помчался за лекаркой, а хозяин с Иваном сели за накрытый во дворе стол.

– Я не знаю в чем проклятье, и есть ли оно вообще, но я видел часть этой твари. И то, что я видел, мне не понравилось совсем.

Валентин, я не знаю такого перерожденного. Вижу впервые.

Дело усложняется еще тем, что это существо особо неравнодушно к усадьбе. Пока мы тут все обследовали, я заметил, что нор, больше всего, в самой близкой точке соприкосновения усадьбы и поля. Вы все в опасности. Уезжайте. Или хотя бы отошли детей.

– Куда?

– В село, к Ивану.

– Нет, – отрезал Валентин. – Лучше в доме их запру.

– Дело твое Валентин. Но детям здесь не место. Становится слишком опасно. – Иван помолчал, подумал. – Я решил менять тактику. Раз подкладов не нашли, то не получится и отвадить. Пора переходить к непосредственному уничтожению твари.

– Давно пора, – сердито ответил Валентин, встал из–за стола и направился в дом.

Он почувствовал Марью еще издалека, но стоял, взирая на осыпающиеся сосны, делая вид, что не замечает, как та тихонько подкрадывается. А кралась она нужно отметить, на удивление бесшумно, словно призрак. Не один камешек, не посмел шелохнуться под ее стопами.

– Попался! – Марья накинулась, и закрыла Ивану глаза теплыми ладонями. – Угадай кто?

– Ира? Нет, погоди, Людмила, – стал перечислять он, – или, Галя? Нет–нет, Полина. А может быть, Алена? Или Инна?

– Ох, Ваня ну ты и кобель, – вздохнула лекарка и открыла его глаза.

– Ой, Марья, – наигранно удивился Иван, и заулыбался.

– Что значит, ой? Бабник. – Марья потянулась и принялась его целовать. – Когда подмастерье твой приехал, да еще и один, я даже испугалась, – говорила она, стирая пальчиком, помаду с губ Ивана. – Кстати, вовремя я подоспела. Травница хозяйская хороша, конечно, приостановила кровотечение, но вот зашить бы не смогла. Мужику повезло, все органы целы. Так что жить будет, если не помрет.

– Повезло ему, что пес спас. То, что его хотело сцапать, от него мокрого места не оставило бы. Тут вообще странное дело, я знать не знаю, что это. Ты ведьмочка, что по этому поводу можешь сказать? Что чувствуешь? – обнимая ее, спросил Иван.

– Жутко мне здесь. Очень плохое место. А из поля, такой жутью веет, что у меня мурашки по коже стройным маршем идут. Вань, там произошло, что–то страшное. И теперь след этого, отравляет все вокруг. – Она посмотрела Ивану в глаза. – Может, согреешь? Я видела здесь неподалеку, шикарный сеновал.

Иван приник к ее губам. Они наслаждались поцелуем долго, но, почувствовав, свое и ее перевозбуждение он отстранился.

– Я бы с большим удовольствием. Но! Сеновал занят. И скоро мы выдвигаемся на охоту. Жду вот как раз своего ученика.

– А где он? – спросила Марья, но догадавшись, заулыбалась. – Так вот кто, сеновал занял? Идет по стопам учителя? Вы мастера неисправимы.

Так в

обнимку, они стояли и общались, на краю подворья, пока солнце не стало клониться к закату.

С сеновала отряхиваясь и выбирая травинки из волос, гордо вышагнул Юра. Но наткнувшись на глумливый взгляд лекарки, тут же опустил плечи и зарделся. Неуверенной походкой он направлялся к Ивану и Марье, когда с сеновала выглянуло, симпатичное, курносое личико, няньки. Приведя сарафан в порядок, она мышкой шмыгнула по направлению к дому.

– Ну, кобели, удачной охоты! – съязвила Марья, от чего Юру, от стесненья едва не скрутило в узел. – Пойду, погляжу, как там раненый.

– Погоди. Я проведу. Как раз к хозяину загляну. Узнаю, готово ли все что я просил, – и обратился к подмастерью: – Иди, выпускай Фому. Пора.

Готово было все. И чудо пушка, которую хвалил Валентин, и здоровенный, издохший хряк, которого как раз собирались закапывать, но мастер решил использовать его как приманку.

Кабанью тушу насадили, словно на вертел, на крепкую, железную балку, к концам которой прикрепили цепи. А многоствольник, установили на одновременный выстрел из всех стволов, и прикрепили к станине.

Пока тварь отвлекали в другом месте, Иван сомкнул концы цепи на сосне, растущей у границы поля. С подмастерьем они подкатили свиную тушу к краю поля, и стали устанавливать увесистую пушку за кустом, прицелом ровно над тушей. К курку привязали крепкую нить, и протянули туда же за сосну.

Самое время было устроить военный совет.

– Так, дед, как только дам команду, морозь тварь, как только можешь.

– Сильно не смогу, все ж не полнолуние, слабый я, – скрипел, едва видимый дух, – но шандарахну на всю катушку.

–Юра, после сигнала, говоришь «раз», и только после этого дергаешь за нитку. Все. По местам!

Дед, невидимым, занял место у многоствола, Юра с ниткой в руках, засел за сосну, а Иван стал взбираться на стоящую рядом.

Фома, ухая сидел, на чахлом деревце около туши, но так, чтобы его не задело пулями и крупной картечью, которыми вперемешку зарядили патроны.

Взобравшись повыше и умостившись на крепкой ветке, Иван громко свистнул, чтобы мужики, что били длинными палками, по окраине поля, все бросали и дули на подворье.

Отдаленный шум стих. Слышен был лишь шелест холодного ветра, путающегося в длинных иголках сосен. Зарево заката тускнело. Светлое покрывало, стягивало с неба вслед за зашедшим солнцем. Ветер, осыпая зерна, качал перезревшие колоски.

Мастер настроился. Он сосредоточенно пытался, сделать то, что получалось редко у него, но с легкостью выходило у твердого второго ранга. Войдя в состояние иного взгляда, Иван силился сообщиться со зрением совы.

Ничего не получалось, он начинал злиться, а когда вдруг увидел все с другого ракурса, в иных цветах и оттенках, то чуть не свалился от неожиданности с сосны. Тут же стало скашивать глаза, словно у сильно пьяного, заломило виски, но охотник пытался не потерять нить связи с Фомой.