Мать демонов
Шрифт:
Жрец молчал. Молчал долго, втайне надеясь, что его оставят наедине с болью – но Раммак все не уходил. Даже не пошевелился.
– Это Воздающий? – наконец спросил Каи. – Он не выдержал?
Жрец не боялся выдать союзника, свято уверенный, что Раммаку известно все. Смешно сказать… Воздающий! Высокий пост предписывает управлять сворой убийц, знать обо всех шепотках, что бродят по городу. Если бы!
Когда они расставались, на Хафрая было жалко смотреть: от одной мысли, что ему придется исполнять обязанности, толстяка бросало в дрожь. О, он храбрился, и даже
Жрец вновь открыл глаза. Теперь он ясно видел Раммака: сухонького старичка с несообразно большой бритой головой. Его бледные губы были такими узкими, что когда он негодовал, рот верховного напоминал шрам.
– Где я? – предпринял новую попытку жрец. Он попробовал встать, но обнаружил, что привязан к лежанке ремнями. Со всех сторон их окружал мрак, и неподвижный сырой воздух указывал, что они в подвале.
– Ты гость в моем доме, – уголки губ Раммака скривились в усмешке. – На всякий случай я приютил тебя подальше от храма. Просто предосторожность.
– Чего ты хочешь?
– Ты удивишься, когда узнаешь, – верховный наконец пошевелился. – Я ищу твоей помощи, Первый Распорядитель.
– Где мои союзники?
– Кто где… – Раммак колебался с ответом. – В последний раз, когда я видел Хафрая, он добрался до храма и дрожал от страха. Часть твоих людей попалась под руку бунтовщикам, так что бедняга остался совсем один, – верховный хихикнул. – Успокойся, он слишком слаб для предателя. Ты говорил с другими храмами?
Жрец молчал.
– Кто из высших жрецов тебе помогал? Какая часть дружины тебе подчинялась?
Вопросы сыпались один за другим, Каи просто закрыл глаза. Наконец Раммак устал от звука своего голоса.
– Чего ты хочешь? – повторил жрец.
– Ты нетерпелив, – Раммак сжал челюсти. – Пятнадцать лет службы Шакалу, и столько нетерпения! Твой друг Хафрай был прав. Он предлагал избавиться от меня сразу, неужели ты думал за два дня и набрать союзников, и созвать синод? Тебе бы нужно знать: игра по правилам – неторопливое развлечение. Тем более, против того, кто все подготовил.
– Если я осужден, вынеси приговор и…
– И ты опять нетерпелив, Каи Серис, – перебил Раммак. – И не умеешь проигрывать. Я служил трем царям и дважды оставался в дураках. Теперь я кое-чему научился.
Он замолчал на мгновение и заговорил вновь – сладко, почти слащаво:
– Но, я думаю, это нынешнее положение сбивает тебя с толку. Трудно мыслить здраво, когда лежишь привязанный к скамье. Когда я уйду, слуга проводит тебя в гостевые комнаты. Приведи себя в порядок, и тогда поговорим. Я дам тебе три звона.
Верховный встал, заслонив свет, его худые рук нервно подергивались, будто не находя себе места.
– Я повторяю, я ищу помощи, а не покаяния.
Зашаркали шаги, зашуршала одежда – Раммак ушел. Каи остался в полной темноте.
Гонг в храме Атамы бил гулко и мерно. Три звона… как прикажете отмерять время, если гонг все звонит,
Сперва Каи гадал, кто удостоился чести, но вскоре сообразил: это не похоронный бой. То был набат, который столица не слышала несколько столетий.
Из окон Каи ничего не разглядел. На то и Район Садов, что за окном встают дворцы и ряды кипарисов. Вдоль канала, что отделял их от города, суетились белые фигурки солдат. На все вопросы слуги отвечали молчанием.
Казалось, время остановилось. Гонг все звенел, разлив над крышами тревожную жалобу, и тени в комнате застыли. Видно, у Раммака нашлись солнечные или водяные часы – потому что в конце концов двери отворились, и на пороге возник слуга.
Верховный ждал Каи во внутреннем дворике. Из подвешенных на медных цепях корзин свесились веревки ползучих растений, шепот фонтана сливался с голосом гонга и защищал от любопытных ушей.
– Присоединяйся! – Раммак протянул кубок из красного стекла. – Выпей. Тебе станет лучше.
– Что это?
Охряное стекло преломляло цвета, но, похоже, напиток был коричневым и густым, как кисель.
– Вытяжка из корней хебени. Она очистит сознание и принесет спокойствие.
«Если бы он хотел убить меня… он мог это сделать сотню раз». Жрец поднес чашу к губам, и Раммак рассмеялся, потешаясь над его нерешительностью.
– Ты дважды спрашивал, чего я хочу, Серис, – наконец заговорил верховный. – Не стану больше тебя томить. Садись, садись…
Ему доставляло удовольствие разыгрывать радушного хозяина.
– Но позволь сперва объяснить, как обстоят дела за каналом. Иль-Аммар мертв, – веско произнес верховный. – Не стану скрывать, это моих рук дело. Но в этом можно найти и светлую сторону: взойди он на престол, нас ждали бы охота на тени, всеобщий страх и волнения на улицах.
– Кажется, мы все это получили, – хмыкнул Каи. Раммак, как ни в чем не бывало, продолжил:
– Те жрецы, что поддерживали тебя, тоже частью мертвы. Некоторые не добрались до храмов. Видят боги, Серис!.. Бунт вовсе не моя затея, хоть и не стану кривить душой, я готовил нечто подобное. Но то, что творится сейчас, на руку только беднякам. Эти волнения… – он на мгновение умолк, не то подыскивая слова, не то давая собеседнику вслушаться в набат, – они вредны всем. Мне, тебе, храмам, Единому… Царству тоже, если на то пошло.
Каи молчал. Он представлял, как каменный пес, чья статуя покоилась тут же – набросится на первого служителя.
– Я хотел натравить всю ораву на храмы. По толпе пошел бы слух, что наместника убили жрецы… – предупреждая возражения, Раммак поднял руку: – Простецы на улицах не знают, что вы на него поставили. Завтра в город войдет войско, вскоре воцарится порядок. Просто старые боги ушли бы в изгнание. Растворились, пропали на задворках Царства вместе со своими жрецами.
– Ты забываешь о храмовых дружинах, – напомнил Каи. – Они найдут, чем ответить бунтовщикам.