Мать демонов
Шрифт:
Дженна поежилась.
– Сборщики податей затопчут наш дом, соперники измотают судами в ложе торговцев. Каждый попытается сжить меня со свету, ведь золото Картхиса стало легкой добычей. Я не хочу жить, оглядываясь. Я должна вырастить сына, отправить его учиться в храм, чтобы он стал управляющим или советником у вельможи. Меня могут убить, наконец… Что проще? Потом скажут, что я заболела вслед за мужем. Золото перейдет Рами, а партнеры Картхиса глотки друг другу перегрызут, чтобы стать его опекуном.
Ильхат повел плечами.
– Да, не позавидуешь, – протянул он. – Но такова жизнь… Те, кто вчера улыбался, сегодня готовы тебя задушить.
«Он что, говорит, что его дело сторона?» – Дженна опустила голову, чтобы не выдать ужаса. Ей казалось, из всех любовников Гарран самый подходящий защитник.
– Золоту нужна мужская рука, – заключил вельможа. – Монета капризная и норовистая штука, нужен мужской характер, чтобы удержать ее при себе.
– Ты меня понимаешь, – прошептала Дженна. – Мне нужен новый муж. Третий год мы встречаемся в этой спальне и вот мы оба свободны. Можно не прятаться от других, не скрываться от сплетен. Не бояться, что нас застанут вместе, и пойдут пересуды…
«Если он не дурак, он согласится, – думала Дженна. – С деньгами ублюдка он получит врагов, но лучше иметь врагов и кучу золота, чем остаться ни с чем и еще быть должным».
Она положила ладонь ему на живот.
– Хочешь использовать мое положение? – Дженна почувствовала, как напряглись мышцы пресса.
– Не тебя ли я должна винить, что ты меня используешь? – она сощурилась. – В конце концов, ты и так получил отсрочку. Больше тебе ничего не нужно.
Наклонившись, она подняла с пола наполовину опустевшую бутыль и плеснула себе вина. Вельможа молчал: видно, упоминание о деньгах не пропало втуне. Даже со стороны Дженна видела, как напряженно он думает. Кровь прилила к щекам Ильхата, жилка на шее часто и неровно пульсировала.
«Думай, думай, солдат! – твердила она, как молитву. – Ты не получишь моих денег в отдельности от врагов. Неужели ты так недалек, что не в состоянии понять?»
– Ну хорошо, а если я выберу союз? Если я введу тебя в поместье как жену? Ты поверишь, что это не ради денег?
– У меня есть еще одно условие, – Дженна повела плечом и поднесла пиалу к губам. Вино не пьянило. Заключенный в нем огонь разлился по телу, наполняя ее новой силой. – Ты должен усыновить Рами.
В другом месте, в другое время – ее бы позабавило, как быстро угасло его желание.
– И что будет, если я его усыновлю? – подозрительно спросил Ильхат.
– Тогда я твоя.
Дженна коснулась губами щеки вельможи и, дохнув ему в лицо сладким запахом гранатового вина, вновь отстранилась.
– Тебе пора, – покачала она головой. – Подумай пару деньков, так ли серьезно ты любишь. Согласен ли принять вместе со мной сына и соперников Картхиса.
«И мои деньги!» – хотелось добавить ей. Гарран всегда был немного романтик, Дженна опасалась, как бы он не забыл о главном.
– Тут и думать нечего! – улыбнулся он.
Дженна отметила, что сказал он и впрямь не раздумывая.
Ей снилось, будто она вошла в спальню. Сваленные грудой подушки, водопады шелковых простыней. Вокруг ложа выстроились свечи: как почетный караул или… так жрецы окружают лампадами храмовые алтари. Тонкие струйки дыма мешались над постелью, образуя над спящим мужчиной балдахин.
Дженна шагнула вперед. Она узнала его – то был Ильхат. Глаза закрыты, дыхание едва слышным шелестом срывается с порочных губ.
Еще шаг… Свечи шипят и гаснут при ее приближении, словно она демон, оскверняющий чужой алтарь. Сжавшимся комочком, белым пятном в полутьме – рядом с Гарраном спит другая. Чужое дыхание колеблет жидкие струйки дыма.
Еще на шаг ближе. Сквозь аромат благовоний пробивается запах пота и мужского семени. Шаг. В объятиях Ильхата стройное тело. За складками покрывал Дженне не видно лица – лишь каштановые волосы разметались по подушкам.
Осталось два шага… Один. Рука вельможи по-хозяйски покоится на бледном бедре. Лицо… Дженна задохнулась от ужаса. В объятиях Ильхата спал ее сын.
Она хотела отвернуться – и не могла. Твердила, что это сон – но тщетно. Дженна просто зажмурилась, чтобы не смотреть, не видеть… Когда она открыла глаза, Рами сидел на постели и, обняв руками колени, смотрел ей в глаза.
– Что ты здесь делаешь?
Дыхание пришло не сразу, собственный голос напомнил Дженне карканье.
– Мне нужно соблазнить господина Гаррана, – Рами нахмурился. – Ты же знаешь. Должна знать.
– Нет, – она в ужасе замотала головой. – Что ты говоришь? Нет, это я…
Рами смотрел на нее, словно увидев призрака.
– Ты что-то путаешь, мама, – убежденно произнес он. – Я должен стараться, чтобы обеспечить тебе безбедную жизнь. Ты что-то путаешь, – повторил он.
Дженна отвернулась, закусив губу. Свечи, постель, Ильхат – все провалилось в бездну, рассыпалось ломким крошевом. В мокром холодном мраке остались она сама и сын – и еще ледяной ветер рвал волосы, раздувал парусами полы платья.
– Зачем ты одела маску, мама? – спросил Рами.
Он так и сидел обнаженным на земле, в лунном свете на лодыжках блестели тяжелые браслеты. Натертая благовонным маслом кожа казалась матовой.
– Маску?
Дженна в ужасе поднесла руки к лицу, но нащупала лишь скулы, линию носа, губы. Разве только… кожа была холодной и удивительно твердой. За спиной раздалось хихиканье, но когда она обернулась, никого не увидела.
– Ну да, маску! – Рами улыбнулся ей. – Ты сегодня странная…
Шепотки за спиной, сдавленный смех. Из темноты проступали размытые силуэты. Они смеются над ней, поняла Дженна. Они смеются над ней, потому что она нацепила маску. Но зачем?
Женщина провела подушечками пальцев возле ушей, под подбородком – и подцепила жесткий край костяного лика. На затылке натянулись шнурки, что удерживали ее лицо на месте.