Мать-и-мачеха

Соловьева Елена

– Угостить вас лимонным кексом?
– предложила Марья, как будто прочитав его мысли.

– Да, - торопливо заверил Владимир. И вдруг опомнился.
– То есть нет… Чуть позднее. Я ведь пришел не просто так, а извиниться за поступок дочери. Вот и антидот принес.

Он достал из кармана и продемонстрировал небольшой пузырек с прозрачной жидкостью. Марья вспыхнула, как свеча, и приложила ладони к щекам, сохранившим следы зеленой краски.

– Я же не представился, - запоздало вспомнил Владимир.

– В этом нет необходимости, - улыбнулась Марья, продемонстрировав идеально

ровные белые зубки.
– Я знаю вас. Вы Владимир Семенович Вяземский. Ваш отец рассказывал о вас.

– И мне тоже, - кивнул Владимир.
– То есть… Он рассказывал о вас. Прошу, называйте меня просто Вова.

– Тогда я просто Марья. Так что, нести лимонный кекс?

– Для начала присядь вот сюда.
– Он указал на стул. А сам достал из кармана носовой платок и пропитал его антидотом.
– Еще раз извиняюсь за дочь. Она не хотела пачкать тебе лицо. На самом деле краска предназначалась другой женщине.

– Знаю, - произнесла Марья и тут же опомнилась.
– Мне очень жаль, что Глафира не принял вашу будущую жену. Но, думаю, они все же подружатся со временем. А что до извинений - не стоит… В деле поучаствовала не только твоя дочь, но и моя Паша.

– Так это был настоящий заговор?
– шутливо воскликнул Владимир.

– Похоже на то, - созналась Марья.

Когда Владимир коснулся лица, ее словно током прошибло. Не ожидала она от себя такой реакции. Потому немного смутилась и, неловко поерзав на стуле, попросила отдать ей антидот.

– Я справлюсь сама, - пообещала она.
– Тебе нет необходимости помогать мне.

– Вот уж нет, - возразил Владимир.
– Я сделаю это лучше.

Никому, даже себе самому он не стал бы признаваться, что ему до безумия нравится притрагиваться к этой женщине. А уж когда из-под слоя зелени стали пробиваться задорные веснушки, вообще затаил дыхание. Марья была слишком похожа на Ларису, и в то же время отличалась от нее. Владимиру было сложно совладать с нахлынувшими чувствами. Он никак не мог понять: это к Марье его так неожиданно сильно тянет, или все еще к Ларисе. Что за неожиданная напасть?

Поддавшись порыву, он развязал узел косынки и стянул ее с головы Марьи, позволив красивым ярко-рыжим волосам волнами упасть на узкие плечи. Владимир замер, с округлившимися глазами рассматривая женщину. Он видел ее всего второй раз, а как будто знал всю жизнь.

– Что с тобой?
– осторожно спросила Марья, тронув Владимира за руку.
– Тебе плохо?

Глава 18

Ему было хорошо. Слишком хорошо рядом с ней. Он мог бы просто стоять рядом и смотреть на нее часами напролет. А еще лучше - прижать к себе, крепко обнять и не отпускать никогда больше. У него руки задрожали от желания вновь и вновь прикасаться к Марье.

Но он сдержался.

Усилием воли заставил себя не поддаваться непрошеным чувствам, вот только укротить их оказалось не так просто. Владимир попытался отвлечься, сосредоточиться на чем-то другом.

– Спасибо за салаты, Марья, - поблагодарил он.
– Очень вкусные, хотя и немного непривычные. В ресторанах такие не подают.

Тут он чуть не проболтался, что

Пэтси совершенно не умеет готовить, да и не стремится к этому. А он, как многие мужчины, любил вкусно поесть, и это несмотря на подтянутую фигуру. Финансы позволяли ему не утруждать свою женщину готовкой, но душа его и желудок тяготели к домашней кухне. Ни один лучший повар не приготовит так, как это могут сделать любящие женские руки.

– Да, понимаю, - вздохнула Марья. В очередной раз подумала о том, что ее «непривычные» салаты вряд ли будут покупать в крупных магазинах. Она подведет Семена Петровича, вложившегося в предприятие, утратит его доверие… - Не всем такие блюда по нутру.

– Да нет же, Марья, я вовсе не то хотел сказать, - торопливо прервал ее Владимир, поняв, что нечаянно обидел.
– Эти салаты тем и хороши, что больше нигде таких не купить. И я понимаю, почему отец решил организовать поставки в магазины. Этот бизнес, действительно, может оказаться золотым дном. Люди любят эксклюзив, то, чего не могут попробовать в других местах и у других производителей. А попробовав раз, будут возвращаться снова и снова. Один покупатель расскажет другому, тот третьему - «сарафанное радио» работает порой лучше любой рекламы. Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Ты, правда, думаешь, что мои салаты будут покупать?
– с сомнением переспросила Марья. Подняла голову и взглянула Владимиру в глаза.

И снова он почувствовал, как сладко замерло сердце. Подумать только, от одного взгляда. А когда Марья задумчиво покусала нижнюю губу, Владимир чуть не застонал.

– Я думаю, что у тебя все получится, Марья, - произнес он неожиданно охрипшим голосом. Не удержался от искушения и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Кожа Марьи была нежной и гладкой, как прогретый солнцем шелк.
– Вам с дочерью не нужно больше скрываться. Отец все рассказал мне, и я очень рад, что у нас появились такие соседки.

Зеленая краска стерлась с кожи, но Владимир не мог отойти от Марьи, как будто прилип к ней, прикипел. А она, испытывая одновременно волнение и неловкость, не представляла, как вести себя дальше. Что сказать? Да и надо ли?.. Владимир очень притягательный мужчина, но он почти женат. Его невеста живет здесь, в соседнем доме. И в сравнении с элегантной Пэтси она, Марья, явно проигрывает. Так почему же Владимир смотрит на нее сейчас так, как будто собирается поцеловать?

Неловкий момент прервало появление девочек. Павла и Глаша вбежали в дом, заливаясь смехом. За ними следом влетел громко тявкающий Крендель. Три рыжих ракеты, сияющих радостью и задорным весельем.

Владимир отступил от Марьи, поняв, что чуть не зашел слишком далеко.

– Девочки, что с вами?
– спохватилась Марья, поднимаясь со стула. Судя по грязной одежде и траве в волосах, они валялись на земле.
– Неужели там ураган?

Она шутливо выглянула в окно, но на улице ярко светило солнце и не было ни намека на тучи или сильный ветер.

– Они сами как ураган, - рассмеялся Владимир.
– Только посмотри на них! Я впервые за долгое время вижу свою дочь такой бодрой и энергичной. А то, что испачкано платье, не беда. Правда, Глаша?