Мать и падчерица

Оплачко Светлана

– Это имя дала мне моя покойная мать.
– Белоснежка говорила спокойно, но крылья её носа трепетали. Она еле сдерживалась. Элла, заметив, что задела девчонку за живое, приободрилась.
– А что до того, почему я не умерла - у действия твоего яда есть поправка: если спящего вечным сном поцелует тот, кто его любит, то спящий очнётся.

– Девочка, уж не думаешь ли ты, что твой красавец-принц тебя действительно любит?
– улыбнулась Элла.
– У него же руки от вожделения трясутся, когда он на тебя смотрит. Да и ты течёшь от одного его взгляда. Уж я-то знаю.

– Откуда бы тебе, ведьма, знать об этом?
– Белоснежка разозлилась.
– Ты же такая холодная и неприступная,

как ты вообще можешь кого-то любить?

– Я любила твоего отца, - прошептала Элла.
– А он всю свою жизнь горевал о своей ледяной королеве. А дедуля твой его подначивал. Мерзкий был старичок, а под конец и вовсе, - королева скривила губы, - пьяница.

– Не смей так говорить о моих родных!
– вскричала Белоснежка, кидаясь вперёд.
– Ты - нищенка, отец с улицы тебя подобрал! Если бы не твоя фея-крёстная, сидела бы ты и дальше, горшки чистила.
– Принцесса помедлила и добавила: - Золушка.

– Что?
– еле слышно проговорила Элла.
– Что ты сказала, маленькая дрянь? Никто и никогда не произносит при мне этого имени! Откуда ты знаешь?
– буквально простонала Элла, запуская пальцы в спутанные грязные волосы.

– Вот откуда.
– С этими словами Белоснежка отступила на шаг и вытащила из внутреннего кармана плаща миниатюрную хрустальную туфельку.

– Воровка, - выдохнула королева, с ужасом глядя на поблёскивавший в свете факелов хрусталь.
– Ты была в моей комнате.
– Это был не вопрос, а утверждение.

– Это мой замок.
– Белоснежка вскинула голову.
– И моё королевство.

– А я, оказывается, в тебе ошибалась, - слегка наклонив голову, произнесла Элла. Её била крупная дрожь.
– Ты не нежная девочка-цветочек, поющая с птичками, любящая зайчат и оленят. Ты - принцесса, моя дорогая. Расчётливая, жадная до власти, с непомерным чувством собственного достоинства. Знает ли бедняга-принц, кто ему достался? Думаю, что да, знает. Сам, чувствую, недалеко ушёл.
– Глаза Эллы сверкали в неверном свете факела, начинавшего коптить.
– Ты думаешь, что я - злая и неблагодарная ведьма, любящая только себя? Да ты, милая, такая же, как я. Я тоже когда-то думала, что я - сама доброта и олицетворение чистоты, что моя мачеха - ужасная женщина. А потом появилась ты.
– Элла ткнула пальцем с грязным ногтём в грудь Белоснежки.
– И я поняла, что ошибалась. Ты была мной - юной, чистой, невинной. И красивой. Твоя красота и твоё богатство были мне вот здесь.
– Элла провела пальцем по своей тонкой шее.
– Кость в горле. Вечное напоминание о том, что, несмотря на шелка и меха, я - обычная замарашка, кухонная девка, Золушка.
– Королева остановилась, чтобы перевести дух, и продолжила: - У моей мачехи была я, у меня - ты. И у тебя будет своя Золушка или своя Белоснежка. Я - часть тебя, и ты никогда от меня не избавишься. Ты не сможешь убить меня.

– А я и не собираюсь тебя убивать, - спокойно, чётко разделяя слова, ответила на эту тираду Белоснежка.
– Потому что я - не ты, чтобы ты ни говорила. Я - добрая принцесса, защитница слабых и обездоленных. И я избавлю мир от зла в твоём лице, матушка. И вообще, я приготовила тебе подарок.
– Белоснежка махнула рукой и стражники, до этого безмолвно маячившие в тени за дверью, выступили вперёд. Один из них нёс деревянный ящик, накрытый грубой тканью, другой - колченогую табуретку. Поставив на пол табуретку, а на неё ящик, стражники вновь отступили во тьму.

Белоснежка опёрлась ладонями о края закрытого тканью ящика и обратила взгляд своих ярких чёрных глаз на королеву. А Элла в этот момент поймала себя на мысли, как всё-таки падчерица похожа на своего отца: те же курчавые

густые чёрные волосы, выразительные глаза в оправе длинных ресниц. Элла с тоской вспомнила, как любила своего прекрасного принца, как обожала его. А он всё страдал о королеве Эльзе, огрызался, был обижен на весь мир и смотрел с противоположного края стола на свою королеву как на виновника всех своих бед.

«Не я виновата в том, что твоя первая жена умерла!
– хотелось порой крикнуть Элле.
– Не смотри на меня так, бога ради!»

А он продолжал смотреть. Смотреть и молча винить в том, в чём Элла не была виновата. Если бы у них были дети, с горечью думала иногда королева, всё могло бы быть иначе. Но единственным ребёнком принца оставалась капризная и изнеженная Белоснежка, на поверку оказавшаяся такой же лживой и трусливой сволочью, каким был её отец.

«Ненавижу!
– подумала Элла, яростно смаргивая непрошеную слезу.
– И просить о пощаде я не стану».
– Она гордо распрямила худые плечи.
– Можешь делать со мной что хочешь. Я пережила твоих деда, отца и мать и тебя переживу.

Белоснежка неожиданно улыбнулась. От улыбки кончик её носа дёрнулся, чем некстати напомнил Элле мужа.

– Что ты, матушка, - пропела принцесса.
– Я вовсе не чудовище. Я дам тебе уйти. Но на прощание ты станцуешь на моей свадьбе.

– Я не стану танцевать для тебя.
– Элла вскинула голову. Всё-таки она была настоящей принцессой. А когда-то ещё и королевой.

– Матушка, - прощебетала Белоснежка, - ты запляшешь, когда я надену на тебя вот это.
– Она резким жестом сорвала с принесённого ящика ткань. На дне ящика красовались тяжёлые железные башмаки.

– Ты пришла сюда в хрустальных туфельках, -Белоснежка на минуту умолкла, - а уйдёшь в раскалённых на углях железных башмачках.

========== Король, принцесса и королева ==========

Свадебное платье принцессы было великолепным, сделанным из дорогого заморского шёлка, покрытого воланами из бесчисленных метров белоснежного кружева. Особенно девушку восхитила фата -лёгкая, практически невесомая, которая закреплялась на голове тоненькими серебряными заколочками, вручную изготовленными королевскими гномами. А уж корона, изготовленная специально для свадьбы, была просто прелестна - крохотный золотой обруч, легко и грациозно охватывавший голову и пересекавший лоб принцессы. Нет, не принцессы, поправляла себя Белоснежка, королевы.

– Почти королевы, -вдруг раздался за спиной девушки мужской голос.
– Королевой ты станешь только в королевстве Фердинанда.

– Папочка!
– Белоснежка резко обернулась. На неё смотрел улыбающийся король-отец.
– Ты приехал!
– Принцесса с восторгом обняла отца.

– Да, Белоснежка, я приехал, - проговорил король, аккуратно, но настойчиво отстраняя от себя дочь.
– Я приехал не только к тебе на свадьбу. Я приехал к ней.

Белоснежка застыла на месте, а её руки, до этого покоившиеся на предплечьях отца, безвольно повисли. Улыбка медленно сползала с лица принцессы, а взгляд чёрных глаз выражал недоумение. То, что отец приехал к мачехе, томившейся в темнице, покоробило и задело Белоснежку. Она, глядя на выразительное лицо короля, не могла понять, зачем её отцу понадобилось свидание с той, что чуть не убила его единственную дочь. Сколько Белоснежка ни наблюдала за отношением короля-отца к жене, она не могла уловить во взглядах и жестах ни любви, ни тепла. И вот теперь он хотел увидеть свою жену, несмотря на то, что она сделала.