Мать Сумерек
Шрифт:
Кит ударил снова — позади Бану. Таншу тряхануло от инерции удара, она перекрутилась вместе с тросом и опасно упала спиной на борт, чувствуя, как трещит позвонок вместе с ребрами. Сагромах видел, скрипнул зубами, но руль не выпустил.
— Гарпуны! — ревел один из местных моряков, Бьё, проследив, как дернулся Сагромах, и как непросто мотнуло таншу.
— Вал! — Сагромах мотнул головой, и Вал кинулся помогать Бану.
Хабур в другой стороне от Бану быстро сориентировался и, чуть сдвинув судно, которое вел, велел команде немедленно браться за оружие.
— Давай, ребята!
«Еще один» был огромен — видимо, престарелая самка, уже не способная давать потомство, возрастом у — и дался непросто. Они бились с ней почти час, и еще без малого три таскались по волнам, как всадник, объезжавший самую дерзкую из непутевых кобыл. Но, наконец, успокоилась, притихла в последней агонии и эта благородная матрона, угасла и замерла.
Когда туша была закреплена к кораблям тросами, а легкие зверя высвобождены от скопления крови, команды перевели дух. Три корабля как-нибудь дотащат такую громадину до берега, хотя, видят Боги, она воистину необъятного размера. Редко попадаются такие особи. Мясо, конечно, старовато, но зато наверняка богатая прослойка подкожного жира, а это бесценный элемент в жизни всех северян, включая и тех, кто жил к югу от хребта.
Когда все, наконец, успокоилось, и рулевой сменил у штурвала тана, Сагромах кинулся к жене.
— Тут? — предположила Бансабира, ткнув в грудь мужа аккурат напротив сердца.
Сагромах нахмурился на мгновение, потом трогательно улыбнулся и расцвел так, что на миг даже ледовитые вершины вдалеке вдруг показались теплыми.
Они еще переглянулись между собой, потом с остальными — и вдруг счастливо захохотали всем кораблем. Одни вскидывая голову к небу, другие, как Бану, от усталости, складывались пополам.
Удары китов таковы, что без привычки даже на ногах не устоять. Удерживать при этом здоровую парусину или пытаться прицельно бросать гарпун сложно, особенно при сильном ветре и большой волне. Поэтому среди охотников женщин много меньше, чем среди воительниц. Задумываясь над этим время от времени, Сагромах приходил к мысли, что его жена любит браться за то, что иные предпочитали скидывать на чужие плечи. Ей нравится борьба со стихией, и вместе с тем Бансабира всегда с детской наивностью надеется на ничью, прекрасно зная, насколько нестабилен сей шанс.
— Ты цела, — выдохнул Сагромах облегченно.
— Тан и тану! — крикнул кто-то один на корабле, и окружавшие их моряки подхватили.
— Точно, — подтянув Бану за локоть поближе к себе, Сагромах, наклонившись, шепнул ей на ухо, когда корабль, наконец, встал на мель. — Тан и тану, — не слушая замечания (впрочем, теперь подобное было скорее редкостью, и Бану уже привыкла не возмущаться публичной заботой мужа), Маатхас подкинул Бансабиру на руки. Как если бы она не весила ничего, легкой походкой, будто ему не мешали меховые плащи на них, понес по сходням на берег.
Преодолев несколько метров на берегу, Маатхас, смеясь, все-таки выпустил выбивавшуюся из рук Бану. Кто еще ждал на берегу, кинулись помогать втаскивать на сушу последнюю рыбину. В убитой самке кита было добротных шестнадцать метров длины и в полтора раза больше тонн веса. Люди не суетились: на текущие нужды была разделана еще первая вытащенная особь, так что теперь разбирали улов про запас.
Бансабира быстро шла по берегу, ей на встречу с корабля Хабура уверено шагала молодая северянка. Кхассав, наблюдая, мог сказать только, что она очень высокая. Девушка кратко склонила голову:
— Тану, — а потом они, смеясь, сильно хлопнули друг друга в плечи и, обнимаясь, поцеловались в щеки.
Моряки мало-помалу оставляли туши на попечение селян и танских телохранителей — и пурпурных, и лазурных. Подданные двух танааров именно в этой лютой полосе сплотились быстрее и крепче всего. Тот, кто видел исконную силу природы, не воюет с людьми.
Часть танаара Маатхаса, совсем небольшая, захватывала хвост Снежного Змея, и небольшое поселение на его землях тоже вело китобойный промысел. После бракосочетания таны проложили пути сообщения между всеми заастахирскими селениями на континенте, а также островитянами из синего, как самые зрелые сапфиры в фамильных реликвиях Маатхасов, Северного моря. Поэтому на последние недели китобоя, когда Бану и Маатхас после уборки урожая в танаарах прибывали на север, для охоты с берега континента собирались отборные команды моряков. Тех, кто за жизнь наверняка загарпунил не одного зверя.
От щедрот более южных мест таны старались разделить равные доли. Чтобы у тем, у кого эти щедроты отняли, не казалось происходящее несправедливым, китобои переправляли с Бану пахучий рыбий жир, столь нужный в простуду — а, значит, особенно ценный для детей на севере. Китовое и моржовье мясо переправляли с тем же трепетом, с которым встречали грузы овощей и фруктов по эту сторону гор. Те и другие товары по разные стороны Астахира были диковинными, желанными, и являлись не только редким угощением, но и жизненной необходимостью. Бану и Маатхас, после долгих переговоров, взяли на себя транспортировку, избавив поселенцев от лишней нагрузки во времени и деньгах.
— То есть как, просто так? — уточнил Кхассав у одного из моряков, расспрашивая о дальнейшей судьбе огроменных туш. Они с Таиром стояли у последней китовой самки, наблюдая разделку.
— Ну, так, — объяснил моряк, пожимая плечами. — Просто так, приходят, берут и все. Мы не берем денег за мясо, без которого все тут умрут от голода или холода за несколько часов.
— За несколько часов?! — влез Таир.
Моряк оглядел столичного гвардейца презрительно, хоть и был ниже того на голову.
— Видно, что вы южане. Не бывали у нас в январь, да? Хм, — он усмехнулся почти брезгливо и с сочувствием поглядел на таншу. — Чего им только не приходится делать, видимо, будучи танами.
Кхассав от такой наглости побелел бы, если бы не был пунцовым, как стыдливая девица, от мороза.
— Ну, — проходя мимо замершего Кхассава, который с отвисшей челюстью наблюдал, как ловко и уверенно орудуют ножами мясники, танша остановилась. — Теперь видите, почему я не горю желанием, чтобы эти люди платили какие-то там еще подати в столицу?