Мать Сумерек
Шрифт:
— Правда, — согласился тан. — Но, полагаю, ты соврала мне про кузена не для того, чтобы рассуждать о погоде, — намекнул мужчина.
— Разумеется, — Бансабира чуть отстранилась, сделала жест рукой, приглашая пройтись. Она проваливалась по щиколотку в снег, а под ним порой и в грязь. Дайхатт внутренне впал в недоумение от предстоящего променада, но лицо сохранил вежливо заинтересованным.
— Все-таки здесь по-своему красиво, не считаешь? — не отступила Бану.
— Пожалуй, — лучше удовлетворить тему Бансабиры, иначе к главному они вообще никогда не перейдут, решил тан. — Но и немного страшновато, стоит
— Думаю, у тебя в танааре тоже есть подобные фьорды, — предположила Бансабира.
К её удивлению, Дайхатт качнул головой.
— У нас есть несколько уступов вдоль берега, но это редкий случай. Большая часть моего танаара расположена в низине возле Великого моря. Честно сказать, здесь мне даже дышать трудновато.
— В этом и дело, — улыбнулась Бансабира, и тревога закралось в сердце тана. — У меня есть для тебя предложение.
Стараясь не подавать вида, что озадачен и напряжен, Дайхатт качнул головой и полушутливо поинтересовался: все ведь уже решено, нет?
Как ни в чем ни бывало, Бансабира улыбнулась:
— Я не взяла с собой провианта и проголодалась, давай вернемся к Бугуту. Там договорим. К тому же, ты, наверное, замерз.
Все, что она хотела показать Аймару до того, как тот рассвирепеет от её решения, тан увидел.
— Итак?
В конце концов, хватит тягать его за собой, как щенка!
— Мне все ясно, — приосанился Дайхатт. В тепле крепости он снял плащ, оставшись в обтягивающей кашемировой тунике пронзительно черного цвета. Провел пятерней по чуть отросшим волнистым волосам, прочесывая, и удобно расположился в высоком кресле напротив Бансабиры в спальне, которую ей отвели хозяева крепости.
— Когда назначим дату свадьбы?
— Думаю, мнение твоей невесты тоже стоит учитывать в этом вопросе. Она здесь, и мне бы хотелось, чтобы вы хотя бы познакомились, — деловито отозвалась Бансабира.
— Это как понимать?
— Прежде, чем костерить и проклинать меня, тан, выслушай. Я не изменю нашей договоренности. Ты просил подумать, я подумала. Рассуди сам, Аймар. Мы оба сильны. У нас сопоставимые орды, мы равно знатны и равно богаты: я — золотом, которое награбила в войне, ты — своими плодородными землями, которые приумножают стада, людей, торговлю дважды в год, и это, поверь, намного больше, чем то, что есть у меня. Но мы одинаково сильны и в твердости характеров, разве не так?
— Так! И именно это делает нас лучшей парой, Бану! — уперев сжатые кулаки в столешницу, Аймар напрягся, будто вот-вот, и, оттолкнувшись от стола, вскочит со стула. — Это же очевидно!
— Нет. Сначала мы, конечно, будем лучшей парой, будем действовать сообща, но у нас разные цели и мечты, и однажды ты заявишь, что твои дерзания куда существеннее и величественнее, и то, что нужно мне, недостойно твоего внимания. И я скажу тебе то же самое. Ты скажешь, что для твоих целей тебе нужна помощь моей армии, и мне следует немедленно её пригнать, я отвечу тем же. Наш брак быстро развалится, наши дети не будут знать, где их место, на севере или на юге.
Дайхатт взвился. Навалившись руками на стол, чуть приподнялся и в повышенном тоне заявил:
— Их место будет…
— В столице, на троне, не так ли? — Бансабира улыбнулась открыто. Аймар замер, напряженно вглядываясь в лицо женщины. Что она задумала? Не похоже, что готова предать или сделать еще нечто подобное. Он постарался хоть немного взять себя в руки и сел на место.
— Рано или поздно ты заявишь права на трон Яса. Это было понятно, когда ты пообещал мне помочь расчистить дорогу для Гайера. Мне нужен такой союзник, как ты. А тебе, чтобы стать новым раманом — такой, как я. Я уже говорила, как пара, мы быстро разорвем надвое одеяло, связывающее нас, и найдется, по меньшей мере, сотня тех, кто воспользуется нашим раздором. Но как союзники, Аймар, мы друг для друга бесценны.
— Другими словами, став раманом, север я не получу? — уточнил Аймар, начиная понимать, наконец, куда ведет танша.
— Именно. Не знаю, заходил ли ты хоть раз на север за годы Бойни Двенадцати Красок, но я прошла в круговую весь Яс. Он слишком огромен для одного правителя. Невозможно из Гавани Теней даже представить, что происходит здесь. Или, скажешь, я лгу?
Дайхатт вынужден был согласиться. Он действительно впервые побывал так далеко. Прежде лишь несколько раз выезжал в Серебряный танаар по родственным связям, но последний находился больше на северо-западе, и граничил с Пурпурным танааром не только восточным рубежом, но и частью северного. Как ни крути, вся длина Астахирского Змея принадлежала Бану, и сюда вряд ли забирался хоть один южанин.
— Что ты предлагаешь?
— Свою сестру в качестве гарантии.
— У тебя нет сестер, а кузины…. Бансабира, я помню, как мне сообщили, что ты отказалась идти на выручку Руссе, а тут какая-то кузина.
Бансабира широко улыбнулась: она ждала этого поворота. Потянула выдвижной ящик стола и извлекла какую-то бумагу.
— Это копия. Лаваны сделали с оригинала, — подала Аймару. Тот недоверчиво поглядел на таншу, ожидая любого подвоха — все-таки, она из убийц Храма Даг! — и настороженно взял пергамент. Развернул, прочел. Поднял на таншу глаза, в них недвусмысленно читался вопрос.
— Я признала Иввани своей единокровной сестрой. Она более не госпожа танской крови, а самая настоящая танин Яввуз. Так что, если ты хотел жениться на дочери Сабира Свирепого, почитай, с формальной точки зрения, так и будет.
— Эта ситуация никак не гарантирует, что ты поддержишь меня, когда я заявлю свои права на престол Яса. К тому же, судя по имени, — Аймар на мгновение умолк. — Иввани… Иввани, — пробовал он на вкус, пытаясь что-то вспомнить. — Мы с отцом убили Ванбира, Таввана и Хальвана Яввузов. У вас не было наших пленников, и мы могли позволить себе эту роскошь, когда твой отец отказался отступать или сдаться. Так что, смею предположить, что Иввани, тоже из их семьи. У вас же есть какая-то подобная традиция по поводу имен.
— И? — Бансабира сделала вид, будто не понимает, к чему ведет собеседник.
— Я не хочу помереть после первой брачной ночи. Девчонка наверняка хорошенько наущена родней прирезать меня. Кстати! — вдруг спохватился Аймар. — О девчонке! Ей уже хотя бы можно в брак?
У Бану с пониманием дернулся уголок губ.
— Можно, — спокойно отозвалась она, несмотря на всю грубость танского тона. Он имеет право на раздражение. Пусть лучше отыграется сейчас на ней, Бансабире, чем потом на Иввани.