Мать железного дракона
Шрифт:
Хелен заплакала, ненавидя себя за это.
«Нет, нет, нет, – подумала она, – это не я плачу, это просто мое тело». Но то была ложь, и она об этом знала. Духом Хелен была так же слаба, как и плотью. Она боялась оставаться наедине со своими мыслями. Снова настала ночь, а медсестра где-то ходила. В коридорах повисла смертельная тишина. Вполне подходящий антураж. «Вернись, – молила она, – я согласна обратиться. Аллилуйя. Честное слово».
Тишина.
В углах палаты сгущалась непроницаемая тьма. Может, она всегда была там, выжидала, а Хелен заметила ее только теперь? Медленно тьма выползала из углов на потолке, из-под кровати, будто туман закрывал безлунное небо, густел, темнел, пока вокруг не осталось ничего, кроме темноты. Как дешевые спецэффекты в дурном фильме ужасов. В свое время Хелен и таких навыпускала.
Разом заголосили все мониторы. «Тише, дети мои, – хотела она сказать. – Через неделю вы и не вспомните, кто я такая».
Далеким краем сознания Хелен уловила звук торопливых шагов, поняла, что в комнату набились люди, почувствовала, как резко развернули койку, как начали оказывать неотложную помощь. Но когда она пыталась сосредоточиться на этих людях, люди меркли и становились ненастоящими, превращались в фантазии умирающего разума.
– Ну наконец-то, вот оно меркнет, – прошептала она. – Генри Джеймс… [5]
5
Ну наконец-то, вот оно меркнет… Генри Джеймс… – Отсылка к словам, якобы произнесенным Генри Джеймсом, когда у него случился инсульт: «Ну наконец-то, вот и оно самое».
И вдруг дар речи ее покинул. Не эти слова Хелен выбрала бы последними, будь у нее зрители. Но зрителей не было. Типично – история всей ее жизни.
Ее маленькие электронные дочки закатили настоящую истерику: подпрыгивали, голосили, завывали на все лады и вроде бы даже мигали. Ну что ж, им просто-напросто придется научиться как-то справляться без нее, ведь вокруг Хелен коконом смыкалась тьма. Тьма выдавливала из палаты свет. Медленно, но неумолимо вытесняла его, пока не остался лишь размытый, тающий в отдалении кружок. И этот кружок напомнил ей о чем-то. Что-то такое она должна была сделать. Что-то…
Хелен вспомнила о своем плане побега. Но ей не успеть! Свет меркнул, умирал, от него осталась лишь искра.
Охваченная паникой Хелен сконцентрировалась на далекой светящейся точке и прыгнула.
Она не знала, что по ее душу прилетели драконы.
Они не знали об этом тоже.
На небесах случайностей нет.
Она не знала…
Я… что? Нет, пожалуйста. Дайте только. И не. А кто-нибудь? Держи крылья ровно. Где это было? Не надо. Уши заполнили похожие на клекот чаек голоса, они заглушили все чувства. Ого, вляпалась ты. Помолись обо мне, Дочь Ночи. Но как? Вон там. Приборы. Нет! Я умру? Прекрати.
Она не знала…
Ну пожалуйста. Это не. Где земля? Голоса слились в одно головокружительное, лишенное времени мгновение, наполненное белым шумом, и она в панике подумала: кто я? Что я здесь делаю? Врубай форсаж и закрой глаза. Вот черт, нет. Похорони ее в воинской могиле. Выхода нет.
…кто она.
А потом в жуткий миг внезапно нахлынувшего просветления она осознала, что находится не там, где ей казалось, – она в кабине дракона, дракон в воздухе, вокруг летят другие драконы, и, следовательно, это боевой вылет, а она боги знают где, занята не пойми чем и, по всей видимости, умудрилась потерять контроль над опаснейшей и мощнейшей в мире боевой машиной.
Но ладони Кейтлин, хоть и вспотевшие, крепко сжимали резиновые рукояти на подлокотниках, а интерфейсные иглы сидели глубоко в ее запястьях. Она чуяла холодное железо, ощущала рев двигателей своей зверюги, а прямо под поверхностью ее собственных мыслей колыхался безбрежный океан драконьего разума, бурлящего от ненависти! злобы! жажды битвы! но все же послушного ее воле. Она включила инфракрасный и ультрафиолетовый слои поверх истинной цветопередачи – небо окрасилось лиловым, на нем засверкали звезды, днем не видимые невооруженным взглядом. Запросила карту созвездий. Совместив звезды с сигилами, выяснила, что находится над Ультима Туле [6] , где-то к северу от базы. У Кейтлин появилась одна мысль, и она отключила изображение с камер кругового обзора. Кабина сияла хромированной сталью, оптическими стеклами, гладким эбеновым деревом. Пилотское кресло из темно-красной кожи с вышитой зеленым эмблемой эскадрильи изогнулось под ней, приспосабливаясь к изменившемуся положению, обняло бедра, приподнялось, чтобы подпереть спину. Взгляд Кейтлин перепрыгнул на приборы: все они подтверждали то, что она чувствовала и так, – полет проходит нормально.
6
Совместив звезды с сигилами, выяснила, что находится над Ультима Туле… – В древнегреческой и древнеримской традиции Туле – полумифический остров на севере Европы, северный край мира; позднее выражение Ultima Thule (лат. самый отдаленный Туле) стало использоваться как метафора неведомых отдаленных земель, располагающихся за границами известного мира. Упоминаемая далее летная база Драконьего Корпуса называется Иннис Туле: в гэльском языке бытовало схожее название Исландии – Innis Tile, буквально «остров Туле».
И самое главное, никто вроде бы не заметил ничего странного в поведении ее дракона. Значит, что бы ни случилось только что – произошло все очень быстро. Неприятно, но зацикливаться не стоит. Нет необходимости документировать. Проехали и забыли. Точка.
Кейтлин с шумом выдохнула. Выходит, она все это время задерживала дыхание.
Повинуясь очередной мысленной команде, ее голову снова оплели панорамные сенсоры. Кабина исчезла – внутри у Кейтлин вздулось драконье ка. Ветер плавно обтекал ее крылья. Под брюхом медленно ползли горы Ультима Туле, поблескивая ледниками и древними снегами. Воздух был чист до самого горизонта, никакой турбулентности. Голубое небо раскинулось бескрайней безоблачной чашей. Идеальный день для полета.
Остальные пилоты затянули по радио песню. Они сумели пройти через Врата Сна и вернуться невредимыми – шестой раз кряду, а ведь это опасное путешествие: мало каким эскадрильям удавалось выполнить столько вылетов подряд, не потеряв при этом дракона – трех, а с ними и пилотов. Тут имелись все основания для гордости.
Командир эскадрильи, Ртуть из Дома Нефрита, пропел первую строфу:
Богиня бессмертная и хитроумная,Драконов владычица, яМолю, да не свергнет воина истогоС неба воля твоя.Песню подхватили остальные, каждому – по строке, в порядке старшинства:
Но голос заслышав, тебя призывающий,Богиня, ко мне снизойди,И в колеснице своей воробьинойС тверди высот упади.Кейтлин считалась в эскадрилье распоследним желторотиком с самым маленьким налетом, это было первое в ее практике серьезное боевое задание, а потому ей досталась последняя строка. Она едва не пропустила момент, но, когда дрожащим голосом пропела первый слог, то влилась в общий гармоничный хор – неразличимая, неотъемлемая часть целого. Кейтлин стала одной из них, прошла боевое крещение, получила право разделить ликование эскадрильи, и от этого дух ее воспарил выше, чем вознесенное драконом тело.
Именно к этому мигу и приуготовляла Кейтлин вся ее прошлая жизнь. Она – офицер и пилот, а теперь и полноправный член Эскадрильи Трупожоров. Этот миг с лихвой искупал одинокое детство, полное насмешек и издевательств, холодность родителей, надменность кузин и кузенов, снисходительность теток, неистребимое ощущение, что она не на своем месте, с которым Кейтлин боролась каждый день, сколько себя помнила. Этот миг с лихвой искупал все.
Благодушные потяжелевшие драконы возвращались на авиабазу Иннис Туле с грузом краденых детских душ в брюхе. На горных склонах плясали снежные феи, а далеко внизу кружила в поисках добычи одинокая виверна.