Мать. Вопросы и ответы 1953 г.

Мать

Другая задача интеллекта – придавать любой совокупности мыслей стройность и связность, последовательность и завершенность. Если этого порядка не будет, в вашей голове будет просто набор противоречивых мыслей, сумбур, хаос. И, наконец, последнее – мысли должны быть приведены к такому виду, чтобы они могли служить руководством к действию.

Чтобы говорить о правильном, об истинном функционировании какой-то части существа, нужно прежде всего ясно представлять себе, о какой именно части существа идет речь. Возьмем, например, хоть тело человека. Не станешь же ты утверждать, что для него нормально ходить на голове или на руках или ползать на брюхе, что голова должна быть внизу, а ноги вверху. Каждый из членов тела выполняет свою собственную роль, свою задачу. Все это кажется вам вполне естественным, потому что привычно для вас, а вот, например, совсем маленькие дети не знают, как правильно пользоваться своим телом, своим организмом, ни с руками, ни с ногами, ни с головой они не знают, что делать, и только с возрастом учатся этому. То же самое и с интеллектом: нужно ясно понимать, о какой части его идет речь, каковы ее действительные функции, ее назначение, и только после этого можно будет говорить о том, правильно или нет она функционирует. Например, для той его части, назначение которой – восприятие глобальных идей и преобразование их в форму мысли, правильное состояние – способность уловить и усвоить такую идею и дать ей по возможности наиболее ясное, точное, определенное и понятное выражение

в виде мысли. Для той же части интеллекта, назначение которой заключается в упорядочении мыслей, так чтобы вся их совокупность была бы единым связным и вполне определенным образом организованным целым, а не хаотичной смесью, правильная деятельность состоит в том, чтобы, руководствуясь логикой высшего порядка, то есть высших уровней сознания, верно определить место всякой мысли, то есть расположить мысли в определенном соответствии друг с другом, в стройном, ясном и понятном порядке, так чтобы всякий раз, когда возникает нужда, вам было бы легко установить место рассматриваемой мысли на построенной шкале ценностей и не смешивать, не ставить рядом целиком противоречащие друг другу положения. Есть люди, ум которых не способен выполнять эту работу; все, что приходит им в голову, приобретает здесь невероятно запутанный вид, мысли скачут, мешаются друг с другом, потому что эти люди даже не дают себе отчета в том, что собственно представляет собой посетившая их идея, и так и живут с постоянным сумбуром в уме и сердце.

Я знала таких, кто с точки зрения философии – впрочем, какая там философия! – мог жить и мыслить, совмещая в себе просто противоположные убеждения; в них, например, уживались одновременно идеи необходимости строгого иерархического устройства общества и абсолютной свободы личности, анархические убеждения, понятия; и к первому и ко второму они питали одинаковую привязанность, что порождало в их головах глупейшую сумятицу, а они даже и не замечали этого!.. Ты знаешь, существует высказывание: «Правильно поставленный вопрос – вопрос, уже на три четверти решенный». Итак, в чем состоит твой вопрос? Что именно ты хочешь узнать? Я подаю тебе руку помощи, тебе нужно только ухватиться за нее. Что ты хочешь сказать? Что ты понимаешь под интеллектом? Понимаешь ли ты, в чем, например, состоит различие между идеей и мыслью?

Нет, не очень.

Вот как?! А ведь это самый первый вопрос, который нам нужно разрешить. А кто из вас мне ответит на него? (Обращаясь к одному из детей:) Ты знаешь это? Ты знаешь, чем идея отличается от мысли?

Мысль, она не так ясна, как идея, она немножко запутаннее, непонятнее.

Нет, здесь дело не в этом – путанная мысль в бестолковой голове или ясная мысль в трезвом уме. Это не то.

Ты только что сказала, что идеи нисходят в ум свыше и преобразуются в нем в мысли.

Верно, но как это происходит, как происходит это нисхождение?

Интеллект получает их из ментальных областей более высокого уровня.

Все это так, но можешь ли ты показать на каком-нибудь примере, каким образом идея может быть выражена в мысли? Вот о чем я спрашиваю. Итак, может мне кто-нибудь из присутствующих привести такой пример? (Глядя на одного из воспитанников Ашрама:) А-а, вот кому очень хочется высказаться. Ну что ж, поглядим, что ты нам скажешь.

Воплощение Божественного в земном мире – это идея, а трансформация – это мысль.

О, да ты, кажется, монист? Если не ошибаюсь, в этом как раз и состоит монистический принцип.

Божественная мысль – вот чем сотворен мир, но теперь вместо слова «мысль» мы здесь сказали бы идея.

Есть у кого-нибудь еще какие-нибудь интересные предложения, соображения по этому поводу?

(Один из педагогов:) В логике считается, что, например, «смертность» – это идея, а утверждение «человек смертен» – мысль.

Ну вот, пример простой и ясный, и теперь, думаю, всем понятно, в чем состоит различие между мыслью и идеей? Понятно. Идея может выражаться в виде самых разнообразных мыслей. Но важно то, что среди них могут оказаться даже противоположные, так что если вы хотите как можно более правильно выразить содержание идеи на языке мыслей, вам нужно все эти противоречивые мысли привести в соответствие, увязать друг с другом. Я уже не раз говорила вам, что все противоречия можно снять, поднимаясь к тем высоким уровням сознания, где вы обнаруживаете единство, которое составляет объединяющую их основу и называется идеей… Вы даже можете устроить очень интересную игру. Есть тезис, вы стараетесь найти антитезис ему, а затем ищете синтез.

Итак, кто задаст нам тезис?.. Погодите, у нас же уже есть готовый тезис: «Человек смертен», а антитезис к нему «Человек бессмертен». Ну, теперь нужно привести их в согласие, найти ту почву, где они сходятся, то есть синтез.

Достичь человеку бессмертия мешает его неведение.

Это, пожалуй, сказано не самым лучшим образом. Можно попробовать объяснить это немного поточнее и построже с точки зрения интеллекта. Можно сказать так: в самой своей реальности человек бессмертен, но из-за неведения, невысокого уровня сознания его постигает смерть. Такое объяснение понятнее, не правда ли? Но можно пойти и чуть-чуть дальше. А почему человек бессмертен? И почему он смертен? И каким образом существо смертное может стать бессмертным?

Правильное функционирование любой части человеческого существа, будь то интеллект или что-то другое, включая процессы, происходящие в уме или в витальном, или в какой-то еще части нашего существа, должно основываться на двух принципах: во-первых, оно не должно препятствовать проявлению Божественной Истины и, во-вторых, оно должно содействовать Ее воплощению. Один процесс пассивный – просто не быть помехой, не препятствовать стремящейся к воплощению божественной силе в достижении ее цели, другой процесс – активный: достигая все большей чистоты, суметь помочь божественной силе в ее работе.

Эти принципы могут и должны осуществляться везде, где это возможно, они принесут только пользу.

Вот так, дети мои!

Еще вопросы?

Если бы люди не умирали, то тогда с возрастом тело приходило бы в полную негодность?

О нет, не так. Это то же, что ветер дует, потому что деревья качаются; все как раз наоборот. Человек мог бы избавиться от смерти, если бы тело не старело. Именно потому, что тело изнашивается, человек умирает. Тело приходит в полную негодность – вот что вызывает смерть. Так что для того, чтобы не умирать, нужно добиться того, чтобы тело не изнашивалось. Это совершенно противоречит логике твоего вопроса. Как раз в результате того, что тело стареет, разрушается и в конце концов приходит в полную негодность, наступает смерть. Но если бы тело могло не отставая следовать за внутренним существом в его развитии к совершенству, если бы оно обладало той же способностью духовного роста, что и психическое существо, смерть перестала бы быть неизбежностью. И тогда уже вовсе не было бы неизбежностью ухудшение физического состояния с каждым следующим годом жизни. Такая закономерность – не более чем привычка Природы. Нынешняя ее привычка. Она-то и является действительной причиной смертности человека в настоящее время. В противоположность этому, мы вполне можем рассчитывать, что в будущем то стремление к совершенству, которое лежит в самом основании жизни (и которое в настоящее время диктует для своего осуществления необходимость смерти), будет продолжать осуществляться уже в иной форме и строении человеческого тела. Но, с другой стороны, я как-то говорила вам, что, сознательно участвуя в поисках перехода к этой иной форме, нужно подходить к делу разумно; нам не следует поощрять, например, природную тенденцию к увеличению размеров тела – тогда нам пришлось бы выполнять дополнительную работу: хотя бы – не говоря уже обо всем прочем – строить новое жилье под стать нашему высокому росту, всем нашим новым габаритам! Но саму энергию этой тенденции мы можем направить в иное русло: на достижение более совершенных форм и строения тела, более совершенного состояния человеческого организма, человеческого существа. Мы можем постепенно исправлять изъяны нынешнего строения тела, каждую его слабую сторону, делать сильным все то, что сейчас является слабостью, обращать всякую неспособность в умение. Это невозможно, скажете вы. Но это оттого, что вы привыкли видеть мир только с одной его стороны и не даете себе труда отказаться от своего привычного взгляда на мир. А на самом деле нет никаких оснований отрицать возможность таких значительных изменений. Вы когда-нибудь видели, вы знаете, как растет пальмовое дерево? У нас здесь во дворе Ашрама, там, где располагается Самадхи, совсем рядом с входной дверью, которой вы пользуетесь ежедневно, растет одна пальма; вы не пытались понаблюдать, как происходит ее рост? Вам, возможно, удалось определить возраст этого дерева, ему должно быть где-то около сорока, сорока пяти, ну, может быть, пятидесяти лет. Иначе говоря, оно еще совсем маленькое как по своим размерам, так и по возрасту, потому что пальмы могут достигать высоты самого большого дома и даже больше и в своем естественном состоянии, если им ничто не мешает, легко живут несколько сотен лет. Так вы не имеете представления, как происходит рост пальмы? А я наблюдала за ростом пальмы сверху. Это очень и очень красивое зрелище. Это происходит раз в году. Сначала сверху вы видите что-то вроде небольшого коричневого шара, который затем начинает увеличиваться, одновременно становясь более светлым, не таким темным, как вначале. Постепенно обнаруживается, что этот ком состоит из большого количества загибающихся внутрь, как бы замкнутых колец; по мере роста это образование становится все более светлого цвета, приобретая бледный желто-зеленый оттенок и форму, напоминающую набалдашник епископского посоха. Дальше количество колец продолжает увеличиваться, они начинают отделяться друг от друга, расходиться, в целом являя собой причудливое, своеобразное (как и каждый из вас) создание, еще сохраняющее коричневатые оттенки и похожее на свернувшуюся гусеницу. А потом наступает момент, когда вдруг кольца распрямляются, внезапно и резко все образование вытягивается вверх, приобретая одновременно тонкий бледно-зеленый оттенок и создавая впечатление необычайной хрупкости. Цвет, конечно, просто восхитительный. Потом один-два дня продолжается дальнейший рост, и вот наутро перед вами уже растение с листьями. Я никогда не считала, не знаю, сколько их может быть, потому что всякий раз их количество колеблется то в одну, то в другую сторону. Это сочетание бледно-зеленых листьев выглядит удивительно изысканно. Каждый лист – как ребенок, так он нежен, прелестен, грациозен. Все выглядит настолько хрупким, что, кажется, ничего не стоит одним неосторожным движением навсегда погубить это создание – беззащитное и восхитительно нежное создание. Очарование, создаваемое им, столь велико, что невольно говоришь себе: «Господи, почему Природой не устроено так, чтобы оно навсегда осталось таким же?» А назавтра… они вдруг предстают перед вами во всем своем ярко-зеленом блеске и великолепии, во всей своей юной мощи и силе. На этом бы и остановиться мгновению – но нет, жизнь продолжается. Ветер осыпает растение пылью, проходящие мимо люди причиняют вред растению. Листья начинают опадать, желтеть, но уже не прежней свежей желтизной, а другой – сухой желтизной старости, наступающей от иссушения. И так продолжается до тех пор, пока листья не увянут окончательно и не опадут полностью. На их месте вы видите вновь образовавшуюся часть ствола, который таким образом каждый год понемногу подрастает. Предела же своего роста растение достигает через несколько сотен лет. Но до этого каждый год все повторяется: растение снова переживает то же, к нему вновь возвращаются и красота, и очарованье, и привлекательность, и во всякое мгновенье этого цветения вы спрашиваете себя: «Ну почему, почему все не может остаться таким, как сейчас?» Но наступает следующее мгновенье, и картина меняется, вы не можете сказать, что она стала красивее, она просто стала другой – и так, один за другим, растение проходит через все этапы своего цветения. Жизнь продолжается, она несет с собой удары, разнообразные пагубные влияния, а они вызывают разрушение, а разрушение – гибель листвы.

Таким вот образом протекает жизнь пальмы. Однако надо сказать, что пагубное влияние окружающей среды не обязательно приносит с собой один только вред. В результате того, что внешне выглядит гибелью, происходит рост дерева. Иначе говоря, даже что-то теряя, оставляя позади, можно продолжать расти дальше, приобретая взамен что-то другое, новое. Нужно научиться сохранять в себе, в своем теле гармонию и красоту до конца жизни. Нет никаких оснований считать, что существование, жизнь тела лишены смысла вообще, только потому что на нынешнем этапе развития человека в его жизни наступает момент, когда тело уже ни к чему не пригодно. Именно это последнее обстоятельство – полная никчемность, бесполезность тела – и вызывает его смерть. А ведь можно создать такие условия, при которых ваше тело непрерывно бы совершенствовалось. Сколько в вас есть всего такого, что могло бы сказать: «Ах, как было бы хорошо, если бы все было по-другому, иначе! Как бы мне хотелось этого!» Речь здесь совсем даже не идет, скажем, о вашем характере, здесь-то, очевидно, найдется много такого, что нужно менять, я говорю о недостатках чисто физического свойства, о вашем внешнем облике, об особенностях вашего телосложения; обращая внимание на какой-то свой физический недостаток, вы говорите себе: «Как было бы хорошо, если бы я мог от этого избавиться!..» Но отчего же вы думаете, что это невозможно? Будет правильно, если вы посмотрите на себя как можно более непредвзято – без того особого участия, расположения к себе, которое заставляет приписывать своей персоне первостепенное значение, – но полностью беспристрастно, так, словно вы смотрите на кого-то постороннего и говорите себе: «Вот это мое качество находится в противоречии со всем остальным», и если дальше вы попытаетесь более тщательно исследовать предмет вашего внимания, вы обнаружите интересное обстоятельство: ваше физическое несовершенство является отражением какого-то изъяна в вашем характере. Именно потому, что в характере есть какой-то дефект, какое-то искажение, оно находит свое выражение в организме. Пытаясь исправить телесное несовершенство, вы обнаруживаете, что причина, происхождение этого несовершенства обусловлены каким-то недостатком вашего внутреннего существа, и вы должны найти его и исправить, чтобы поправить то, что вы хотите изменить в теле. Вы приступаете к этой работе, и если добиваетесь успеха в ней, то достигаете и своей исходной цели.