Мат
Шрифт:
Примерно здесь и появился Алан. Очень своевременно, надо сказать, появился. Никого вокруг не было, как в тот первый раз, два бесконечных дня назад. И голос его теперь нужен был, как никогда, и помучался он уже достаточно, и пора было его уже ублажать и приводить в нужное состояние. Да только Алан оказался не тем — словно подменили. До того странная перемена с ним произошла, что даже жутью какой-то повеяло. Поначалу казалось, что сама в этом и виновата — перестаралась, вот и не желает обиженный мальчик общаться. Типичные были приметы — даже почудилось на минуту, что это снова восьмой класс и Свен, набычившись, сообщает, что больше он подобные штучки терпеть не намерен. И плотно сжатые губы наличествовали,
Тут он это и буркнул. «Атмосфера, — его рот странно искривился, — он вам покажет атмосферу». И хотя Алан немедленно навалил на эту короткую фразу кучу замечаний, она под ними осталась и оттуда, из-под словесной кучи, поблескивала опасным блеском. Не было в ней обид, разбитых сердец и дешевой романтики. Была в ней тревога и тайна. Кто «он»? И почему «вам»? Но вытащить из Алана на эту тему ничего не получилось. Он снова вывалил груду соображений, а потом торопливо стал прощаться. И в этом прощании снова проглянула та пугающая фраза. Потому что так не прощаются обиженные и оскорбленные в лучших чувствах мужчины. Так прощаются мужчины, которым до тебя дела нет. Вообще никакого дела.
— И что в этом плохого? — спросил Майкл. — Кто-то же здесь действительно орудует.
— Время не то, — терпеливо повторил Алекс. — Раньше надо было. Вчера. А теперь от этого вред один.
Майкл вынырнул из мягких объятий кресла и стал, опираясь на борт бильярдного стола.
— Почему же вред? — возразил он, скользнув равнодушным взглядом по стойке с киями. — Наоборот, теперь это стало важно. Как-никак, трое в одной лодке, не считая лидера. А вчера это как раз выеденного яйца не стоило.
Алекс вздохнул.
— Ну что ты хохмишь. Народ сейчас вместе должен быть. Что было, то было. Нельзя их сейчас пугать. Понимаешь? Нельзя. А ты их запугиваешь весь день. Ладно другие, но ты-то должен понимать, что теперь все забыть пора. Все, шутки кончились. Делом заниматься надо. А не упырей искать.
— А что насчет записки?
— А что насчет ее?
— Уже не интересно, кто ее подкинул?
— Майк, ты просто не слушаешь. Да плевать мне, кто ее написал. Теперь — плевать.
— А на что не плевать? — с интересом спросил Майкл.
— Сам знаешь, на что. На то же, что и тебе.
— Не совсем, не совсем, — немного растягивая слова, произнес Майкл. — Я же сказал — меня теперь победа не интересует.
— А меня интересует, — неожиданно холодно ответил Алекс. — Я из этого секрета не делаю. И твоя охота на ведьм мне начинает мешать. И не только мне. Всем от этого хуже будет. И тебе самому — тоже.
Майкл мельком глянул на часы.
— Ясно. Хорошо, я твое мнение приму к сведению. Ты только для этого хотел встретиться или что-то еще было?
— Для этого, — Алекс немного подобрался в кресле, словно огромный зверь перед прыжком. — Но на чем мы расходимся, я что-то пока не понял.
— На чем расходимся? — удивился Майкл. — Я же сказал: понял. Твое мнение учту. Тебе мешают поиски интригана.
— Ты… — Алекс резко поднял палец, но тут же опустил руку. — Ты будешь продолжать? Или нет?
— Если сочту нужным.
— А что ты считаешь нужным? — казалось, Алексу приходится говорить через силу.
— Пока что считаю нужным
— На воре шапка горит? — с сомнением произнес Алекс, едва заметно расслабляясь. — Думаешь, этот тип перепугается и сглупит?
— Именно, — Майкл был, несомненно, доволен. — Именно!
— Ну и сколько ты будешь ждать? А если он вообще не проявится?
— Ничего, — успокоительно сказал Майкл. — Пока что наоборот — не проявляется первая категория.
— Ну, это еще ни о чем не… — Алекс замолчал, словно его кто-то выключил.
Затем он снова включился, перешел в движение и начал медленно вставать из кресла — сантиметр за сантиметром, мышца за мышцей, распрямляясь и становясь в полный рост.
— Так вот ты о чем, — сказал он наконец, полностью встав. Его всегда приветливое лицо было теперь непривычно жестким.
Майкл пожал плечами.
— Я об этом с самого начала.
— Ты считаешь, это я испортил лодку?
— Это тебе виднее.
— Говори, раз уж начал.
— А что говорить? — удивился Майкл. — Я же не знаю, ты это сам или поручил кому.
— Поручил?
— Почему бы и нет? Вызвал Росса в бильярдную и поручил.
— Ах, Росса, — задумчиво сказал Алекс, оглядываясь. — В бильярдную…
— Или еще кого, — ответил Майкл, понимающе глядя на закрытую дверь за спиной Алекса. — Ты ведь убеждать умеешь.
Он сделал шаг в сторону и неторопливо взял со стойки поблескивающий лаком кий с черной рукояткой.
— Мало ли кому ты мог это поручить.
— Зря ты это, — сказал Алекс, следя за этими действиями. — Вроде умный…
Майкл ничего не ответил. Он молча стоял, держа кий, словно бейсбольную биту, и смотрел на Алекса с каким-то ироническим равнодушием. И это выражение на его лице было гораздо оскорбительнее, гораздо опаснее, чем все то, что он сказал. Алекс коротко улыбнулся и шагнул вперед. Будущие действия словно раскручивались перед глазами как немое кино. Жаль, что до такого дошло, но отпускать его теперь просто так нельзя. Слишком много знает и слишком нагло говорит. Он сейчас, конечно, не выдержит и махнет этой палкой, сам пугаясь этого движения и, скорее всего, целясь куда-нибудь в плечо. Ну, в крайнем случае, в голову. Палку эту нужно будет на излете перехватить, хорошенько дернуть, а дальше уже ясно. Главное — вовремя зажать ему этот нахальный рот. Потом парочка болевых — и всю строптивость как рукой снимет. Ты ведь никогда не пробовал настоящий болевой. Вот заодно и узнаешь, что это такое. Элементарный, короче, расклад. Но Майкл повел себя крайне странно. Вместо того чтобы махать кием, целясь в плечо, он вдруг сжал его, так что побелели костяшки, и резко ударил им о край стола. Кий с треском разлетелся пополам, и в руках у Майкла остался острый, словно пика, кусок. И этой короткой пикой он, ни на секунду не останавливаясь, наотмашь рубанул наискосок снизу вверх. Алекс едва успел отклониться — рассекающий воздух удар, несомненно, разорвал бы щеку. Светлый излом дерева, холодя кожу потревоженным воздухом, свистнул у него перед самыми глазами. А где-то там, далеко за мелькнувшим косым обломком на внезапно ставшем незнакомым побледневшем лице стояли темные пятна глаз.
— Прикоснешься — убью, — неожиданно ровным голосом произнес Майкл.
Он стоял, спокойно держа в опущенной руке обломок кия, и что-то в его голосе говорило, что он не преувеличивает. Он не угрожал и не пытался напугать. Он просто констатировал несложный факт. Бледность постепенно сползала с его лица. И было ясно, что хоть он на голову ниже Алекса, он действительно будет стараться убить. Не отбиться, не спастись, не повредить. Убить.
Алекс постоял еще секунду, глядя в эти спокойные, под стать голосу, глаза.