Мат
Шрифт:
Джоан оценивающе обвела взглядом стены. Почти пять лет заняло у нее восхождение к этому кабинету. К этой должности. К этому кусочку власти. Почти пять лет. Меньше, чем у многих. Больше, чем у некоторых. И впереди еще так много ступенек. Вершина корпоративной лестницы скрывается в облаках, даже если смотреть с высоты этого кабинета. Оттуда, из-за облаков, конечно, доносятся иногда раскаты грома, в просветах мелькают важные лица, иногда даже оказывается, что о ней там слышали. Это уже не тот плотный непроницаемый облачный покров, который виден тысячам людей, работающим в самом низу. Но все же эта заоблачная жизнь пока недосягаема. Так что расслабляться нельзя. Нельзя.
Телефонный
— Джоан Портер слушает, — произнесла она тем нейтральным тоном, который всегда мог плавно перетечь в сухой, покровительственный, заинтересованный или восторженно-почтительный, в зависимости от того, кто звонил. — О, здравствуйте, Шелдон. Разумеется, вы не помешали. Как прошло? Вы знаете, совсем неплохо. Как я и предполагала, у Стюарта в определенный момент возникли сложности, но я вовремя вмешалась. Так что все в порядке. Этот человек больше в нашей компании не работает. Да, я абсолютно с вами согласна, нам надо быть более строгими в этом отношении. Это безобразие, что сначала такие, как этот Хопторн, не желают нормально работать, игнорируют замечания начальства, а потом еще недовольны, когда мы вынуждены их увольнять… Да, вы полностью правы. Пожалуй, я скажу своим, чтобы они вовлекали лично меня с самого начала. Тогда такие вещи не будут затягиваться. Спасибо… Спасибо… Зайти к вам сейчас? Конечно. Я буду у вас в течение пяти минут. Да.
Джоан вернула трубку на место. Еще одно дело. Похоже, уход домой откладывается. Но если начальник приглашает «по важному вопросу», выбирать не приходится. Быстрым уверенным движением она достала зеркало, критически изучила лицо, слегка коснулась помадой губ, поправила лежащий не на своем месте локон и, оправив строгий брючный костюм, покинула кабинет.
— Итак, — Росс оглядел подчиненных, — вы все понимаете, с какой проблемой столкнулись. Какие будут предложения?
Они молчали. Они вообще часто молчали. Их надо было подстегивать, подбадривать, заводить. Тогда они начинали открывать рты и высказываться. «Больше инициативы! — говорил он каждому из них. — Будьте же активны. На вас лежит немалая ответственность». Но они предпочитали отмалчиваться. Уже пять месяцев он был их начальником, но так и не смог их расшевелить. Впрочем, особо он и не пытался. Работа шла, порой даже кипела, все делалось в срок, а многое и раньше, проблем, по крайней мере видимых, не было, трудности, на которые постоянно жаловался его предшественник, куда-то исчезли… И Росс знал, что именно на это обращают внимание те, кто выше. На числа, на сроки, на затраты, на внезапно испарившиеся проблемы. А вовсе не на кислые физиономии, которые словно лежалые дыни маячат сейчас перед ним. Он ведь не зря менял уже третье место за последние два года. Корпорация была огромной, а искусством переходить на новую должность с существенным повышением он овладел в совершенстве. И часть этого искусства состояла в том, чтобы не обращать внимания на мелочи, которые не давали спать работягам. Начальствующие работяги пеклись о своих группах и наивно считали, что все подчиненные в ответ должны быть готовы идти за ними хоть на край света. Но он, он-то знал, что вовсе не это является залогом успеха.
— Надо решать, что важнее, — наконец нарушил молчание Брумер. — Все вместе никак не потянем.
Росс кивнул.
— Разумеется. Вопрос в том, что важнее.
Они опять погрузились в молчание.
— Ну? Неужели ни у кого нет соображений? Посмотрите на список.
Все исправно повернули головы к доске.
— Наверное, второй важнее остальных, — осторожно сказала Харрис.
— А мне кажется, первый должен оставаться в начале, — немедленно возразил ее сосед.
— Почему это? — тон Харрис сразу сделался на порядок уверенней. — С каких пор они стали более важными клиентами?
— С тех пор как они стали платить нам хо-орошие деньги…
— Можно подумать, другие денег не платят.
— Платят, но меньше и реже.
— Да о чем тут говорить? — вмешался Дрейк. — Правительственный заказ должен стоять на самом верху. А сейчас он почему-то на четвертом месте.
— Правительство, — фыркнула Харрис. — Эти бюрократы опять забросают нас дополнительными требованиями. Им вечно что-то не нравится. Мы можем выполнить все остальные заказы быстрее, чем этот один.
— Три заказа быстрее, чем один? Ну да…
— Конечно! Я с ними работала.
— Кто с ними не работал.
— Да вы, например.
— Я?!
— Не важно, не важно… — примирительно сказал Росс. — Вы все хорошие специалисты, и ваши мнения одинаково важны для меня. Значит, так, — он подошел к доске, — первое место остается таким же, правильно? Все согласны? Хорошо. Заказ министерства идет на второе место. Или есть возражения? Нет? Пишем… А вот как распределить третье и четвертое места, не совсем понятно. Какие будут мнения? Говорите же, говорите.
Но они уже снова замолчали.
Вечером, открывая дверь на стоянку, Росс увидел две покатые спины, одна из которых, несомненно, принадлежала Брумеру.
— Опять ничего сам решить не может, — донеслось вместе с запахом дешевых сигарет. — Хоть бы один раз как мужик… — тут говорящий услышал шаги и замолчал.
— Доброй ночи, Брумер, — приветливо сказал Росс. — Не зарабатывайтесь.
Он улыбнулся курящим своей милой улыбкой, так хорошо идущей к его полному круглому лицу, и направился к машине — приземистый, какой-то весь основательный, в добротном черном плаще. Пусть себе сплетничают. Да, решения принимать он не очень любит. Да, порой его демократичному подходу не хватает начальственной твердости. Может, над этим даже стоит поработать. Но зато начальство всегда и везде им довольно. Он умеет внушать к себе доверие. Он умеет выдавливать хорошие результаты и правильно их показывать. Он знает, как из неплохой группы можно сделать хорошую команду, пусть даже на короткий срок. Он сменил уже не одно место в компании, но при этом у него нет врагов. И именно его, его одного, только что выбрали для участия в этом важном курсе, который вызывает интерес в таких высотах, о которых он даже и не мечтал еще сегодня утром.
— Неужели вы не могли хоть немного подумать, прежде чем говорить?! Или вам недоступна такая концепция? Какого черта вы приходите ко мне, даже не удосужившись проверить свои выкладки?
— Но, Пол, это ведь не так безнадежно…
— Не безнадежно? Мне не нужны небезнадежные предложения! Оставьте их для своей жены! Мне нужны четкие, верные, блестящие предложения. Если вы еще раз принесете мне такую ерунду, вы у меня работать не будете! Это понятно?
— Да.
— Вы свободны.
Пол мрачно смотрел на закрывающуюся дверь. Как можно работать с такими рохлями? Из двухсот человек нормально мыслят от силы тридцать. Разогнать бы этих убогих куда подальше, да набрать крепких, толковых людей — таких, как его ядро. Ан нет, нельзя. О людях заботиться, видите ли, надо. А то, что эти люди в последний раз шевелили мозгами во время университетских выпускных экзаменов, это никого не волнует. Впрочем, даже с выпускными экзаменами не все однозначно.
На столе требовательно звякнул телефон. Пол наградил его угрюмым взглядом. Тебе еще что надо?