Мат
Шрифт:
— Слушаю.
— Пол?
— Да, Стив. Чем могу быть полезен?
— Я вижу, ты снова не в духе.
— Будешь тут…
— Зайди ко мне на минуту. Разговор есть.
В кабинете начальника Пол утонул в глубоком кресле, предназначенном для избранных посетителей, и кисло посмотрел в потолок.
— Ну что в этот раз?
— А бывает что-то новое? Всегда одно и то же.
— Снова людьми не доволен?
— Как с ними можно быть довольным? Тяп-ляп… нет чтоб подумать. Половина вообще откровенно не тянет. Уровень не тот. Зачем вы мне только их всех подсунули?
Стив вздохнул.
— Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что говоришь о лучших специалистах в фирме?
Пол лишь хмыкнул в ответ и еще глубже осел в кресле.
— Когда тебя брали на работу, тебе было сразу сказано, что большинство людей надо будет взять
Пол кивнул.
— А раз так, будь добр справляться. Ты и так лично нанял не один десяток.
— А надо было всех.
Стив вздохнул.
— Значит, так, тебе придется с этим мириться. Или проектом будет руководить кто-то другой. Собственно говоря, для этого я и попросил тебя зайти.
Пол нахмурился.
— Вы опять собираетесь дать мне управляющего?
— Да. И если это произойдет, в этот раз ты не отвертишься.
— Но почему?!
— Потому что так дальше продолжаться не может. Тебя позвали из-за того, что считали, что лучше тебя с этой задачей никто не справится.
— Правильно считали.
— Да, правильно, — Стив был очень серьезен. — Ты делаешь свое дело. Но слишком дорогой ценой. По компании уже ходят легенды о твоих разносах. Люди недовольны. Полгруппы на ножах с другой половиной из-за твоих методов. И при этом ты сам вечно недоволен. Ты перетасовал своих людей уже не один раз, но по-прежнему раз в неделю заявляешь, что так работать дальше нельзя.
— Ты же знаешь, что я немного преувеличиваю.
— Зато я нет. Тебе уже дважды пытались дать опытного администратора. Ты не хотел, ты устраивал скандалы, ты кричал, что пусть «этот теоретик сам и пашет», ты практически выживал их. Но всему бывает предел. Мы по-прежнему видим в тебе главного человека проекта. Но если ты прямо сейчас не изменишь своего отношения к людям, которые у тебя работают, то проектом начнет руководить кто-то другой. А ты будешь техническим руководителем. А не диктатором.
Пол встал и нервно прошелся по комнате.
— Хорошо. Хорошо. Я понимаю. Хотя это, конечно… Да, я понимаю. Я с ними разберусь.
— Это еще не все, — сказал Стив, следя за резкими перемещениями угловатой фигуры. — Мы считаем, что тебе необходимо стать более сильным лидером для того, чтобы с этим справиться.
Пол остановился.
— То есть?
— То есть мы хотим отправить тебя на недельный курс, который тебе в этом поможет.
— Курс? Вроде того, куда вы меня уже пытались загнать? Болтовня о том, что к каждому нужен свой подход?
— Нет, — Стив начал заметно раздражаться. — О том, как стать истинным лидером. И не болтовня. И, между прочим, к каждому нужен свой подход. И вообще, тебе не кажется, что ты немного забываешься?
Пол миролюбиво поднял руки.
— Ну, прости, прости. Погорячился. Я не должен был так говорить. Но ты же сам понимаешь, тут черт знает что творится, а мне придется неделю заниматься чем-то другим. Что за курс-то?
Стив покачал головой, изображая смесь усталости и недоверия.
— Курс такой, что тебе туда ехать, по-хорошему, не следует. Но это не мое решение. Короче, я об этом много не знаю. Да и никто, похоже, не знает. Слухи одни. Что-то уникальное, никто туда никогда не ездил и тому подобное. Информация об этом просто нулевая. Раскопал эту программу где-то Тронберг… Да, я не шучу, именно он. И теперь во что бы то ни стало хочет туда кого-нибудь послать, потому как наши конкуренты непременно это сделают. А там какие-то жесткие требования. Берут только тех, кто очень хорошо и очень быстро продвинулся. Так что ты не совсем тот случай. Тебя-то заранее брали для больших дел.
— Ладно, Тронберг знает, что почем. А что делают там?
Стив пожал плечами.
— Делают из тебя лидера. А как — понятия не имею.
Алан медленно перевернул широкий желтоватый конверт и высыпал содержимое на стол. Итак, свершилось. Его заметили. На него обратили внимание. На него пал веский начальственный выбор, мгновенно выделив из сотен других. Он неторопливо смаковал свой триумф. Четыре, нет, пять лет тяжелой работы не пропали зря. Тот крутой взлет, о котором он мечтал с самого начала, когда сразу после университета пришел в эту гигантскую корпорацию, похоже, все-таки начался. Как он спорил тогда с Тимом и Ларри! «Ты затеряешься! — кричал Тим. — Ты будешь одним из многих тысяч! Да там уже потеряли счет людям! Опомнись!» Но он знал, что делал. Если
Но в этом месте друзья переставали соглашаться с ним. «Это тебе не кино, — фыркал Тим. — Там таких умных знаешь сколько? И все к рулю хотят. Станешь за десять лет начальником отдела и начнешь пенсию ждать». А Ларри одобрительно качал умной очкастой головой, слушая эти громкие сентенции. Сам он не стремился в начальники, но его амбиции были ничуть не меньше, разве что другого рода. Хотелось ему научной славы и всемирного признания. И хорошо бы Нобелевку. «Не туда надо идти! Ну, пойми, не туда!» — провозглашал Тим, ободренный молчаливой поддержкой друга. Под «не туда» подразумевалось «а туда, куда иду я». А шел Тим в какую-то никому не известную, богом забытую, людьми непримеченную фирмочку, одну из тех, что как грибы после дождя выросли в последние годы среди сверкающих конструкций технологического центра. Там, как свято верил и громко доказывал Тим, его ждал мгновенный и ошеломительный успех — такой, которого никогда и ни за что не добиться слепцам, продающим свои души корпоративным монстрам. Фирмочка должна была неотвратимо вознестись, расшириться, расцвести пышным цветом, и вместе с ней в невидимые снизу выси должен был воспарить Тим. И жалко ему было смотреть на то, как его талантливый и незаурядный друг готовился совершить трагическую ошибку. «Тимчик прав, — соглашался Ларри. — Риск, конечно, есть, но рисковать надо. Нужное время, нужное место… Да ты сам понимаешь». Но Алан не хотел рисковать. Он хотел бить наверняка — так, как поступал всегда и во всем.
Ну, и кто оказался прав? Где теперь Тим и Ларри? Тим стучит по клавишам в фирмочке. Да только не в той — та тихо развалилась через два года. И пошел Тим к бывшим конкурентам, надеясь, что там его оценят. И оценили его, и зарплату хорошую дали, и горы золотые пообещали вдобавок. И радостно лопнули через восемь месяцев. Вот так. А Ларри? Ларри сидит в своем университете, по уши погряз в местных дрязгах, сражается за гранты, жалуется на то, что его подсиживают, да читает лекции безнадежным олухам. И Нобелевка пока ему не светит. А вот Алан правит. Правда, пока не миром. И не всей компанией. И даже не филиалом. Но сто с лишним человек у него есть. И вовсе не десять лет у него заняло восхождение к должности начальника отдела. А всего-то два с половиной. И не затерялся он, и не утоп в корпоративном болоте. А теперь вот о нем узнали и заговорили на самом верху — там, куда непременно, неотвратимо рано или поздно он попадет сам. И решили, что именно его надо послать на этот загадочный курс, о котором даже его начальник толком ничего не знает. Его одного и никого другого.
Алан гордо посмотрел на конверт. Вот так-то… Вот так. Посмотрим, что же нам тут сообщают. Как выяснилось пять минут спустя, сообщали немного. Сообщали, например, что будут очень рады видеть еще одну яркую личность. Сообщали, что проводят этот курс не первый год и всегда с неизменным успехом. Намекали на невероятную уникальность методики. Туманно ссылались на могущественных и удовлетворенных клиентов. Демонстрировали фотографию очаровательного бревенчатого дома на берегу хрустального озера и рассказывали, как туда добраться. Обещали представить подробный отчет и анализ лидерского потенциала (как раз это обещание особого восторга не вызывало, но делать было нечего — не отказываться же от такой возможности из-за подобной ерунды). Сулили сделать из яркой личности не менее яркого лидера. Прилагали еще одну фотографию, на которой молодой человек с орлиным профилем, хмурился, словно роденовский мыслитель над какой-то сложнейшей задачей. Надпись под снимком гласила, что запечатлен на нем не актер, а реальный участник курса во время проведения оного. И все. Ни слова о методах, распорядке дня и о том, почему сам вице-президент занимался этим вопросом.