Мать

Юркова Мария

Мое остолбенение прошло, теперь уже я хотела что-то сделать, но что? Отвлечь! Надо отвлечь от своего тела. Ему надо включить телевизор, но прежде вымыть. Я аккуратно подошла, взяла за чистую руку и слегка подтянула к краю дивана. Думала, что он может взбунтоваться или даже проявить агрессию. Этого не случилось. Он послушно встал и пошел за мной в ванную. Видимо, физическая разрядка повлекла за собой эмоциональную. Быстро вымыв сына, я посадила его перед телевизором, сама пошла в ванную, намочила тряпку и пошла оттирать пятна с одеяла.

Плакать не хотелось – не было горечи в этой ситуации. Только ужас. Ужас от перспективы отмывать одеяло от спермы своего сына всю жизнь. Я давно смирилась, что надо подтирать ему зад. Но это что-то новое. И это новое в сто раз противнее, чем измазаться экскрементами. Нас же так воспитывали. Родители не имеют никакого отношения к интимной жизни детей. Это даже относится не только к родителям и детям.

Все интимное происходит между двумя, втайне ото всех. Подтирать зад – это нормально. Сначала мы подтираем своих детей (в идеале временно), далее, в некоторых случаях, дети подтирают и подмывают немощных родителей. В этом нет ничего постыдного. Круговорот немощности поколений. Но интим… Не могу сказать «секс» – не уверена, что онанизм можно считать сексом. Хотя что я могу знать о сексе? Я берегла себя и отдала самое ценное человеку, не умеющему это оценить. Для него это ничего не значило, как и узы брака и отцовство.

Как-то лежала в бессонной ночи и думала. Пришел в голову интересный вопрос. Мать очень рано потеряла мужа, она научилась с этим жить, но ее траур длился всю жизнь. Мой бывший муж был, мягко говоря, недостойным представителем мужского пола. Хотя до рождения сына жизнь с ним была достаточно терпимой, и, скорее всего, мы бы не разошлись, роди я нормального ребенка. Конечно, он не такой прекрасный, как мой папа, но если бы перед моей мамой стоял выбор, быть молодой вдовой хорошего человека или при муже, но таком, как мой, что бы она выбрала? Раздумывала я пару секунд. Конечно же, моя горячо любящая себя мать предпочла бы остаться вдовой, но уж точно не делить постель с таким недостойным ее человеком. Тогда появляется следующий вопрос. Если бы мне передался ее характер, а не внешность, моя жизнь была бы другой? Да и этот вопрос слишком простой, чтобы долго думать над ответом. Конечно же, да. Моя жизнь была бы наполнена красками. Наверное, если поставить камеру в квартиру и снимать нашу с сыном жизнь, фильм получится серый от начала до конца. Даже если камера будет передавать цвета. В нашей жизни нет цветов. Но если бы я была характером как мать… Наверное, фильм бы пестрил яркими красками. Честно сказать, даже первые два месяца после смерти отца были цветными для моей мамы. Да, размытые, но цвета были. В самом начале своего материнства я поняла, что в черно-белом фильме нашей с сыном жизни он был черным пятном. Устрашающий черный человек. Для равновесия космос сделал меня его белой мамой. Я стала белой для своего ребенка, растратила все цвета своей жизни лишь для того, чтобы разбавить его черноту своим белым цветом. Таким образом черное и белое смешиваются в серый непримечательный цвет. Совсем изредка мой сыночек источал настолько много черной краски, что моего белого просто не хватало. Но эти приступы проходили, баланс выстраивался опять.

Я протерла одеяло и пошла доставать печенье. Пока загружала вторую партию, первая уже немного остыла. Сын сидел молча на полу перед телевизором, я поставила тарелку с печеньем перед ним. Встала возле окна. Во дворе бегали дети. Компания из трех мальчишек носилась вокруг деревьев и кустов, улепетывая от более младшей девочки. Она кричала и надувала губы, бегая то за одним, то за другим. Видимо, один из мальчишек ее старший брат, которого родители заставили взять сестру на прогулку. Они дразнили девчонку, показывали ей язык. Как только она делала к ним шаг, убегали врассыпную. Нормальные дети.

Я стояла и думала, что они вырастут и уйдут из дома. Будут видеться за семейным столом на праздники. Родители одних будут гордиться, других – принимать своих детей такими, какие они есть. Но никто не будет иметь представления об интимной жизни друг друга. А что я? А я буду любить своего ребенка не за что-то, а вопреки.

Мой ребенок под влиянием немыслимой похоти предавался онанизму иногда несколько раз в день. Правда бывали дни затишья. Единственный плюс от этого нового увлечения заключался в смиренности, меньше стало эмоциональных взрывов. Видимо, тестостерон, будь он неладен, влиял на его поведение. Физиологическая разрядка явно приносила не только удовольствие, но и стабильность в эмоциональном плане.

Один раз я проснулась ночью от жуткого мычания из его комнаты. Зайдя в комнату, увидела, как он снова онанирует, но до этого все было без звуков. Может, действительно это успокаивало его, возможно даже, ему приснился плохой сон перед этим. Сын нашел выход из тревожного состояния. К этому моменту я совсем смирилась, спокойно вымыла его и пошла спать.

Второй ужасный случай, о котором мне напоминает одеяло, случился через полгода. К этому моменту не было на нем ни одного чистого места. Мне уже было противно трогать его. Я допустила очень большую ошибку. Отнесла одеяло в ванную, взяла небольшое ведро с моющим средством и щетку. Намочила душем одеяло и принялась чистить. В отличие от кровавых пятен, эти сходили лучше. Правда после намокания одеяло стало липким и склизким. Щетка прекрасно справилась со своей задачей. Не подумала я лишь об одном: не успеет оно высохнуть к ночи.

Когда ребенок осознал, что его не будут накрывать его одеялом, случилась истерика. Он орал нечленораздельные звуки. Сначала просто кричал без движения, потом начал бить кулаками по кровати. В попытках успокоить сына, я села рядом и просто гладила его по спине. Это сработало ненадолго. Мы просидели молча минут пятнадцать. Внезапно он резко вскочил и подбежал к батарее. Одеяло сушилось на ней, я периодически вешала его разными концами и сторонами, но проклятая ватная начинка не хотела сохнуть. Сын лег на пол и накрылся им. Неприятные ощущения от мокрого одеяла взбесили его еще больше. Он перебирал одеяло разными сторонами, не находя комфортную, сухую часть. Все это сопровождалось жуткими волчьими завываниями, как будто это вой умирающего, страдающего животного. Я звала его по имени, говорила ласковые слова – все это не работало. В одно мгновение мой любимый ребенок вскочил на ноги и, как дикий зверь, рванул ко мне. Он свалил меня на пол лицом вниз, сел мне на спину, вцепился в волосы и стал выдирать их клочьями. Я кричала от боли и ужаса. Наверное, если бы кожа была более хрупкой, он содрал бы с меня скальп. Конец настал так же резко. Он просто остановился, встал и лег на кровать, подвывая потихонечку, а я лежала и плакала. Так сыночек мой заснул, с клоками моих волос промеж пальцев. Я просто встала и ушла.

Ночью слышала, как он просыпался и засыпал опять, я побоялась подходить, а к утру одеяло, наверное, стало не таким противным и мокрым. Он взял его на кровать и сладко спал. Больше я не трогала его никогда. Лишь иногда подходила с мокрой тряпочкой, чтобы убрать его пятна.

Обычно дни такие трудные, что я жду вечера без сил. Просто хочется лечь спать, и пусть завтра будет еще один трудный день. Иногда мне даже снятся хорошие сны. В них я иду вся такая молодая, красивая. Главное – свободная. Мне снятся мальчишки с гитарами или ночь в походе у костра. Один раз мне приснилось, что я просто ем мороженое. Сидела одна, наслаждалась его молочным вкусом. Но главное – одна. Никогда мною не рассматривался вариант отдать ребенка в детский дом. Я полюбила его в тот момент, когда узнала о беременности, и ни на минуту не переставала любить. Но мне стало горько после такого сна. Моя жизнь настолько ничтожна, что мозг подпитывает меня ночными видениями о простом рожке, съеденном в одиночестве и тишине. Во сне я сидела на лавке в сквере. Люди были, но где-то далеко. Мой мозг сделал так, чтобы в грезах никто не потревожил меня. Даже липы, растущие в сквере, не шуршали листьями. Ни одна птица не посмела пропеть свою песню. Вся природа пожалела меня.

Я проснулась и заплакала. Вспомнила, когда последний раз ела мороженое. Бабушка, моя милая дорогая бабушка купила мне этот молочный десерт, когда я была беременная. Тогда я уже понимала, что брак мой неудачный. Муж ни разу не добытчик. Все деньги уходили на еду и выпивку.

Я шла к бабушке. Возле дома сидели дети за столом, за которым раньше мужчины играли в домино, а сейчас пьет по ночам молодежь. Двое мальчиков лет десяти ели пломбир, а девчонка чуть помладше – эскимо. Как же сильно мне захотелось мороженого! Это вкус детства и беззаботности. Муж мне денег не давал, всегда говорил, что я просто должна сказать, какие продукты нужно купить, и он сам все сделает. Ни рубля своего я не имела. Отвернувшись, зашла в подъезд, поднялась на нужный этаж и открыла дверь. Бабушка вышла из кухни с милой доброй улыбкой.

Человека с такой доброй душой я не встречала никогда. Для всех Антонина Петровна, а для меня бабуля. Она родилась и ходила в школу в деревне, и ее мечта была стать библиотекарем. Поэтому она поступила после восьмого класса на библиотечное дело. Встретила любовь всей своей жизни на последнем курсе. Мой дедушка учился в школе милиции, заканчивал учебу через год после бабушки. Моя Антонина Петровна переехала в город близ деревни, где она родилась, и стала работать в городской библиотеке. Дедушка Игорь Валерьевич переехал через год, заступил на службу в милиции. Сначала они жили в общежитии, а через год получили квартиру. Ту самую, в которой сейчас я живу. Через некоторое время бабушка уговорила свою маму продать дом и переехать в город, так и поступили. Дедушки не стало за пару лет до того, как мама вышла замуж. Он погиб на службе от рук пьяного дебошира, порезавшего его разбитой бутылкой. Огромную утрату бабушка перенесла достойно. На похоронах она плакала, после за поминальным столом вспоминала и рассказывала много хороших историй. Если не очень близко ее знать, можно было бы и не заметить, как она страдала. Только близкие замечали, что она больше задумывалась о чем-то и подолгу молчала. Думаю, она вспоминала своего умершего мужа, но уже через пару минут опять улыбалась. Мы часто сидели смотрели альбомы для фотографий, вспоминая дедушку. Как-то она призналась, что частенько перебирает фотографии в одиночестве, чтобы опять побыть с ним.