Матабар
Шрифт:
— И у тебя будет на это право.
— Да? Серьезно?
— Конечно, — кивнула волчица. — когда отцветут пять циклов и придет твой час выбирать себе тропу — ты сможешь остаться среди путей горных охотников и стать тем, кем когда-то стал Эргар.
Сердце Арди забилось чуть чаще.
— Неужели и правда я смогу стать таким же, как учитель?!
Волчица опять кивнула.
Арди едва в пляс не бросился. Почему-то он знал, так же ясно, как то, что Дух Ночи сменяет каждый вечер Дух Дня, что волчица не обманывала его и говорила искренне.
— Мы говорили о твоих друзьях.
В любой другой день или час, он бы уже давно воспользовался клыком Эргара и пускай хоть десять циклов просидит взаперти, но сейчас… Он ощущал тепло и покой. Знал, что чтобы не произошло, волчица не причинит ему вреда, а скорее даже наоборот.
— Ну, — немного потупил взор Арди. — Я могу ориентироваться в лесных разливах, как и учит Шали. Но не всегда могу отличить след одного зверя, от другого. А еще… я пытаюсь бегать так же быстро, как и она, но у меня не выходит. Шали говорит, что я делаю успехи и постепенно становлюсь быстрее, но я-то знаю, что она просто не хочет меня расстраивать.
— Понятно… а с Гутой как?
— С Гутой… Я научился правильно дышать и успокаиваться в опасных ситуациях, а еще надолго задерживать дыхание под водой. Могу всегда поймать рыбу и залезть на любое дерево, но… я не могу поднять камень даже в половину своего веса. Гута обещает, что у меня получится, но он… он как Шали. Они просто очень меня любят.
Волчица снова улыбнулась и во второй раз провела ладонью, теплой и мягкой, по волосам Арди.
— А как же со Скасти?
— Со Скасти? — переспросил охотник. — Он всегда всех разыгрывает, часто сквернословит, обманывает, выдумывает, но…
— Но у тебя получается с ним лучше всего?
Арди кивнул.
— Он учит меня слышать то, чего не слышат другие и видеть то, чего не видят другие и… мне кажется… ну, иногда, конечно. Не всегда. Но у меня получается. Так, например, в один день я едва не заблудился, но старый клен подсказал мне верный путь. Я тогда сказал Шали, что воспользовался её уроками, чтобы не обижать, но… Скасти даже не расстроился. Он сразу понял в чем дело. Или вот еще — помню, быстрый речной поток едва не забрал меня с собой, и я тогда сильно захотел, чтобы он вернул меня обратно на берег — но не хотел звать на помощь, а в следующее мгновение вот я уже на берегу. Гута тогда очень мной гордился, что я пересилил реку, но ведь это не так. Я даже не понял, что произошло.
И Арди рассказал еще много таких историй. Историй, в которые он и сам не очень верил, да и стоило ему вернуться обратно в Хижину Эргара, как все неурядицы и странности, произошедшие в лесных разливах, тут же забывались вчерашним сном.
Хотя — это сейчас Арди понял, что они забывались.
Странное ощущение. Вспоминать то, что раньше помнил, а затем почему-то забыл.
— А ты пробовал когда-нибудь говорить?
— Я постоянно говорю. Эргар иногда даже сердится на это.
— Не
Арди задумался. Он понял вопрос, но вот ответ на него оказался очень сложным. А еще… немного болезненным.
— Иногда… в особенно темные ночи, когда луна только начинает свой танец, мне сниться сон, — Арди сжал пальцы. Он смотрел себе под ноги, но вместо камней видел смутное видение. — Страшный сон… мне он не нравится…
— Можешь поделиться со мной?
Арди не хотел, но… волчица была к нему так добра, что отказывать было бы не вежливо.
— Там все в огне, но не таком, что спускается с неба в бурю, а в другом. И что-то горит. Что-то очень важное. Но я не знаю что. А еще я очень сильно злюсь. Прям очень-очень. Куда сильнее, чем когда Скасти совсем уж надоедает со своими розыгрышами. И еще я желаю кому-то зла… даже смерти, — Арди спохватился и повернулся к волчице. — Вы только не подумайте! Я не бешенный и не пьяный от крови! Я охочусь только когда голоден, никогда не беру лишнего и следую всем законам охоты и…
— Я и не сомневаюсь, — она накрыла шерстяной ладонью его плечо. — Эргар хорошо тебя научил. Если бы твоя стая все еще ходила бы нашими тропами, то могла бы гордиться тобой. Ты достойный охотник, Ардан.
И тут Арди спохватился.
— А откуда вы знаете мое полное имя? — спросил он настороженно.
— Я смогу ответить на твоей вопрос искренним и честным ответом, только если ты ответишь на мой, — будто бы даже с надеждой объяснила волчица. — Не потому, что не хочу, а потому что не смогу иначе.
Арди собрался с духом, кивнул и продолжил.
— В конце этого сна меня так переполняет злоба и ненависть, что… я очень громко кричу огню и пламени вокруг, чтобы оно сожрало и уничтожило того, кто спрятан в нем.
Волчица замерла, она, кажется, даже больше не дышала.
— И оно ответило на твой зов?
— Я…
Ответ Арди потонул в грозном рыке, сотрясшим камни и скалы.
— ДОСТАТОЧНО!
Внутрь пещеры, сквозь провал в её вышине, ворвалась снежная буря. Из её центра летели молнии, обжигавшие и плавившие камни. Огромные ледяные глыбы разбивались о своды, откалывая от них тяжелые валуны, а штормовой ветер поднимал тех словно щепки и вновь обрушивал вниз. Ярость бури была так сильна, что даже воздух вспыхивал синим огнем и стонал под натиском чужого гнева.
Ни одно живое существо Алькады не смогло бы даже дышать в присутствии подобного, но…
Волчица поднялась и в её лапе появилась длинная палка. Выточенная из белого дерева, покрытая странными узорами — такая простая и неприметная на фоне бури. Она слегка, едва-едва коснулась каменного пола и тот на мгновение обернулся встревоженной озерной гладью, волнами разойдясь в разные стороны; и странный звон заполнил пещеру. Но лишь на миг. Очень краткий. После чего волчица произнесла тоже самое, что и буря недавно: