Матильда
Шрифт:
Если в начале у мятежников ещё были шансы в решающей битве разбить армию юного Владыки, то теперь момент был упущен. Из провинции ежедневно прибывали пусть не воины, но мужчины готовые взять в руки оружие. У бывших крестьян и ремесленников отсутствовали навыки военного дела, но как вспомогательные части они вполне могли пригодиться. Мятежники не имели даже такого резерва.
– Что слышно в провинциях? – с позволения короля задал вопрос худощавому мужчине средних лет Валериан. Корнелиус был его доверенным человеком и только что вернулся в город.
– Есть две новости, одна хорошая вторая не очень. Начну с первой. Почти вся Фрайгария присягнула на верность своему королю. Поместные лорды и землевладельцы обещают помогать
– Только не перегибайте палку милорд, – заметил на это Спарбэриан. – Это моя земля и мои люди, мои заблудшие чада и я, как и мой отец, буду суровым, но справедливым правителем.
– Совершенно верно, Ваше Величество, – заметил на это Валериан. – Вот только мы до сих пор топчемся перед горой, и чем быстрее закончится двоевластие, тем лучше будет для всех. Узурпаторы, засевшие там, не только не думают о сдаче, а пытаются организовать сопротивление, рассылая голубей туда, где ещё сохраняют им верность. Если это хорошая новость, Корнелиус, то какова же плохая?
– Лонжиния и Лесной Утёс не желают признавать Спарбэриана Владыкой. Напротив, они собирают силы, что бы с разных сторон напасть на нас.
– Если бы они хотели покончить с нами, то не ждали б, когда мы возьмём цитадель, – возразил ему Маршалл.
– Если они чего-то и ждут, то лишь людоедов, собирающих свою армию за валами.
– Но с ними у нас мир!
– Был мир, пока наши краснобородые друзья не отняли у них Жертвенную деву. Да и заключали они его с Олафом, а не со Спарбэрианом. – Все смолкли, переваривая услышанное. Если раньше ситуация была просто плачевной, то теперь стала просто катастрофической. Против трёх армий и засевших в крепости мятежников Спарбериану уж точно не выстоять и когда о приближении неприятеля станет известно всем, его с трудом собранное войско тут же разбежится.
– И что же Вы предлагаете милорд? – побледнев, спросил готовый расплакаться малолетний король, обращаясь к Валериану, единственному человеку, не считая островитян, похоже не павшему духом.
– Не ждать пока вся эта свора набросится на нас, а разбить их поодиночке. Но вначале нужно выдавить гнойник, что созрел у нас перед носом!
– Правильно ли я понял, вы хотите разгромить каннибалов? – спросил при помощи Карстона Рейнгольд. Он не очень хорошо говорил на местном диалекте, а сейчас нужна была точность. – Каким же образом? У них тысячи воинов, у вас сотни – валы не удержат их.
– Я не собираюсь пускать людоедов на земли Фрайгарии и уничтожу их на собственной территории, которая когда-то была нашей вотчиной, – ответил Маршал и, глядя на удивлённо вытянувшиеся лица членов совета добавил. – Я не сошёл с ума, это трудно, но вполне нам по силам. Нужно лишь вернуть им девчонку и заключить союз с Виенором.
– Она мой друг, милорд, я не предам её. Лучше уж убейте меня, – ответил на это Спарбэриан и наконец, заплакал.
– Вы мужчина, Ваше Величество, но вы ещё и король, отвечающий не только за женщину, а за всё королевство – это тысячи людей, дальнейшая судьба которых зависит сейчас от Вас. В войне, которую мы начали, погибнет ещё много мужчин и женщин – так много, что из голов можно будет сложить подпирающую небо пирамиду. И в ней сложит голову ещё так много ваших друзей, что вы сможете выплакать все Ваши слёзы. Так что оставьте их на потом. Смиритесь с этим, приняв за неизбежное, и лучше давайте думать, как сделать так, что бы армия Виенора приняла участие в нашей войне.
– Тамошний король обещал мне своё содействие, – перестав плакать, произнёс мальчик, со злостью глядя на советника и тот тут же ответил ему:
– Обещанного ждут три года, а столько времени у нас нет, и ваше правление закончится не начавшись. Что скажут на это наши единственные союзники?
– У вас нет шансов, а без них Виенор не станет сражаться за вас и всё, что я могу для вас сделать, это отвезти мальчишку туда, где взял на свой корабль. Ведь это не наша война.
– Тогда придётся заставить господ в Аль-Ватане изменить своё отношение. Спасибо за прямоту, милорд. Значит ли это, что вы покидаете нас? Не знаю только, как вы сделаете это, разве что пролетите над речным горлом, где вас с нетерпением ждут людоеды. Всё так бы и было, если б вы по неосторожности не нарушили с трудом поддерживаемое равновесие. – Рейнгольд коротко переговорил со своими людьми и ответил: – Раз мы нарушили равновесие, мы и вернём его на место, отдав девчонку дикарям. Всё что мы можем сделать для вас, это помочь в захвате замка на горе. Но потом мы уйдём.
– Ну что же, спасибо и за это. Не будем больше терять времени. Корнелиус, пошли весточку в Виенор и проследи, чтобы не один голубь не вылетел больше из Цитадели и не сел в тамошней голубятне. А мы займёмся её освобождением. Пришла пора призвать к себе Хариуса.
– Кто этот Хариус? – спросил Карстона Рейнгольд, когда они возвращались с совета к кораблям.
– Его заточили где-то в недрах горы сразу же после убийства Спарбэра. Он и лекарь, и философ, и мудрец, и провидец, к тому же ещё слепой от рождения. Но как по мне так обычный колдун.
– Маршал решил победить своих врагов магией?
– В основном так при помощи наших мечей и лишь самую малость колдовских чар.
– Куда же сможет привести их слепой? – удивился военный вождь, на что Карстон заметил, перебросив соломинку из одного уголка рта в другой: – Провидцу не нужны глаза, он видит сердцем.
– Почему же такого могущественного врага мятежники оставили в живых?
– Не знаю. Но вообще-то они с убитым тобой Олафом были сводными братьями. Я видел его однажды во время приёма в королевском дворце, как по мне, так ничего общего.
Как уже говорилось, Подол населяли в основном небогатые люди, ютившиеся в деревянных мазанках, с соломенными крышами. Пожары здесь были не редко и тогда выгорали сотни построек, а на их месте, спустя какое-то время появлялись новые жилища. Все кому позволяли доходы стремились наверх, как в прямом, так и переносном смысле. Дома из камня тут были редки, в основном здания королевских построек, культовых сооружений да у десятка местных богачей, разбогатевших на торговле лесом, зерном и рыбой, но не уехавших отсюда. Не потому что так любили эти места, просто боялись оказаться чужими на новом месте.
На Подоле находился городской рынок с торговыми рядами, где купцы и ремесленники продавали свои товары, либо меняли на то, что было им нужно. Река кормила город рыбой и зерном, что поднималось вверх по течению из южных земель. Она давала влагу в засушливые годы и служила дорогой для купеческих флотилий. Здесь была торговая пристань, тут же стояли боевые галеры, на которых войско Фрайгарии время от времени совершало походы в окрестные земли.
Район бедноты лежал чуть южнее нависшей над ним горы, в скатывающейся к реке ложбине между двумя холмами, разделёнными впадающим в Ламберту притоком. Крутые песчаные склоны были изрыты с незапамятных времён длинными тоннелями, то приводящими к склепам с мощами усопших праведников, то заканчивающейся тупиком из-за обвалившегося грунта, то пересекающимися с множеством других. Это был целый подземный город и хаотичный теперь лабиринт, возможно, имел когда-то чёткую планировку. В пещерах испокон веков жили отшельники, жрецы Сигура – Бога Молотобойца, возглавлявшего местный божественный пантеон, в отречении от внешнего мира. Здесь же обычно их и хоронили в лишённых удобств кельях. И без того нелёгкая жизнь тут была ещё труднее и люди добровольно расставшиеся с миром через несколько лет такой жизни покидали его навсегда. От святости молящихся или от особенностей климата подземелий тела покойников не разлагались, их, словно вжимало внутрь, и свисающая кожа висела на их телах, будто лохмотья одежды нищего.