Матильда
Шрифт:
С годами мумии начинали светиться. Нет, не в привычном понимании зажжённого фонаря, а исходящим изнутри серебристым сиянием кожи, что было истолковано святостью затворника, тем более что светились отнюдь не все. К их склепам теперь приходили люди со всего королевства, исцелиться от недугов близостью святого, испросить у него совета и сны, которые паломник видел по посещению пещер, считались в народе вещими.
Обе противоборствующих стороны использовали подземные ходы для своих нужд. Человек посторонний мог не выйти из лабиринта, но были и те, кто легко ориентировался в хитросплетении рукотворных тоннелей. Маршал готовил штурм неприступных стен, строя тараны и длинные лестницы, собирая осадные машины и роя подкопы под укреплениями,
К вечеру на берегу возле своих Драконов островитяне выкрасили бороды в красный цвет, проверили и наточили оружие. Грант затянул длинную песню, что пел обычно во время долгих переходов и воины на разных кораблях подхватили её, коротая время и на всякий случай прощаясь с этим миром. С закатом сборы были закончены; когда безлунная ночь накрыла город, краснобородые воины неслышно спустились на берег и невидимые во мраке зашли в подземелье. Провожатый из местных совсем ещё молодой человек, но с густой бородой, в которой, не смотря на возраст, поблескивала седина, шёл впереди, освещая дорогу светом горящего факела. Город не спал, готовясь к сражению. Над ними собирались на штурм воины юного Спарбэриана, а где-то совсем рядом его противники укрепляли свою оборону, надеясь отразить этот штурм. Лишь покойники, бывшие когда-то мудрыми благочестивыми людьми, равнодушно смотрели на них пустыми глазницами мёртвых глаз.
***
Все, кто хотел, покинули Гору, ночью пройдя лабиринтом подземелий к реке, а дальше шли вверх по течению, либо прятались где-то в Скайхолле. Остались лишь те, кто не мог рассчитывать на прощение Спайбэриана. Фарлан, как и принесённый им в крепость юный лорд Рейгар тоже были здесь. Три полученных раны не были смертельны, но первая лишила возможности говорить, а третья, попавшая в позвоночник стрела, обездвижила его. Не теряя сознания, молодой мужчина всё это время лежал неподвижно окружённый сиделками. Лекарь только беспомощно разводил руками, поил укрепляющими травами, да пускал ему кровь. Всё ещё могло измениться в лучшую сторону, жаль процесс этот был не быстрым, а вот времени то у них как раз и не было.
Фарлан как человек опытный и верный, должен был отвезти Рейгара в королевство Лесного Утёса, для которого восстановление монархии во Фрайгарии означало крушение надежд на самостоятельное правление. Ведь Лесной Утёс, как и соседняя Лонжиния испокон веков являлись вотчиной Фрайгарских владык и теперь все кто выступал против тамошнего короля стали друзьями в окрестных землях.
Мать Рейнара леди Риана Ален была сестрою покойного главы совета Старейшин, муж её погиб во время боя на берегу реки вместе с братом и теперь во многом благодаря её фанатичной ненависти к Спарбэриану и его сторонникам продолжалось сопротивление. Это была высокая стройная брюнетка сорока с небольшим лет в лёгких чернёных доспехах. Обладая железной волей и твёрдым характером, она стояла на стене вместе с мужчинами, потеряв в это страшное время всех, кто был ей дорог. На седьмой день осады в королевском замке Цитадели собрался поредевший Совет Старейшин, на который пригласили командиров легионов и знатных горожан. Председательствовал лорд Бернстоун давний соискатель титула главы Совета, но теперь обретя его после смерти Бредфорда, он вряд ли был этому рад. Слово взяла леди Ален, с трудом сдерживавшая распирающие её чувства:
– Мне не понятна та граничащая с трусостью осторожность, которую мы проявляем после появления горстки чужестранцев. Численно превосходя их мы трусливо закрылись за крепостными воротами и вместо того чтобы разбить их в бою позволяем устанавливать свои порядки и грабить наши земли. Надеясь на то, что кто-то придёт и сделает за нас всю работу.
– Эти варвары не так просты, как кажется. Твой брат пытался противостоять им и не смог. Мне понятны твои эмоции, Риана, – ответил на это лорд Бернстоун. – Возможно, ты и права и мы, закрывшись в крепости, отдали инициативу в руки маленького ублюдка…
– Ну почему же только это? – перебила его женщина. – Вы отдали ему всю Фрайгарию. Моего брата и мужа убили, подло убили, заманив в засаду, я же хотела это сделать в честном сражении.
– Может быть и так. Но если бы мы ринулись в бой, перебили бы наёмников и легли сами, что было бы со страной? Наши враги, подстрекаемые Виенором, только и ждут момента разделить королевство на части и править ими через посаженных на трон царьков.
– Да мне плевать, что будет потом! Зачем мне жизнь, в которой у меня не будет ни брата, ни мужа, ни сына? Они погибли, защищая не королевство, а защищая нас, и вот теперь ты призываешь меня смириться!
– Я понимаю тебя женщина. Но ненависть к Спарбэру и его сыну застилают твои глаза, и ты не видишь реального положения дел. Шпионы докладывают, что союзники, обещавшие своё содействие не придут нам на помощь, выжидая. Орды людоедов готовятся перейти Валы, а дикари на севере собираются нарушить мирный договор и захватить наши земли.
– Так что же нам теперь, поклясться в верности Спарбэрину – марионетки в руках вельмож Виенора?
– Миледи, Вы думаете лишь о личном горе, но сейчас речь идёт о том, что будет с Фрайгарией, – вступил в разговор лорд Рамстон, постоянный член совета, человек уважаемый и преданный её покойному брату.
– Если бы это сказал кто-то другой, то я бы подумал, что ты решил поменять стяги, Герхард, – заметил на это лорд Стейбор с подобием усмешки на своём лице, обезображенном полученным в детстве ожогом. – Вам легко говорить, ведь на ваших руках нет крови убитого короля.
– Не короля, а тирана, безумца, залившего кровью этот город, для которого интересы Виенора были выше нужд собственного народа.
– Как бы мы его не называли, это мало что меняет. Ситуация на сегодняшний день такова, что мы в окружении набирающих силу врагов и помощи ждать нам неоткуда. Черни всё равно на кого гнуть спину и всё чего хотят обычные люди, что бы быстрее утвердилась хоть какая-нибудь власть; когда это произойдёт, народ с радостью поддержит победителя.
– Что же Вы предлагаете милорд? – спросила леди Ален, сверля сверкающими глазами главу Совета. И без того бледное лицо её стало мертвенно белым, а тонкие губы широкого рта сжались в тонкую линию. Перед тем как ответить, лорд Бернстоун немного помолчал, собираясь с мыслями, а затем произнёс:
– Только не записывайте меня в предатели. Я не боюсь, смерти и единственное что меня пугает, это то, что я оставлю после себя. Что бы сохранить королевство, не бросая его в хаос междоусобной войны, мы должны пойти на соглашение со Спарбэрианом.
– Вы хотите сдать Цитадель?
– Что толку удерживать крепость, если кроме неё ничего больше не принадлежит нам? – парировал говоривший замечание вдовы. – Если хотите это будет почётная капитуляция, с условием что всем, кто этого захочет, предоставят свободный выход из города. И это не трусость, а лишь обращение к здравому смыслу – Скайхолл для нас потерян. Если и не навсегда, то, по крайней мере, в настоящее время.
– Ну что же, Герхард. Не скажу, что мне это нравится, но, к сожалению, ты прав и плен для нас единственный шанс спасти свои жизни, – ответила леди Ален, направляясь к нему; остальные молчали, переваривая услышанное. Подойдя к настороженно смотревшему на неё главе Совета миледи вдруг обняла его и, приблизив своё лицо к уху слегка уступающего ей в росте мужчины произнесла: – Беда лишь в том, что мне не нужна такая жизнь.