Матрица смерти
Шрифт:
Священник помолчал.
– Я совершенно уверен, – продолжил он, – что Ангус, Стюарт и Дункан Милн – это один и тот же человек. Он никогда не умирал, и он намерен жить и дальше, возрождаясь через какое-то время в качестве собственного сына.
– Вы хотите сказать, что он каждый раз рождается заново, как ребенок? – спросила Генриетта.
Сильвестри покачал головой:
– Нет, я не имею в виду реинкарнацию в какой бы то ни было форме. Милн просто омолаживается, если так можно выразиться. Привлекаются маленькие сироты с целью регистрации рождения и придания обману правдоподобного вида. Живут они, как я полагаю, до тех пор, пока этого требуют интересы дела. Ангус Милн, потрясенный смертью своей первой жены, Констанции,
– "Matrix Aeternitatis"? Но как же...
Я открыл портфель и вынул «Matrix». Сильвестри взял ее и открыл форзац. Порывшись в своих папках, он вынул старое письмо.
– В конце письма – подпись Ангуса Милна, – сказал он.
Он передал мне книгу и письмо. Я сравнил подпись на форзаце с подписью на письме. Без сомнения, это была одна рука.
– Прочитав книгу, – продолжал Сильвестри, – Ангус Милн отправился в Марокко. Поехал он туда под предлогом торговли, однако настоящей его цель являлось обучение. Прожил он там семь лет и нашел в Фесе то, что искал, – мастера. От этого человека он узнал, как избежать смерти. Говорят, он продолжает посещать его каждый год, с тем, чтобы углубить собственные знания и принять меры для предотвращения собственной смерти.
– Шейх Ахмад, – прошептал я.
– Вот именно. Дряхлый старик уже в то время, а сейчас – еще старше. Говорят, по возвращении из Африки Милн провел больше года взаперти в Пеншиел-Хаус с останками жены, пытаясь вернуть ее к жизни. Добился ли он успеха, – не знаю.
– А что же Дункан? – спросил я. – Если он в действительности собственный отец, ставший вновь молодым, разве никто не удивился такому странному сходству?
– Чему же тут удивляться? Те, кто когда-то знали его отца, наверняка поверили тому, что он умер и что Дункан – его копия. Разве так не бывает? В Эдинбург он приехал в шестидесятых, стал изучать право. Он был весьма богат, и ему нетрудно было сделать карьеру. И дело тут не только в деньгах – он долго жил, у него большой опыт, и учился он несравненно больше, чем его нынешние современники. Ведь он присутствовал на судебных разбирательствах, о которых друзья его знали только из книг. Вскоре он стал посещать секты, занимавшиеся оккультизмом, которых много расплодилось к тому времени. Кажется, ранее у него уже был собственный кружок в Лондоне, так что ему нетрудно было создать нечто подобное на севере. Он стал подбирать себе последователей в сектах, таких, например, как известное вам Братство Старого пути. Вы у него, разумеется, не первый, и я молю Бога, чтобы вы оказались последним.
Пауза.
– Вам нужно узнать еще кое-что, – сказал отец Сильвестри. – Один из людей, связанных тесными узами с Милном и его кружком, был букинист по имени Клемент Маркхэм. Маркхэм – англичанин, переехал в Эдинбург в пятидесятые годы. Он торговал антиквариатом и подержанными вещами в Хэймаркете. В 1975 году в магазине прошла проверка, и выяснилось, что Маркхэм занимался, кроме прочего, подпольной торговлей порнографической литературой. Не знаю, в самом ли деле они нашли непристойные книги, либо наткнулись на тела трех маленьких детей. Во всяком случае, Маркхэма арестовали и допрашивали. В ходе судебного разбирательства было высказано предположение, что дети были принесены в жертву во время ритуалов, которые проводил Маркхэм. Выяснили, разумеется, что он был связан с Милном, но доказательств того, что подающий надежды молодой адвокат имел какое-то отношение к убийствам, не было представлено. Без сомнения, Милн использовал все свое влияние для того, чтобы имя его в ходе следствия не было упомянуто. Но люди все равно шептались. С тех пор-то в определенных кругах и пошла о нем худая слава. Маркхэм умер в тюрьме в 1981 году. С тех пор магазин его стоит пустой.
– Да не совсем пустой, – сказал я. Голос мой прозвучал глухо. Я ощущал внутреннюю дрожь.
Пока мы говорили, Генриетта изучала фотографии Милна – те, что я уже видел, и другие, хранившиеся в толстой папке. Когда после моей реплики наступило молчание, она вынула одну фотографию и бегло взглянула на нее.
– Посмотрите, Эндрю, – сказала она. – На этой фотографии – Ангус Милн со своей женой, Констанцией, – видимо, ее он старался воскресить. Как это ужасно – провести целый год наедине с трупом. Взгляните.
Я взял фотографию и посмотрел – сначала на Милна, а потом на его жену. Фотография выпала из моих рук. У меня закружилась голова. Комната стала ходить ходуном, и меня затошнило.
– Что такое, Эндрю? В чем дело? – Генриетта вскочила со стула и схватила меня за руку. Сильвестри нахмурился.
Я сделал несколько глубоких вдохов. Медленно пришел в себя и через некоторое время смог сесть прямо.
– Что случилось, Эндрю? Вы ужасно выглядите.
Я показал на фотографию:
– Это двойник Катрионы... Теперь я понимаю, зачем он выкопал ее из могилы. Один раз ему не удалось. Теперь он пытается опять.
Глава 30
Мы пробыли у Сильвестри часов до трех.
– Желательно, чтобы вы оба пришли ко мне вечером, – сказал он на прощание. – Мне нужно задать вам несколько вопросов. То, что вы рассказали, было исключительно полезно. Но не забывайте – вы оба в смертельной опасности. Особенно вы, Эндрю. Вы встали Милну поперек дороги. А он так просто не прощает. В данный момент вы ему нужны, но как только потребность в вас отпадет, он не замедлит уничтожить вас.
– Знаю, может, я скажу глупость, – сказал я, – но не пойти ли лучше в полицию и не рассказать все, что мы знаем?
Сильвестри призадумался.
– Это не так уж и глупо, – признал он. – Несмотря на свое могущество, Дункан Милн все же человек. Публичное разоблачение для него нежелательно. А заключение в тюрьму представляет реальную угрозу его столь продолжительному существованию. Ведь он не сможет посещать Марокко, да и доступа к нужным ему книгам у него больше не будет. Он очень зависит от своего личного богатства; бедный человек не смог бы достигнуть того, что сделал он. Ему нужны свобода, возможность путешествовать, покупать редкие книги, содержать церковь и дом в пригороде. Но полиция не осмелится выдвинуть против него обвинение, пока не будет неопровержимых доказательств. Вы можете добиться, чтобы арестовали его приспешников, как это случилось с Маркхэмом, но Милн – орешек, который полиции не по зубам.
– Но ведь нашли же ребенка... А останки Катрионы... Камерон просто обязан действовать. И Дункану трудно будет отвертеться.
– Не следует быть слишком уверенным. Однако дайте мне обдумать все это. Я посоветуюсь с надежными людьми. В этой борьбе вы не одни.
На прощанье он обнял нас, неуклюже, как это бывает с людьми, кто не привык к открытому проявлению чувств.
– Господь да благословит вас, – сказал он. – И защитит.
В город мы поехали на автобусе. Генриетта хотела вернуться в Дин-Виллидж, я же беспокоился об отце. У меня к тому же была назначена встреча с Рэмзи Маклином.
– Поезжайте, – сказал я. – Рэмзи меня не задержит – его ждут пациенты. Но мне хотелось бы знать его мнение о состоянии отца.
– Я буду ждать вас. Не опаздывайте. Нам нужно поесть, прежде чем мы отправимся к Сильвестри.
Маклин ждал меня. Было приятно встретиться с ним. Казалось, он все исправит, как это бывало в детстве, когда я хворал. Он пожал мне руку и усадил в кресло.
– Я посижу здесь, – сказал он, присев на краешек кушетки, где он обычно осматривал больных. – Мы старые друзья, можем говорить в неформальной обстановке.