Матрос с 'Бремена' (сборник рассказов)

Шоу Ирвин

– - И все же оно произошло.-- Энн сделала нетерпеливый жест руками, давая понять собеседнику, что разговор окончен.

– - И все же оно произошло,-- эхом отозвался он, сел снова на стул и закрыл лицо маленькими пухлыми пальцами.-- Никогда бы не поверил, что люди еще могут жить после того, как им на голову свалилось такое несчастье. Итак, мы стоим на последней черте, Энн.

– - Ах, Санта-Клаус, Санта-Клаус,-- без издевки, без насмешки произнесла Энн; потом продолжала все с тем же равнодушным любопытством: -- Каждое утро, в восемь,

ты уходил на работу и возвращался домой в шесть тридцать. И чем же ты занимался целый день?

Сэм, вспоминая, чем он занимался все эти безрадостные дни, не осмеливался поднять на жену глаза.

– - По утрам ходил от одной конторы к другой. Ты и представить себе не можешь, Энн, сколько их повсюду развелось,-- ужас! У очень многих американцев еще есть работа. Когда-то я частенько заглядывал в эти офисы -приносил им хорошие сигары, а они выставляли мне выпивку. Днем ходил в публичную библиотеку -- сидел там за столом, читал...

– - Надо же! Ученый, студент. Только подумать! Целый день сидит в библиотеке!
– - воскликнула Энн, покачивая головой; на глазах у нее выступили слезы -- впервые.-- Бедняжка Сэм. И что же ты читал?

– - Все старые газеты -- "Таймс", "Уорлд", старую "Америкэн", за период с двадцатого по двадцать девятый год. Какое я получал удовольствие, читая о событиях тех дней, о Линдберге1, Кулидже2, Доне Макгро. Ах, какие славные были годы! Я даже нашел там свою фотографию. Семнадцатого мая двадцать шестого года в отеле "Астор" устраивали бал владельцев предприятий, производивших одежду. Мы с тобой сидели впереди, в первом ряду; на мне смокинг и бумажная шляпа. Тогда, на той фотографии, волосы мои еще черные. Ты помнишь?

– - Помню.

– - Мне нужно было умереть в двадцать девятом...-- Сэм оторвал руки от лица.

В дверь позвонили -- два коротких, резких звонка.

– - Это Сюзн,-- определила Энн.-- Вечно забывает ключи.

Сэм встал со стула.

– - Пойду лягу.-- И направился в спальню.

– - Не забудь принять таблетку аспирина, Сэм,-- напомнила Энн.

– - Да, непременно.-- Он затворил за собой дверь спальни.

Энн медленно -- ведь она уже совсем немолодая леди -- пошла по вестибюлю открыть Сюзн входную дверь.

ПАМЯТНИК

– - На кой черт мне сдался его личный запас?!
– - заявил Макмагон -твердо, убежденно; подышал на стакан, осторожно его вытер.-- У меня свое мнение о его личном запасе.

Мистер Гриммет с печальным видом сидел у стойки на высоком стуле, а Тезинг лишь пожимал плечами, как продавец, который еще не отказывается окончательно от намерения навязать свой товар, а лишь переходит на более удобную позицию для новой атаки. Макмагон поднял к свету еще один стакан своими чистыми, холеными пальцами бармена, старательно вытер его с самым серьезным и решительным видом и густо покраснел до корней волос, включая и лысую лужайку на голове,-- ее не скрывала густо напомаженная прическа.

У бара, в передней части ресторана, никого не было.

Сейчас, в три часа дня, в глубине зала о чем-то спорили трое официантов. Каждый день, ровно в три, в этом укромном уголке собирались трое официантов, чтобы кое о чем поспорить.

– - Фашизм,-- говорил один,-- это репетиция накануне открытия большого кладбища.

– - Ты где вычитал эту фразу?
– - поинтересовался второй.

– - Какое тебе дело? Вычитал где вкуснее, и все тут.

– - Ты же итальянец,-- обратился третий официант к первому.-- Вшивый итальяшка!

– - Эй, вы там!
– - резко обернувшись, крикнул ссорящимся официантам Тезинг.-- Приберегите-ка подобные дискуссии для дома! Здесь вам ресторан, а не "Мэдисонсквер гарден".-- И снова стал с интересом наблюдать, как Макмагон ловко вытирает, натирает до блеска стаканы.-- Однако многие лучшие бары в городе,-- сменил он тон на вкрадчивый, мелодичный,-- находят применение нашим личным запасам.

– - Многие лучшие бары в городе,-- подхватил Макмагон, заработав еще энергичнее полотенцем,-- давно стоит превратить в школы верховой езды.

– - Смешно!
– - Тезинг засмеялся вполне естественно, без натуги.-- Очень смешно, правда, мистер Гриммет?

– - Послушай, Билли,-- Гриммет подался вперед и не обращал никакого внимания на Тезинга,-- нужно прислушиваться к разумным суждениям. Если ты смешиваешь напиток, кто определит цену ячменя -- его составной части? В этом и заключается высший класс для всех коктейлей в мире.

Макмагон промолчал: щеки его еще гуще покраснели, не отставала и лысина на голове. Перевернув стаканы вверх дном, он ставил их на жестяную стойку со звонким треньканьем, которое передавалось выстроившимся рядами на полках чистым стаканам, и эти мелодичные звуки разносились по всему пустому ресторану.

Небольшого роста, полный, крепко сбитый, бармен перемещался за своей стойкой заранее рассчитанными, точными движениями и в такой своеобразной манере, что любой, наблюдающий за ним в эту минуту, мог бы определить, в каком он сейчас пребывает настроении: весел, печален, мрачен, угрюм или чем-то взволнован и расстроен. Все это сразу было видно и по тому, как он смешивает напиток или ставит стакан на стойку.

Сейчас, в эту минуту, он сердит -- и мистер Гриммет это отлично чувствовал. Ссоры с ним он не хотел, но нужно было спасать деньги. Словно в салюте он протянул руку к Тезингу.

– - Скажи мне правду, Тезинг,-- медленно произнес он.-- Неужели твой личный запас настолько не годен?

– - Ну, многим нравится,-- так же медленно ответил Тезинг.-- Превосходен как компонент для смешанного продукта.

– - Годится только для полировки!
– - заявил Макмагон, оглядывая свои полки.-- Особенно хорош в качестве проявителя.

Тезинг засмеялся -- он всегда так смеялся от девяти утра до шести вечера.

– - Очень остроумно!
– - похвалил он.-- Какой у нас потрясающе остроумный бармен!