Матрос с Гибралтара

Дюрас Маргерит

– Это он просто так, к слову, – пояснила она ему.

– И ты позволяешь такие шутки теперь?

– Шутка как шутка, – возразила Анна, – что уж, и пошутить нельзя, что ли?

– Нет, – вдруг как-то сразу погрустнел Эпаминондас, – похоже, я все-таки слезу в Танжере.

– Да я просто пошутила, – заверила она. – Что-то ты стал уж очень обидчивый.

– Ладно, посмотрим, как ты будешь выглядеть, – ответил Эпаминондас, – если он и вправду окажется у эве.

– И не только она, – добавил я.

Перспектива такой встречи вызвала у меня неудержимый приступ смеха.

– Может, объяснишь, что это тебя так разбирает? – поинтересовался Эпаминондас, который обижался по всякому пустяку и, должно быть, подумал, что я сомневаюсь в успешном исходе экспедиции.

– Просто я подумал, – пояснил я, – как все мы мигом окажемся на берегу.

Они тоже рассмеялись.

– Да, – прыснул Эпаминондас, – это уж точно, быстрее не придумаешь.

– Присоединимся к Нельсону и его шарикам-роликам.

– А как же я? – спросила она.

– Ну, ты даешь, – ответил я.

– Нет, раньше ты была совсем другая, – заметил Эпаминондас, – ты изменилась, и совсем не в лучшую сторону. – И чуть не задохнулся от смеха. – Все, хватит слоняться по свету! – ликующе воскликнул он. – По домам, как все нормальные люди. А вот я лично, – добавил он, – останусь в Котону и буду охотиться на куду.

И обернулся ко мне с таким видом, будто вдруг вспомнил о чем-то, она тоже. Вид у него был немного смущенный. Правда, я-то смотрел только на нее.

– Ну а ты? – как-то застенчиво спросил Эпаминондас. – А ты чем…

– Откуда мне знать? – ответил я.

Никто больше не добавил ни единого слова. Она невозмутимо глядела на меня. Оба ждали, что я скажу. Но я промолчал.

– Вот я, к примеру, – почти шепотом снова заговорил Эпаминондас, – останусь в Котону и поохочусь на куду. Попробую ловить их живьем, а потом продавать в зоопарки.

– В Котону, – с трудом проговорил я, – нет никаких куду.

– Ну и что, – возразил он, – зато в Замбези их навалом, видимо-невидимо, целые стада.

– А если не удастся поймать их живьем, – поинтересовалась она, – что с ними тогда делать?

– Уж вам ли этого не знать, – заметил я.

– Интересно, откуда бы ей это знать? – удивился несколько сбитый с толку Эпаминондас.

– А ты не пытайся понять все буквально, – сказала она. – Это все потому, что я охочусь на матроса с Гибралтара. Так сказать, намек. – И, как ни в чем не бывало, мило продолжила: – Ну, так что же с ними тогда делать? Они хоть съедобные?

– Конечно, – подтвердил Эпаминондас, – еще какие съедобные. Потом, рога, кожа, даже не знаю, что еще, надо совсем ничего не смыслить в охоте, чтобы задавать такие дурацкие вопросы.

– Куду, – пояснил я, – очень редкое животное. А охота на редких животных – это великая охота.

– И чем реже, тем лучше, – прыснул Эпаминондас, смекнув наконец, о чем идет речь.

Анна очень охотно смеялась всем шуткам Эпаминондаса. Рассмеялась она и на этот раз, но как-то сразу погрустнела.

– Мне все больше и больше нравится смеяться, – призналась она, – видно, старею.

– Да нет, дело тут вовсе не в возрасте, – с понимающим видом возразил Эпаминондас.

– Просто, – заметил я, – сейчас день. Анна снова долго смеялась над этим намеком.

– Если я вам мешаю, – проговорил Эпаминондас, – надо было сразу так и сказать.

– Не заводись, – возразила Анна, – если нам кто-то и мешает, то уж, во всяком случае, не ты.

Эпаминондас понял и возмутился, но как-то вяло.

– Да ладно, что там говорить, – успокоился он. – Но ты здорово изменилась.

Весь день я провел в попытках почитать, но мне это так и не удалось. К вечеру в поисках Эпаминондаса я поднялся в бар. Он тоже читал, развалившись в кресле. Она обсуждала с матросами, какая погода ждет нас в Атлантике. Когда я вошел в бар, все сразу же насторожились. Кое-кто, в их числе и Бруно, конечно, подумал, что настал критический момент моего пребывания на борту яхты и я не доплыву до Дагомеи. По ее виду я понял, что эта двусмысленность в наших отношениях ничуть ее не смущает и, даже напротив, она тоже получает от этого известное удовольствие и старается продлить как можно дольше. Я прошел через бар и вышел на палубу. Вскоре ко мне присоединился Эпаминондас. Именно этого-то мне и хотелось. Мы с ним отлично понимали друг друга, а у меня было большое желание перекинуться с кем-нибудь парой слов.

– Выходит, ты тоже здесь ни хрена не делаешь, так, что ли?

– Я подумываю, не привести ли в порядок библиотеку, – ответил я. – Но это так, благие намерения, не больше того.

– По-моему, на этой яхте всем глубоко наплевать, в порядке эта библиотека или нет…

– Поди знай, – возразил я, – а вдруг она на следующей стоянке подберет какого-нибудь философа…

Мы оба дружно рассмеялись.

– А вот мне совсем нечем заняться, – продолжил Эпаминондас, – для меня тут не осталось никакой работы. Хотя, по правде говоря, я никогда особенно не любил этого занятия, гнуть спину…

– Я тоже. Правда, кто знает, может, наступит день…

– Ты-то хоть чем-то занимаешься, – пошутил он. – Скоро будет Гибралтар, – заметил я.

– Завтра утром, на заре. Знаешь, я тоже, когда проходил здесь в первый раз; чувствовал себя не в своей тарелке.

– А что ты вообще об этом думаешь?

– О чем? О Гибралтаре, что ли?

– Да нет. Как ты думаешь, есть у нее хоть маленький шанс?

– А какого же, по-твоему, хрена мы здесь делаем, если у нее нет никакого шанса?! – возмутился он.

– Само собой. Мне просто хотелось узнать твое мнение, вот и все.

– Ну и вопросики же у тебя…

– Знаешь, я хотел сказать тебе одну штуку. Нельсон Нельсон – что-то уж очень странное имя.

– Опять-таки повторяю, какого хрена мы здесь околачиваемся, если…

– Да пусть бы даже на его месте оказался кто-нибудь другой, – возразил я, – какая разница, все равно мы были бы здесь.

– Да, что правда, то правда, – согласился Эпаминондас, – король шариков или король придурков, главное, что он его убил, а остальное нам без разницы.