Матросы «гасят» дикарей
Шрифт:
Впервые он начал испытывать по этому поводу серьезную озабоченность. Местность бандитам знакома, возможно, они имеют тут какие-то схроны, тайные базы. Что мешает грамотно организовать засаду? А если свяжутся со своими людьми, и те оперативно пошустрят насчет подкрепления… Он повернулся на бок и начал сигнализировать Антоновичу, чтобы прибавил скорость. Тот развел руками, мол, как?
Но начал что-то переводить, переключать, заставляя железную махину вздрагивать и вибрировать. Расстояние между судами, похоже, начинало сокращаться. И снова барк показал свою корму, там прятались и перебегали люди, вспыхивали огоньки.
– Пригнитесь! – крикнул Глеб, и все, кто был на палубе, втянули
Стрелки на барке средние, больше понтов, чем мастерства, но прицельная дальность «калашникова» полтора километра, и с этим фактом не поспоришь. Расстояние определенно уменьшалось. Уходящих от погони спасали лишь излучины, за которыми они были недосягаемы для пуль. Но не всегда река петляла, случались и прямые участки. Все на виду, дистанция четыреста метров! То ли обсаженные, то ли пьяные, люди на корме стояли в полный рост, поливали катер огнем. Пули шлепались в воду, свистели в небесах, отдельные попадали в рубку, доставляя Антоновичу досадные хлопоты. Саймон долго целился, что-то выверял. А когда ударил длинной очередью без остановки, на барке воцарился переполох. Бандиты разбегались, как тараканы, прятались за укрытия, залегали, вопли проклятий разносились по воде. Долговязый увалень, получивший пулю, покачиваясь, добрел до правого борта, собрался на него опереться, но рука не нашла опору, и он красиво кувыркнулся в воду, подняв тучу брызг. Саймон рассмеялся.
Вытаскивать своего подстреленного бандиты не стали. Пару раз над водой возникла его голова, потом пропала. Воодушевленные успехом пулеметчика, Мэрлок и Глеб тоже открыли огонь, но их пули являлись лишь декоративным оформлением той паники, что творилась на барке. Все равно это было приятно. Ответного огня уже практически не было, бандиты прятались, ссорились со старшим, который чего-то от них требовал, но под пули не лез.
Послышался топот за спиной, возвращалась «похоронная команда».
– А у вас тут весело… – буркнул Семен, падая рядом с Глебом. Он как-то странно пыхтел, был бледен, как чистый холст художника, постоянно сглатывал.
– Приболел? – посочувствовал Глеб.
– Несварение, – в том же духе отозвался Семен. – Много пукаю, мало какаю.
Покойников не перевариваю, Глеб, не нравятся мне они… – И густо закашлялся, обнаружив рядом с проплывающим судном покачивающегося на воде мертвеца с оскаленным ртом, в котором плескалась вода.
До барка оставалось рукой подать, спецназовцы уже готовились к опустошению палубы противника, зачистке судна от нежелательных элементов и триумфальному освобождению красавиц. Временами посещала мысль, как это, собственно, будет выглядеть? Сами сбегут, бросая оружие? Но об этом пока не думали, лишь бы догнать. И вдруг, как в плохом кино, когда по палубе барка уже никто не бегал и на ней вольготно хозяйничали пули спецназовцев, двигатель катера начал кашлять, как запущенный туберкулезник, захрипел, завыл, словно раненый бизон, стал работать с какими-то устрашающими паузами. Скорость разогнавшегося судна падала, а барк помчался наутек, приближаясь к крутой, уносящейся влево излучине. Люди на палубе разочарованно взвыли. Какого хрена?!
– Антонович, ты что творишь?! – взвился Глеб. – Мы их почти сделали!
– А я виноват, командир? – высунулся из рубки расстроенный офицер. – Мы движок посадили! Несемся как угорелые уже несколько часов, а мотор, между прочим, он как человек, причем человек глубоко пенсионного возраста! Отдохнуть ему надо, командир, не сможет он работать дальше в таком темпе…
– Отдохнуть?! – взвился Становой. – Может, крикнем этим парням, чтобы тоже отдохнули?
– Этот парень погубил наше судно! – взревел блондин Кенни, которого давно что-то не было слышно. –
– Заткнись, кретин! – заорал побагровевший Антонович, перемежая от волнения английские слова русскими. – Не понимаешь ни хрена, так не лезь! А я, между прочим, три года в юности буксиры по Волге гонял, так что понимаю кое-что! А вам, коммандер, следует вставить хорошего пистона вашему ответственному за материально-техническую базу, или как там его! Кичитесь своим богатством и своей крутостью, а сами используете технику позапрошлого века!
Драку, к счастью, на это время не заказывали. Мэрлок практически не понял, что ему кричал Антонович, но интонация была выразительнее некуда. С одной стороны, приятно наблюдать, когда твои вероятные противники пребывают в замешательстве, но с другой… сам-то ты где?! От греха подальше Антонович заглушил двигатель.
Катер пока еще шел по инерции, но это было делом нескольких минут. А барк уже уходил влево в крутое «пике», бандиты на палубе поднимали головы, стали хохотать, тыкать пальцами в незадачливых преследователей.
– Посмотри, командир, – с обидой в голосе заметил наблюдательный Становой. – Излучина кривая, как турецкая сабля. Эх, перемахнуть бы посуху через этот мыс…
И вдруг затмила рассудок Глеба большая дурь. А ведь действительно, тропический лес по левую руку, за который ушли бандиты, был редким и небольшим. За ним маячил просвет, означающий, что на другой стороне этого узкого отростка продолжается русло реки. Если перемахнуть клочок суши напрямую… Мысль еще не оформилась, но он уже мысленно проводил расчет. Если по прямой – пятнадцать метров воды, склон терпимый, а там и вовсе поляна, в десятке пальм не заблудиться. Если успеть за три минуты, то барк к этой точке еще не подберется…
– Эй, командир, ты чего напрягся? – насторожился Становой. – И глаза у тебя недобро заблестели… Я же просто так сказал… – Серега судорожно сглотнул слюну и притворился мертвым.
– Настроение у тебя, Глеб Андреевич, погляжу, суицидное, – резюмировал Семен, отодвигаясь на всякий случай подальше. – Несгибаемый ты наш. Не хватило того случая?
А нам всегда чего-то не хватает! Но ведь не могут постоянно преследовать неудачи!
– Со мной никто не идет, – прорычал он. – Авантюра исключительно моя! Дайте двигателю передохнуть, и малым ходом – вперед.
Он положил на палубу винтовку, отобрал у растерявшегося Семена «беретту», которую тот по-простецки держал за поясом. Завернул в огрызок водонепроницаемого брезента, который лежал на палубе, придавленный трубами, сунул за спину в штаны.
– Послушайте, Дымов, это нерационально… – заволновался Мэрлок. – Вам это ничего не даст…
Лучше не придумаешь – беседовать с русским о рациональности!
– Этот русский – сумасшедший, – ахнул Кенни. – У него ничего не выйдет!
– Да, этот парень довольно отчаянный, – согласился Карденос.
– Ну, что ж, помолимся за него, – хмыкнул Саймон.
– Больно надо… – фыркнул Кенни и стыдливо заткнулся, вспомнив, что на барке вообще-то его девушка.
– Ты поинтеллигентнее там, Андреич, с этими оболтусами, – напутствовал на прощание Антонович, и это было последнее, что он слышал…
Оттого и решился один на авантюру, чтобы не подгонять напарника, не переживать постоянно за него. Где двое, там и один! Он сильными гребками в считаные мгновения добрался до берега, взметнулся на откос, тот поплыл под ним, но Глеб ухватился за корни, торчащие из обрыва, покачался, как обезьяна, забросил ногу и в следующую секунду был уже наверху. Скатился в низину, ворвался в траву, как в море… и с ужасом почувствовал, что проваливается во что-то липкое, засасывающее!