Мауи и Пеле держащие мир
Шрифт:
Ориентация этой полосы по сторонам света была очень важна для пилота, который собирался использовать ее для лэндинга. Пилот кричал в шлемофон:
— Алло! Цербер! Это опять Карлсон! По часовой стрелке, блин, доверни на полрумба…
… - Да, на полрумба! Короче: чтоб ветер был точно вдоль полосы.
… - Классно! Мерси! Теперь замри, я сажусь!..
«Летающий краб» с 4-метровым «панцирем», зашел на полосу, двигаясь строго против ветра, поддерживая невозможный для обычного самолета угол атаки (под 45 градусов к горизонту). Практически зависнув в метре над поверхностью
Полдюжины встречающих — палубная команда — начали эмоционально спорить о показанном варианте лэндинга. Одни считали, что все сделано классно, а другие возражали, что пилот зря пренебрег мягкостью касания ради экономии пробега. Вот же, еще 40 метров полосы впереди. Естественно, все ждали появления пилота для оживления дискуссии. Вот, открылся люк, и на палубу… Спрыгнула изящная уроженка Индокитая лет около 20 от роду.
— У-упс… — прокатился дружный вздох, — …А где же Локки Карлсон?
— Здесь, блин! — ответил жизнерадостный мужской голос, и следом за девушкой из Индокитая появился молодой мужчина, европеоид, действительно чем-то похожий на Карлсона, Который Живет на Крыше (в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил). Даже одет он был в этом сказочном стиле: короткие синие штаны на подтяжках и клетчатая рубашка — гавайка.
— Как вы там поместились в кабине? — полюбопытствовал кто-то из встречающих.
— С трудом, — отозвался пилот. — Да, познакомьтесь: это Чау Пуэр, как бы, еще одна аборигенка прекрасного острова Ниуэ.
— Aloha, Чау Пуэр! Ты красивая! — поприветствовал ее породистый канак лет 30, массивный, но двигающийся скоординировано и стремительно.
— Это, — пояснил ей Локки, — лейтенант-коммандос Фуопалеле Татокиа, король Номуавау. Он в дружеской компании всегда говорит то, что видит, так что считай, это было признание твоего соответствия локальному идеалу женской красоты.
— Спасибо, Фуопалеле. Я рада с тобой познакомиться.
— Ага, я тоже рад. А когда вы с Локки последний раз жрали?
— Считай никогда, — ответил за нее Локки Карлсон, — короче, Фуо, у тебя есть, что пожрать?
— Да, жратвы тут много. Идем в кают-компанию, — сказал король и, повернувшись к палубной команде, добавил, — Hei foa! Viti-viti, быстро закатите «Крабоид» в ангар, пока журналисты не проснулись. Они не должны увидеть эту машину. Так сказано в сегодняшней инструкции.
Кают-компания плавучей платформы была достаточно просторна для того, чтобы вместить всех желающих (в данном случае, всю свободную смену экипажа). Появление эксперта-лейтенанта авиации Локки Карлсона с изящной пассажиркой вызвало живой интерес, и поэтому пришлось Карлсону совмещать энергичное питание с рассказом о, своего рода, одиссее.
— …Короче, так. Ходим мы по аэродрому Пелелиу, и прикидываем как чинить ВПП, в которую долбанные миротворцы влепили три бомбы. И вдруг, меня дергает комиссар Норна. Срочное спецзадание в Индонезии на острове Бинтан. Ни хрена себе, а? Пришлось все бросать, и лететь. Территория, конечно, не дружественная, но я знаю кое-кого, а Индонезия такая страна, что если ты знаешь того, кто имеет вес на конкретном острове, то нет проблем. Надо только, чтоб была достаточно толстая пачка баксов. Этим меня, конечно, снабдили.
(Короткая пауза на пережевывание корейского ролла с тунцом)
— …Вот. Прилетаю я на Бинтан 18-го вечером, по тамошнему времени. И встречает меня… Ну, угадайте кто?
— Мэр острова! — предположил кто-то.
— Шеф полиции, — прозвучало альтернативное предположение.
— Крестный отец мафии! — выдвинул кто-то третий вариант.
— Нет! — объявил Карлсон, — Меня встречает американец, подполковник разведки, генеральный представитель США в OCEFOR!
— Ты прикалываешься, Локки!
— У меня есть свидетель, — невозмутимо ответил пилот-лейтенант, — скажи. Пуэр?
— Это правда, — подтвердила девушка, — у меня были проблемы, потому что мой камбоджийский паспорт и миграционная карточка остались у менеджера в Сингапуре, а подполковник Томпсон помог мне найти работу, к которой прилагается хорошее новозеландское гражданство.
– Ух, ни фига себе! Разведка янки что, уже в курсе нашего народно-освободительного плана?
— Нет, — проворчал Локки Карлсон, жуя кусок жареного кальмара, — этот подполковник просто позвонил Норне на удачу: вдруг у нее найдется работа для хорошей девчонки. А у Норны все найдется, вы же знаете. Короче: я сунул индонезийскому полицаю «котлету» баксов, чтоб он почувствовал внезапное помутнение в глазах, и не заметил мой «крабоид», а потом ж-ж-ж… Погнали через Филиппины и примерно через две трети Гавайики, с четырьмя лэндингами.
Это же время. Каюта — конференц-зал штабного катера-парома.
Доктор Упир, командующий Восточным фронтом, обвел немного ироничным взглядом трех старших офицеров североамериканской, белорусско-израильской и восточноазиатской групп (которыми были соответственно — Одри Паркер, Симхистера Ашкенази и Ясон Дасс). Потом доктор Упир повернулся к шефу разведки фронта — Ксиан Тзу Варлоку и проворчал:
— Хэх! Лидеры штурма выглядят действительно по-студенчески, не правда ли, комэск?
— Да. Этого от нас и ждут западные репортеры, — ответил Варлок.
— Коммодор Упир, — подал голос лейтенант Ясон Дасс, — если вы считаете мой уровень военно-командной подготовки слишком низким, то я прошу сказать мне об этом прямо.
— Ты что, обиделся, лейтенант?
— Нет, сен коммодор, но я хочу это уточнить, — ответил тот, глядя прямо в глаза командующему фронтом. Вообще-то, неподвижного взгляда янтарных глаз 20-летнего бирманца, происходящего из семьи профессиональных армейских офицеров, и воюющего с 16 лет в качестве партизанского военспеца, можно было испугаться. Ясон вовсе не был агрессивен. Просто, взгляд характерный.
— Внушает! — удовлетворенно произнес Упир, — Только не смотри так на репортеров, иначе наша легенда сломается.
— Слушаюсь, сен коммодор. А как быть с моим вопросом?
— Ты неправильно понял мой тезис, лейтенант. Ваш студенческий вид и возраст как раз то, что необходимо для успеха проекта «Эмо Ниуэ». А в твоей квалификации никто не сомневается. Из активно действующих, ты самый молодой военный преступник по версии Гаагского трибунала.
— Обалдеть… — выдохнула Сим Ашкенази.