Маяк И.Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса (1983)
Шрифт:
" См.: Ш т а е р м а н Е. М. Древний Рим. Проблемы экономического развития,
с. 89.
9' F r о n t i n., De controv. agror.-- In: Grom. vet., Bd I, $. 48.
" А ge n n. U r Ь. De controv. agror.-- In: Grom. vet., Bd I, $. 79, 85, 86.
'" Н у g i n. De modo agror.-- In: Grom. vet., Bd I, $. 116, 120.
'" См.: К уз ищи н В. И. Римское рабовладельческое поместье II в.-- до -- 1 в. и. э.
М., 19'73, с. 18.
228
ного вражеского полководца (spolia opima). Наряду с представлением о земле как основе богатства всегда существовало представление о ее изначальной принадлежности всем. Первоначальный коллективизм жизни и быта относился древними ко времени золотого Сатурнова века. Об отсутствии какой бы то ни было частной собственности (а значит, и на землю) в те далекие времена наиболее отчетливо говорится у Юстина (43, 1, 3; см. также Schol. Veron. in Verg., Georg., II, 533). Цицерон (de о11., I, 7, 20), определяя пути возникновения частной собственности, указывал на разные способы овладения землей (оккупацию, военный захват и т. п.). Вспомним его утверждение, будто частная собственность образуется из того, что от природы было общим. Если вместе с этим учесть замечания того же Цицерона (r. р., II, 18, 33) об объявлении
Не менее определенно высказывался на этот счет Дионисий Галикарнасский, чьи сведения о начале Рима в зачительной степени, а тем более касающиеся правления Нумы, нельзя не признать достоверными'~~. Из текста Дионисия явствует, что земля, завоеванная Ромулом, частично расценивалась как общественное достояние (6qpocrla <o~pa-- Dionys., II, 62, бт~роо!а хт~ж~ -- Dionys., III, 1) уже при Ромуле. Слово 6qpoo~op обозначающее "народный", "общественный", "коллективный", как удалось проследить на предшествующих страницах, применялось к земле разных коллективов, и родовых и соседских общин. Но содержание этого термина было еще шире. Об этом можно судить и на основании сведений о Нуме (Piut., N., 16), наделявшем землей неимущих в ранее завоеванных территориях, но особенно из сообщения Дионисия (II, 7) об установлениях Ромула. Восхваляя введенные царем порядки, Дионисий среди прочего отметил, во-первых, справедливое распределение им земли -- поровну между фратриями с выделением для них священных участков, т. е. не поделенной среди членов фратрий-курий земли. (Здесь же заметим что как существовала общая земля курии, так, видимо, должна была существовать и общая земля рода; либо оставшаяся в пользовании совокупности образующих род отцовских больших семей, либо в качестве резервного родового фонда.) Во-вторых, Дионисием отмечено, сверх того, сохранение еще какой-то земли в качестве общей (т~~а ха~ тё хоюё у~р xG1;QXLJt(ov). Упоминание общей земли наряду с коллективными землями курий-- весьма значительный факт. В ней можно видеть совместный резервный земельный фонд всей общины, первоначальный ager publicus. Причем уже в правление Ромула эксплуатироваться он стал по-разному: либо шел под раздел колонистам, либо использовался для наделения остав-
'" Р е r u z z i Е. Origini di Roma, ч. II, р. 157 -- 159.
229
шихся "на месте", т. е. римского populus, римлян (~o~g Рсоракю Dionys., III, 1) или "граждан" (тол лоХл~н~ -- Plut., N., 16).
Подводя итог, следует сказать, что структура коллективных земель в начале царской эпохи была уже сложной. Это были земли, принадлежавшие и родовым подразделениям -- родам, получавшим их через посредство курий, а значит, и куриям, и соседским общинам, а также всей римской общине в целом.
Ретроспективное использование эпиграфических материалов, происходящих из областей, даже в позднее время населенных лигурами, позволяет сверх всего представить, что пограничные коллективные земли, и в первую очередь выгоны, леса или рощи, густо покрывавшие римские холмы в глубокой древности, могли использоваться соседствующими общинами сообща. Такое совместное использование угодий, вытекавшее из удобств повседневной хозяйственной практики, сплачивало рядом обосновавшиеся общины независимо от их родового или соседского типа в более тесный социальный коллектив. Появление же земельного фонда, принадлежавшего совокупности названных. общин, является обстоятельством особенно значимым, поскольку показывает, что Рим ромулова времени не был уже союзом племен,. а представлял собой некую общность, определенное единство, единую общину, что и позволяло античным историкам с полным правом называть членов триб Тициев, Рамнов и Луцеров общим именем римлян. Наличие ager publicus, таким образом, может наряду с появлением частных владений в Риме служить указанием на важную ступень в социальном развитии и формировании гражданской общины, полиса или его римского адеквата -- civitas.
Однако представление об аграрных отношениях древнейшего Рима останется неполным, если мы не упомянем еще об одной категории земель. Сведения о ней минимальны. Цицерон в трактате "О государстве" (V, 2, 3) безотносительно, правда, к правлению какого бы то ни было царя сообщает, что в царское время устанавливались границы пашен, лесов и пастбищ, принадлежавших царям, но обрабатывавшихся без их труда и усилий. Более конкретные хронологические указания дает Дионисий Галикарнасский (III, 1). По его словам, Ромул отобрал у вейентов землю и пользовался ею. Речь идет, видимо,. не обо всей захваченной земле, а лишь о части ее, потому что она названа царским клером (xA>jpog). Затем она была в пользовании у Нумы Помпилия и перешла к Туллу Гостилию, который, однако, не воспользовался ею для своих нужд, а отдал неимущим, разделив землю подушно. В данном случае важно не то, что Тулл отказался от этой земли в пользу бесклерных римлян, а то, что он распорядился ею по собственному усмотрению, т. е. считая ее своей, царской землей.. Дионисий подчеркивает ее отличие от общественной (6~1роо'.а хт~о~~), говоря, что она была именно царской (тй~ ae,'. раойicov). Употребление им слова "всегда" (Ы) указывает на общепризнанный характер клера как царского имущества уже с давнего времени, т. е. от Ромула до Тулла Гостилия. Эксплуатировалась она, как видно, по-разному: и как лес, и как пастбище, и как пашня, что естественно при плодо-
230
родии вейентской земли. Знаменательно также, что на ней работал уже не царь лично, а, вероятно, его клиенты. Но при выделении царского участка, видимо, из общей земли она именуется клером, в чем проявляется верховное право всей слагающейся римской общины на землю, т. е. господство общинных форм земельной собственности.
Итак, рассмотрев аграрные отношения в Риме при первых царях, можно констатировать усложнение социальной структуры Рима в этот период. В Риме господствуют общественные структуры гентильного порядка. Упорядочивается, а значит, и укрепляется система родов и курий. Однако наряду с ними складываются уже коллективы иного характера, состоящие не только из родственников, а главное, учитывающие не только родственные связи, но и соседские. Так, римское население оказывается подразделенным по двух разным принципам: родства и соседства, т. е. территории. Частично родовое и территориальное деление совпадают, частично уже не совпадают. Иными словами, в Риме сосуществуют общины родовые и соседские, территориальные. Если даже родовые общины и преобладают, то нельзя не отметить появления новой тенденции развития. Однако эта новая тенденция реализуется все еще в общинных формах, и это окрашивает определенным цветом и аграрные отношения, сказывается на составе земельной собственности. Коллективные формы собственности на землю несомненно господствуют. Вопреки предстазлениям многих, в том числе современных исследователей, частнособственнические отношения в Риме на землю еще не распространились. Знаменитые двухюгеровые наделы римляне получают не в собственность (даже в ее специфически римском значении, так убедительно охарактеризованном Е. М. Штаерман), а во владение. Значит, при первых царях складывается только частное землевладение. Собственность же и верховное распоряжение землей остаются за общинами, родовыми и соседскими. А это означает, что коллективная собственность на землю представлена в это время собственностью: и гентильной, и сельско-общинной. Кроме этих двух видов коллективных земель существует уже и третий -- общеримская земля, зародыш римского ager publicus в его классическом виде. Пока она идет под раздел, раздаваясь коллективам, преимущественно родовым, но дается и колонистам, воинам и просто нуждающимся римлянам. 3тот контингент получает землю от царя, и уже не обязательно через посредство родовых организаций, а значит, и селится не только или не столько родовыми группами, образуя, таким образом, новые сельские территориальные общины. Вероятно, из этой же общей земли выделяется и царский надел. Термин клер, которым он обозначается, свидетельствует о том, что давался он от имени всей римской общины, в чем проглядывает верховная собственность общеримского коллектива на
231
землю. Но способ ее эксплуатации и распоряжение ею царями обнаруживают тенденцию к освобождению царской земли из-под верховного контроля римской общины, к отрыву ее от коллективного землевладения.
Таким образом, сложная структура коллективного землевладения в Риме Ромула и Нумы отражает сложный характер общества этого периода.
Глава VI
УПРАВЛЕНИЕ
РИМСКОЙ
ОБЩИНОЙ
Чтобы составить более точное представление о характере общества, нужно рассмотреть, каким образом оно управлялось, какие органы его возглавляли, какие функции были им присущи. В общих чертах управление Римской общиной, разумеется, не является неизвестным. Царь, сенат и комиции действуют в Риме уже при Ромуле, и существование их в раннецарский период, засвидетельствованное многими источниками, не вызывает среди ученых никаких сомнений. Однако в интересующей нас связи важно уяснить сущность названных институтов и особенно характер их взаимодействия.
Народные собрания имели в Риме общее название комициев с прозрачной этимологией от coire, сходиться. Она запечатлена Варроном (11, V, 155). Однако зачастую применительно к царской эпохе употреблялись и иные выражения: у Ливия-- concilium (I, 8, 1; 26, 5); contio (I, 17, 8;
10) либо просто populus (I, 21, 1; 35, 6) наравне с comitia (I, 17, 8; 35, 1; 47, 10). Дионисий о первой сходке Ромула говорит как об экклесии (II, 6), но называет народное собрание и описательно -- "народной толпой" (Ь]рот~хо~ лХ~~Оо~ -- II, 14). Из рассказов о конкретных событиях на народных сходках при первых царях выявляется их характер.
Любопытно, что, определяя комиций, т. е. место сходок, Варрон в упомянутом пассаже говорит, что туда сходятся для куриатных собраний и по причине тяжб, уже этим как бы показывая хронологический приоритет этого рода комициев перед другими. Показания же наших письменных источников по истории ранней царской эпохи с несомненностью подтверждают это. Цицерон в трактате "О государстве", говоря о смене первых царей, каждый раз упоминает куриатные комиции (II, 17, 31; 18, 33; 21, 37). Дионисий (II, 14) сообщает о созыве Ромулом народа по фратриям. Авл Геллий (XV, 27) пояснял, наконец, что "когда голосование производится по родам людей (ех generibus hominum), это -- ку-
233
риатные комиции>. Здесь именно тот случай, когда genus и gens в своем значении совпадают.
Выше мы уже останавливались на религиозных функциях курий, которые были присущи куриатным собраниям и в республиканскую эпоху. Можно не сомневаться в их наличии и в начале царского периода. Об этом говорят установленные Ромулом и созывавшиеся им народные собрания для объявления дней нон и ид, т. е. связанные с религиозным календарем (Macr., Sat., I, 15, 10), и само существование Калабрской курии, где не связанных с культом дел вершить не полагалось (Paul., calata curia). В связи с сообщением Макробия приходится сделать оговорку. Он употребляет выражение: "calata... plebe". Но это не должно ни смущать нас, ни убеждать в присутствии плебеев в куриатных комициях Ромула. Во-первых, во времена Макробия термины populus и plebs потеряли древнее значение и применялись взаимозаменяемым образом. Во-вторых, при внимательном чтении 15-й главы из I книги Сатурналий выясняется, что плебс созывается либо царем, либо понтификом. Последнее относит слова об его участии в куриатных комициях за пределы царской эпохи. Что же касается рассматриваемого нами времени, то небрежное словоупотребление Макробия не отрицает куриатных собраний народа для решения сакральных дел или оповещения о таких делах. Такого рода дела и в республиканскую эпоху продолжали рассматриваться в куриатных собраниях. При этом их непременно созывал великий понтифик, а не магистрат, и назывались они в таком случае калатными комициями. Авл Геллий (N. А, XV, 27) указывал, что калатные комиции созываются для введения в должность жрецов. Учитывая их назначение, можно думать, что они действовали уже в начале царского времени как специализированный вид куриатных комиций. Одним из важных дел, которые присущи калатным комициям, были дела о совершении завещаний (testamenta). Об этом, кроме Авла Геллия, говорит в "Институциях" юрист Гай (II, 101). Его сообщение указывает на то время, когда частная собственность и связанная с ее развитием свобода завещаний уже утвердились в Риме. Интересно, однако, что Гай с самого начала связывает эту практику с калатным видом куриатных комиций. Отсюда допустимо предположение, что и в самое раннее время царской эпохи в калатных комициях могли рассматриваться дела, связанные с имуществом семей, если они не регулировались почему-либо внутри рода. Веструп полагает, что этот вид завещаний родился как "усыновительный" ', т. е. в том случае, когда происходило усыновление кого-либо отцом семейства, не имевшим наследников.