Маяк на Омаровых рифах
Шрифт:
Подружки уже надели тяжелые шубы, нахлобучили шапки, натянули рукавички.
— Сабина! — кричали они. — Чего стоишь? Одевайся! Давай снеговика лепить!
Сабина с грустью надела шубку и спустилась вместе с подружками во двор. Они принялись лепить большой снежный ком, катать его по двору; шар становился все больше и больше.
Но когда белый шар стал размером с тыкву, он вдруг весь как-то съежился. Снег повлажнел и размяк; в воздухе запахло весной. Девочки с удивлением
— Что же такое творится с погодой? — Девочки с изумлением глядели на небо. И вдруг увидали, что с ветки соседней яблони свисает маленькое лучистое солнце, а рядом на толстом суку, в синем плаще, сидит человечек с желтым тюрбаном на голове. Он размахивал палочкой, и от нее во все стороны разлетались искорки.
— Это же маэстро Погодник! — закричала Сабина. Но в тот же миг человечек в желтом тюрбане спрыгнул с ветки, дружелюбно подмигнул девочкам, пронесся, развевая полами плаща, через двор, завернул за угол соседнего дома — и был таков.
Девочки не знали, что и подумать. Тогда Сабина с гордостью рассказала о своем телефонном звонке и о своей чудной просьбе. И подружки расхохотались, радуясь летнему дню посреди зимы. Через минуту кто-то уже подбрасывал мяч, кто-то брызгался водой из фонтана, а кто-то развалился в траве, нежась на жарком солнце и напрочь забыв о том, что крыши соседских домов укутаны снегом, а на улице лютый мороз.
Мама с папой наблюдали за этим весельем из окна и с недоумением переглядывались.
Ты случайно не звонила маэстро Погоднику? — спросил папа.
— Да нет… — ответила мама.
— А секретную книжку ты на телефонном столике не забывала?
Мама испуганно прижала пальцы к губам:
— И точно! Забыла!
— Ну вот, — сказал папа с досадой. — Дождались! — Он поспешно направился к телефону и набрал номер 22-22-22-22.
Маэстро вежливо рассказал, как все было, и напоследок добавил:
— Лето продлится всего один час. Пусть девочки повеселятся. Но через час зовите их в дом, иначе простуды не миновать!
Маэстро простился, а папа, покачав головой, снова подошел к окну.
Без пяти минут пять родители вышли во двор:
— Девочки, лето кончается! Берите вещи и марш домой!
Тут пошли всякие «ахи», и «охи», и «как жаль»; прошло еще пару минут, прежде чем двор опустел. Но наконец все вернулись в столовую и, столпившись у большого окна, стали высматривать человечка в синем плаще и желтом тюрбане. Тот не заставил себя долго ждать. Вот он пролетел над крышей соседнего дома и прыг на яблоню; подцепил лучистое солнце с ветки, дунул разок — оно вмиг съежилось до размера горошины — и сунул солнце себе в карман. И опять взвилась над тюрбаном искристая палочка. В секунду пожелтели зеленые листья; быстрей, чем листок бумаги сгорает в печке, увяли цветы и пожухла трава, а лягушки и рыбы в
И вот превращение кончилось. С неба летят снежинки, деревья голые, на лужайке сугробы, а птицы попрятались в своих гнездах. Человечек в синем плаще довольным взглядом окинул двор, снял желтый тюрбан и отвесил девочкам, стоявшим в окне, низкий поклон. Те в восторге захлопали в ладоши, а маэстро, зардевшись от гордости, начертил своей искристой палочкой в воздухе какие-то непонятные знаки. Потом опять нахлобучил тюрбан на голову, еще раз отвесил поклон, спрыгнул с яблони, пролетел по воздуху — и исчез.
Девочки махали ему вслед, пока он не скрылся из виду, а потом накинулись на именинный пирог: от беготни по летнему двору все очень проголодались. После пиршества Сабина встала из-за стола и пошла к телефону сказать спасибо маэстро Погоднику. Номер его телефона — 22-22-22-22 — она, к счастью, запомнила.
— Спасибо, маэстро Погодник, за целый час лета! — сказала она. — Такой подарок мне ко дню рождения! Если захотите в апреле репетировать весну, то прилетайте опять к нам во двор! Будем вам рады!
В трубке послышался смех:
— Знаете, Сабиночка, я давно уже все делаю сразу — без репетиций. Я ведь уже два миллиона лет занимаюсь только погодой. И поэтому все четыре времени года разыгрываю как по нотам. А теперь извините: дела, дела! До свидания, милая Сабина!
— До свидания! — прошептала Сабина. Услыхав про два миллиона лет, она очень-очень зауважала маэстро. И только поэтому никогда ему больше уже не звонила.
Когда пустогрох поведал в лодке историю про маленькую Сабину, тетушка Юлия сказала:
— А вот интересно узнать…
— …это все правда? — подхватил пустогрох. — Понимаешь, — повернулся он к чайке, — после каждой истории тетушка спрашивает одно и то же.
— Другие тоже спрашивают, — заметила чайка. — А я всем объясняю: какая разница? Главное, чтоб было хорошо и складно.
— Верно, — кивнула тетушка Юлия. И только собралась прибавить: «Но все равно хотелось бы знать!», как лодка уткнулась в берег.
Старик Иоганн уже стоял на камнях и восторженно размахивал над головой складным табуретом. А сзади доносилось глухое ворчание:
— Ну что, приплыли наконец-то? Когда меня выпустят?
— А это еще кто? — испуганно спросила тетушка Юлия.
— Морешлёп, — сказала чайка и в двух словах объяснила, почему водяного заточили в подвал.
Вскоре лодка пришвартовалась к узкому молу, который выдавался от скалы в море. Старик Иоганн подскочил, подал тетушке руку и крепко, по-моряцки, обнял ее и расцеловал. Потом он поздоровался с пустогрохом, который еще не вполне пришел в себя и ошалело бродил по прибрежным камням. Александра весело перелетала от одного к другому, задевая носы крыльями.