Маяк ветров
Шрифт:
Тело едва слушалось, но Криджи заставил себя приподняться и понял, что сидит на своей постели, в родном жилище. Ему казалось, что прошло лишь мгновение – только что он принял из рук шамана кружку, а потом вдруг попал домой, и ночь сменилась полднем.
Шкура, заслонявшая дверной проем, колыхнулась, и в шалаш заглянула младшая сестренка, Стрекоза. Криджи успел увидеть чумазое лицо и взъерошенную копну волос – и сестренка тут же метнулась обратно.
– Мальчик проснулся! – донесся снаружи ее крик.
– У него теперь другое
Криджи улыбнулся и попытался встать. На миг дом пошатнулся, земля едва не ушла из-под ног. Но все же удалось устоять.
Шкуры у входа вновь распахнулись, затопив жилище солнцем и ароматом хвои, а затем вошли и обе сестры. Аэш вела Стрекозу за руку, а та смотрела на Криджи во все глаза, словно пыталась понять, кто же он теперь такой.
Но он и сам все еще не знал этого.
– Здравствуй, Криджи, – сказала Аэш.
Теперь ее голос звучал серьезно, и сама она выглядела так, словно собралась на торжество племени: в волосах блестели охотничьи амулеты, ожерелье из клыков обвивало шею, а острые кончики ушей были выкрашены в красный цвет.
– Умойся и переоденься, – велела Аэш. – Шаман хотел видеть тебя, как проснешься.
Она отпустила Стрекозу, склонилась к плетеному сундуку и вытащила куртку. Совсем новую – наверное, много недель тайком сшивала куски кожи, резала бахрому и нанизывала бусины. Куртка вышла красивая и носить такую мог любой: и ученик оружейника, и сказитель, и даже охотник.
– Спасибо, – сказал Криджи и нерешительно улыбнулся.
Он пока не знал, как ему говорить и держаться. Не знал, кем стал в племени.
Шаман ждал их не в своей хижине, а у главного костра. Поодаль сидели старейшины: Старший Охотник с огромным резным луком, Главная Травница, седая и молчаливая, и Первый Мастер, чьи руки всегда были заняты работой, – он и сейчас плел что-то, тихонько насвистывая. Криджи одернул новую куртку – она была великовата, сидела непривычно, – и сел у костра, напротив шамана.
Огонь здесь горел всегда. И сейчас, в полдень, на углях плясали почти прозрачные языки пламени. Шаман подкинул в костер ветку, и костер затрещал, взвился искрами. Криджи смотрел на шамана сквозь дрожащий воздух.
– Ты видел сны? – спросил шаман. – Видел свой путь?
– Нет, – ответил Криджи и опустил глаза. Неужели посвящение не пройдено и в племени нет для него места? – Я спал без снов.
Шаман кивнул, словно услышал верный ответ, и сказал:
– Старейшины, ваше слово.
Главная Травница задумчиво взглянула на Криджи.
– Он мог бы стать лекарем. – Казалось, она взвешивает каждое слово. – Но у нас есть лекари. Я согласна.
– Оружие ему не по силам, – сказал Старший Охотник. – Я согласен.
– Мечтателя трудно обучить ремеслу. – Первый Мастер говорил, продолжая сплетать нити, скручивать узлы. – Я согласен.
Сердце Криджи так заколотилось от их слов, что на миг он оглох, слышал лишь шум крови в ушах. Руки похолодели, горло сжал страх. Неужели Криджи останется для племени никем, не получит внешнего имени, будет отвергнут?
Но тут шаман протянул над костром руку. На ладони лежал амулет: красный шнур, а на нем – орех, выпиленный из черного дерева.
– Надень, – велел шаман. – Ты будешь Чету.
Криджи взял амулет, сжал в кулаке, а потом надел, спрятал под рубашку. Тяжелый и теплый орех касался кожи, не давал забыть о себе. Криджи прислушался к своим чувствам – изменились ли они? Но не ощутил ничего нового.
До сих пор в племени не было Чету, но Криджи знал, кто они такие. Хранители памяти народа: им известно, как жили люди прежде, и в этом лесу, и далеко отсюда. Они знают все тотемы, русла всех рек, возле которых живут лесные люди. Даже давно оставленные охотничьи угодья им известны.
Но Криджи не чувствовал в себе ни особой памяти, ни потаенных сил. Как же он станет Чету?
Словно услышав его сомнения, шаман сказал:
– На закате ты пройдешь ритуал.
***
Ритуал был похож на праздник. Шаман пел, бил в огромный бубен, водил Криджи вокруг костра, осыпал золой и семенами трав. Снова и снова Криджи должен был пить настои из кувшинов, стоящих по четырем сторонам света. Ночь сгущалась, но Криджи казалось, что вокруг становится все светлей, языки костра касаются неба, а племя, наблюдавшее за ритуалом, разрастается, заполняет весь лес.
Потом подожгли две вязанки лапника и посадили Криджи между ними. Он сидел, окутанный дымом, и смотрел, как охотники танцуют, заклиная дичь, как сказители нараспев читают древние легенды. Ему чудилось, что охотников больше, чем деревьев в лесу, а герои легенд поют и танцуют вместе со всеми.
«Я стал Чету», – подумал Криджи и сжал скрытый под одеждой амулет.
В ту ночь сны слетелись к нему.
Сначала пришла белка, коснулась острыми коготками и сказала на языке людей: «Ты мой друг. Зови, если нужна будет помощь». Криджи проснулся среди ночи, счастливый и невесомый, и долго лежал, всматриваясь в темноту.
Потом приснилась женщина с длинными темными косами. На шее у нее висел оберег – черный орех на голубом шнуре.
«Здравствуй, Чету из рода Белки», – сказала она.
Криджи узнал ее, хотя никогда раньше не видел.
«Здравствуй, Чету из рода Совы», – ответил он.
Их разговор длился и длился, как будто время во сне исчезло. Женщина-Чету показывала, как заглянуть в прошлое и в далекие края – туда, где живут или когда-то жили другие Чету. Криджи слушал, учился.
И, проснувшись, почувствовал, что теперь и правда стал взрослым.